Хазар. А то мало ли, вдруг произойдет сбой в системе и Тагир Хазаров не оправдает своей страшной славы?
Бродяга не планировал этого допускать.
Репутация — наше все.
— Нас тоже повязали… — скривился Ванька еще сильнее, — я тупо не успел ничего сделать… Пришли в себя уже в этом подвале. Ляля дольше нас пролежала, нанюхалась, наверно, сильнее…
Он глянул на Бродягу, наверно, прочитав что-то в его лице, и добавил торопливо:
— С ней все нормально… Крови нигде не было, ее не били, так что только испугалась… Да и то… Сразу, как в себя пришла, соображать начала, получше многих… Так что не волнуйся, Ар, она — та еще…
Он вернулся взглядом к отцу, продолжил:
— Мы не знали, кто и что, Ляля сказала, что из-за нее… Мы никому не говорили, что мы… Что я — твой… — он запнулся, видно, не зная, как выговорить слово “сын”, но Хазар не стал ждать, опять потянул его на себя, обнял.
И Бродяга в этот момент позавидовал своему другу. Остро и болезненно.
Его ребенок был с ним, в безопасности.
А вот его, Бродяги, малыш… И Котенок… И…
Сдержать лицо получалось с огромным трудом.
— Там здание охраняется, как я понял… — продолжил Ванька, — возможно, меня уже ищут… Я, конечно, хорошо ушел, и позвонить попросил у девчонки какой-то только через три квартала отсюда… Хорошо, что память у меня… Сходу тебя получилось набрать. Я боюсь, что они, если узнают, кто Анька и кто Ляля, могут… Ну, ты понял…
Хазар кивнул, еще спокойней, чем до этого.
Аминову крышка, определенно.
— Они могут меня хватиться… Хотя, мы с Анькой сделали куклу на кровати, она время потянет, конечно, но надо как-то аккуратно, отец…
Слово это скользнуло по ушам спокойно, без напряга, похоже, Ванька, увлекшись, сам не понял, как его произнес, не заметил…
В отличие от Хазара, у которого чуть дрогнул угол глаза…
И Бродяга опять позавидовал…
И изо всех сил пожелал, чтоб его Ляля сейчас не плакала, не боялась… И их маленький, мальчик или девочка, тоже не боялся у нее в животе. За каждую слезинку, за каждую секунду страха Аминов заплатит. Так заплатит, что слава об этом пройдет везде, где надо. И его котенка будут обходить десятой дорогой, чтоб, не дай бог, не задеть случайно… И не спровоцировать… На повторение судьбы Аминова.
— Я боюсь… — на этом моменте Ванька, наконец, сломался и дрогнул голосом, — что мы не успеем… Я… Понимаешь… Перед тем, как я сбежал, они Лялю…
Он сделал паузу, во время которой Бродяга почувствовал, что ему не только внутренности разом удадили, но и по башке долбанули чем-то жутко тяжелым, настолько там звонко и пусто стало…
— Они ее увели… — шепотом продолжил Ванька, отправляя Бродягу прямиком в ад, — и я не знаю, вернули ли нет… И чего делают… А еще…
Сквозь звон в ушах слова были трудноразличимы, а все силы Бродяга теперь тратил на то, чтоб не выскочить из тачки и рвануть впереди нее, хотя Каз, слыша их разговор, гнал, как бешеный, применяя все свои навыки водителя-экстремала. Но медленно! Это было слишком медленно!
— Отец… Я не хотел говорить, но, если что… — продолжил Ванька, глядя на Хазара, очень спокойного, очень бледного, что было особенно заметно на конрасте с темными волосами и щетиной, — Анька, она… Беременная, короче…
Впереди выдохнул, резко и грубо выругался и нажал на газ, переваливая за сто сорок спидометр, Каз.
Бродягу вторично грохнуло по башке.
Хазар молча уставился на сына неожиданно светлыми глазами, где зрачки превратились в черные точки, а радужка словно выцвела мгновенно.
Ну, а Аминов будет умирать не просто долго, а очень, очень, очень долго…
И что будет с этим гребанным офисным зданием, окрестностями и вообще городом, если Анька и Ляля… Если хоть что-то…
Это уже никого из присутствующих мужчин не волновало…
— Тагир, не ожидал тебя увидеть, — Аминов поднялся из-за стола, когда они втроем вошли в его кабинет, двинулся навстречу гостям, улыбаясь вполне радушно и немного напряженно, видно, от неожиданности.
И Бродяга едва сдержал себя, чтоб не кинуться и не стереть эту улыбку кулаком. Безумное желание растерзать эту тварь, по вине которой его кошечка, с его котенком внутри, сейчас, может, плачет, или пугается, или… Руки опять самопроизвольно сжались в кулаки, и Бродяга, отловив этот момент, диким усилием воли заставил себя расслабить пальцы.
Каз, видно, на эмоциональном уровне уловив, что сейчас его друг превратится в неуправляемого зверя и всей их конспиративной программе придет конец, шагнул вперед, закрывая Бродягу от взгляда хозяина кабинета.
Впрочем, тот по господской привычке не замечать людей, которых считал ниже себя по статусу, смотрел только на Хазара, и потому зверское выражение лица Бродяги пролетело мимо его внимания.
А Хазар…
Хазар был холоден.
Спокоен.
Абослютно, мертвенно спокоен.
И Бродяга, несмотря на полный душевный раздрай и отнимающие все душевные силы попытки сдержаться, понимал, что это штиль перед ураганом. Ураганом, который сметет с лица земли не только этого лощеного урода с его командой, но и этот офис, и офисное здание до уровня котлована… И дай бог, если на этом остановится… А то в прошлый раз, когда Хазар мстил за предательство, карта города нехило так обновилась…
И что будет сейчас, когда тронули то, что принадлежало ему, самое ценное, то, что ни восстановить, ни купить ни за какие деньги…
Лучше не думать даже…
Тем более, что сам Бродяга на офисном здании точно бы не остановился…
И не остановится, это точно.
— Да… — спокойно ответил Тагир, не проходя дальше, в гостевую зону, хотя Аминов радушно пригласил, — вопросы возникли нерешенные.
— Мы же все вот только сегодня обговорили? — удивленно поднял брови Аминов, — если еще какие-то дополнения к договору, то можно было не тратить время, не приезжать сюда, а по телефону… Нет, я , конечно, рад тебе всегда…
— Это хорошо, что рад… — Хазаров задумчиво смотрел на Аминова, и тот, наконец, почуял недоброе.
Не меняясь в лице, сунул руку в карман, но Каз в этот момент легко
