мужчиной и женщиной. Ты уже взрослый парень. Должен понимать. Мы мучили друг друга. Иногда избегали, иногда не хотели отвечать на звонки. И это не только с моей стороны. Я неправильно поступил с вами когда ушел, ничего толком не объяснив. Поддался страсти. Да и вообще натворил много глупостей, включая нашу с тобой последнюю встречу. Я не должен был приводить туда Эльвиру. По крайне мере без твоего разрешения. Знаю, что я сделал твоей маме больно. Но так жить дальше было невозможно. Мы жили не из любви, а из привычки.
— Может, ты так и жил! А мама?
Она ведь всегда его любила! И, черт побери, еще любит! Разве нет?
— С привычками сложно расставаться. Что? Не веришь мне? — спрашивает, замечая мой недоверчивый взгляд.
— Конечно, не верю!
— Тогда спроси у нее сам. Я не спорю, что ей наш разрыв дается тяжелее. Не снимаю с себя ответственности и не перекладываю свои ошибки на других. Но разве не лучше ей найти мужчину, который будет лететь к ней на всех парах домой? Разве твоя мама недостойна этого? Она молода и, видит бог, красива! Зачем мы будем друг друга мучить, и с каждым днем все больше друг друга ненавидеть, когда можем заполнить эту пустоту? Мы всегда старались тебе показывать только лучшее из нашей семейной жизни. Огораживали от всего плохого, но у нас было не так все гладко, как ты думаешь. Мы не любим друг друга больше как мужчина и женщина, Арсен. И я хочу, чтобы ты это услышал от меня, — он набирает в легкие побольше воздуха, а потом выдает: — Мы подаем на развод.
Нет, я совершенно не удивлен. Этого стоило ожидать. Логический конец, разве не так? Жирная точка, которая, пожалуй, нужна всем нам.
И все равно сердце сжимается от тоски. Счастливое детство пролетает перед глазами, словно на пленке. Я всегда думал, что мои родители будут жить вместе до глубокой старости, но что я могу поделать, если они не хотят?
Мне хочется обвинить отца, но уже не могу. Разве можно приказать своему сердцу? Теперь я знаю точно — нет. Оно просто откликается на определенного человека, и ты уже не властен над собою.
Да даже если мама все еще любит отца, то какое это имеет значение, если это не взаимно? Они действительно будут отравлять друг другу жизнь.
Отец подходит ко мне и кладет руку на плечо.
— Ты все еще остаешься нашим общим и любимым ребенком, Арсен. Несмотря на то, что ты уже взрослый. У тебя уже и девушка есть, — растягивает на губах легкую улыбку. — Я больше не буду тебя доставать с университетом, не буду настаивать на знакомстве с Эльвирой. Теперь понимаю, что это была дурацкая идея. Прошу лишь о двух вещах, — он ждет когда я на него посмотрю, и лишь потом продолжает: — когда станешь строить свою жизнь — звони почаще матери. А мне дай возможность все исправить. Наладить отношения с тобой и с ней.
Задумчиво киваю головой, потому что злость съедает прежде всего меня. Она не давала мне спокойно вдохнуть несколько месяцев.
Простил ли я его? Отвечу честно — не знаю. Однако определенно стало все понятнее. Будто наконец этот клубок из печали, злости и непонимания распутался.
Когда мы с отцом возвращаемся на кухню, он не уходит как я того ожидаю.
Садится рядом с мамой на стул и спрашивает:
— Так ты познакомишь меня со своей девушкой, сын?
Нина
Роман Викторович оказывается интересным мужчиной. Я не могу не отметить их сходство с Арсеном. И если раньше я видела лишь внешние черты, то сейчас замечаю одинаковый прищур глаз, хитрые усмешки и уверенность в каждом движении.
Должно быть, разговор выдался продуктивным. Арсен стал заметнее спокойнее. Из него словно ушла вся напряженность. И как будто в подтверждение моих слов, парень откидывается расслабленно на спинку стула, находит под столом мою руку и переплетает наши пальцы, нежно сжимает, поглаживая костяшки пальцев.
— Нина, я знаю твоего отца. Он однажды обращался ко мне по работе, — вдруг произносит Роман Викторович, отчего я вся сжимаюсь.
Не скажу, что я забыла о нашей ссоре с родителями. Это хмурой тучей висит надо мной каждую секунду.
Что будет, когда мне придется вернуться домой? На что мама в этот раз пойдет? Запрет меня под семью замками? Вполне вероятно.
Есть ли у меня силы противостоять ей? Определено! Но я не хочу этой войны. Я хочу, чтобы она наконец-то поняла меня. Не то чтобы прямо сейчас я готова к каким-либо разговорам.
— Ммм, да, я знаю, — мямлю, старательно пряча глаза.
— Твои родители будут на выпускном?
— Да, конечно, — отвечаю, не понимая к чему он клонит.
— Было бы здорово еще познакомиться с матерью, раз у вас все серьезно. У вас же серьезно? — при этом вопросе он смотрит не на меня, а на Арсена.
— Серьезней не бывает, — без тени сомнения отрезает Арсен. — Вообще-то мы с Ниной после школы собираемся в столицу. Я решил там поступать.
Своим заявлением Герасимов повергает всех в шок. Родители, похоже, не в курсе планов своего отпрыска! Отчего мне становится неловко.
Ну, Герасимов! Он сказал мне, но не сказал им? Они же сейчас подумают…
— Что ж, похоже у вас действительно все серьезно, — прерывает первым молчание Роман Викторович. — Нина на тебя хорошо влияет. Глядишь, после экзаменов определишься с направлением.
Несмотря на явное одобрение родителей, я все равно зло зыркаю на Герасимова. Обстановка за столом легкая. Мы пьем чай, закусывая пирожными, обсуждаем университеты и различные программы. Меня поражает такое спокойствие родителей Арсена на такую глобальную новость. Моя мама донимает меня уже несколько месяцев! Если бы я ей об этом сообщила как Герасимов, то ее бы сердечный приступ хватил. А они как будто бы расслабились. Словно рады тому, что Арсен хоть куда-то поступает. Впрочем, наверное так и есть.
Гложет ли меня вина, что он собирается в столицу не столько в вуз сколько из-за меня? Да-да, звучит слишком самоуверенно знаю. И тем не менее…
Нет, не гложет. А почему, собственно говоря, должно? Я ведь не в глушь какую собираюсь, в самом деле! В столице Арсен себе точно найдет занятие по душе, если не задастся с баскетболом. Он из тех, кто всегда найдет свое место.
И
