Какая разница, каково семейное положение человека, сумевшего разбудить в ней незнакомые, такие волнующие ощущения… Разве имеет значение то, что в его паспорте стоит штамп или он просто живет с той женщиной в гражданском браке?..
Да разве ее волновало бы существование другой женщины, знай Ирина наверняка, что ее любимый искренен в своих чувствах к ней? Она все равно была бы счастлива.
И совершенно не имеет значения, сколько продлилось бы это счастье. Месяц, год или всю жизнь…
Ирина не привыкла заглядывать далеко в будущее. Она бы хватала и старалась удержать каждый миг, каждое мгновение, которое они проводят вместе… И она бы не терзалась муками ревности.
Разве можно ревновать к пустому месту? Разве можно ставить настоящую любовь на одну доску с долгом, обязанностью и удобством?
Ирина растерла всклокоченную голову жестким мохнатым полотенцем и решительно тряхнула мокрыми кудряшками.
Если бы Владимир нашел в себе мужество сказать правду, она бы считала свою борьбу за безраздельное владение им честным поединком с той, другой… Она вышла бы на тропу войны с открытым забралом. И ее оружием была бы только ее любовь.
Да и ему было бы проще не оставлять ей напрасных надежд, предоставить право бороться…
А он посчитал ее за идиотку! За маленькую глупышку… Интересно, сколько он рассчитывал скрывать свое вранье и пудрить ей мозги?
Да… расколоченной люстры действительно мало! Внутри все клокочет от жажды мести… И Ирина уже знает, какой должна быть эта месть…
Она быстро натянула привычные джинсы, просторную футболку, стянула волосы на макушке и помчалась оседлывать верного Росинанта — свой отремонтированный после аварии мотоцикл.
Сверкающая, как новенькая, «хонда» резво сорвалась с места. Ирина с удовольствием сжимала рукоятки руля.
Вперед, Мотенька! Поторопись. Твоей хозяйке просто не терпится…
В магазине электротоваров глаза разбегались от изобилия. Люстры, светильники, торшеры, бра… Хрустальные, фарфоровые, бронзовые, под старину и ультрасовременные, модерновые… А цены просто зашкаливали… Хвостик из шести нолей заставлял волосы вставать дыбом…
Ни одно из этих дорогущих чудес и в подметки не годилось угробленному ей сокровищу…
Да… она его и так крупно наказала… Но материальный ущерб ничто по сравнению с моральным… И ее обманутые чувства стоят несравненно дороже!
Ну что она застыла с раскрытым ртом, вытаращилась на эти люстры, словно выбирает? Можно подумать, она собирается купить ему взамен нечто подобное… Да ее тошнит от этой мещанской пышности!
В дальнем углу огромного зала скромно притулились несколько уродливых произведений отечественного ширпотреба. Без слез не взглянешь на убогие, блеклые абажуры, на пластмассовые плафончики, на кривобокие рожки…
Ирина же смотрела на них с радостью. Как раз то, что надо!
— Доченька, — обратилась к ней подслеповатая бабулька, — прочти, сколько вон тот плафончик стоит.
Ирина назвала цену, и бабулька тяжело вздохнула:
— Нет… не по карману…
— А что вам нужно, бабушка?
— На кухню что-нибудь… Только подешевле…
— И посимпатичнее, — кивнула Ирина.
Из этих уродцев трудно было выбрать что-то приличное, но Ирина ухитрилась углядеть вполне миленький скромный абажурчик в деревенском стиле.
Когда-то в далеком детстве на их кухне висел точно такой же… А потом мама выбросила его, заменив на какую-то деревянную каракатицу… Как раз тогда она и отца выбросила из их жизни, поменяв на придурковатого Стива…
Время перемен…
Неужели их до сих пор выпускают?
Обрадованная бабулька поспешила к кассе, а Ирина задумалась.
Может, и ей взять? Нет, это все равно что подарить чужим людям частичку своего детства… Абажурчик слишком хорош для исполнения ее плана.
Теперь ее задача стала совершенно противоположной: надо не лучше, а хуже… Тоже совсем не просто. Попробуй реши, что здесь уродливее…
Молоденькая продавщица удивленно уставилась на Ирину, когда та скромненько ткнула пальчиком в линялую пластмассовую «грушу», висящую на толстом черном шнуре.
По ободу этого «произведения искусства» тянулся унылый, облупленный узор из яблок и почему-то огурцов…
— Девушка, вы уверены? — свистящим шепотом спросила продавщица, округлив хорошенькие глазки.
— Вполне, — подтвердила Ирина и расплылась в улыбке. — Всю жизнь о такой мечтала.
— Да?.. — протянула бедная девушка, вызывая подсобных рабочих, чтобы снять со стенда уникальный экспонат. — Она здесь лет пять уже висит… Одна осталась… Видите, даже краска стерлась…
— Ничего, — заверила ее Ирина. — Отреставрируем.
— А… вы потом не будете предъявлять претензии? Это же брак…
Брак? Прекрасно! Как раз то, что сгодится «брачной паре»!
Ирина смотрела, как продавщица брезгливо, словно боится запачкаться, заворачивала «шедевр» в упаковочную бумагу.
— Девушка, знаете что… Вы не сочтете меня идиоткой? — вдруг спросила она.
— П-постараюсь… — выдавила продавщица.
— Тогда… Не могли бы вы упаковать это покрасивее? В какую-нибудь нарядную коробку… И еще бантиком перевязать…
— Б-бантиком? — поперхнулась девушка и посмотрела на Ирину как на сумасшедшую.
— Да. Я хочу сделать подарок.
— Вы… — осторожно сказала девушка. — Вы… в соседнем магазине сами ленту купите… А я пока на складе коробочку поищу…
И, опасливо поглядывая на Ирину, она бочком-бочком стала медленно продвигаться в сторону подсобки.
…В маленькой галантерейке Ирина выбрала роскошную гофрированную ленту такого же алого цвета, как и ее вчерашнее платье. Наверное, десяти метров на упаковку должно хватить…
Она вернулась к прилавку с люстрами и с удивлением обнаружила, что продавщица теперь не одна — рядом с ней стоит милиционер.
Девушка заклеивала скотчем огромную яркую коробку из-под чего-то импортного. Ирина протянула ей ленту, и продавщица дрожащими пальчиками принялась скручивать подарочную розу.
— Можно ваши документы? — козырнул Ирине милиционер.
Ирина порылась в сумочке.
— У меня с собой только пропуск в спорткомплекс ЦСКА…
— Давайте пропуск.
Милиционер долго изучал его, вертел со всех сторон, а потом с видимым сожалением вернул Ирине и козырнул.
— Вы психушку вызовите на всякий случай… — донесся до Ирины сдавленный шепот продавщицы. — Мало ли что…
— Да видно же, что ненормальная… — тихонько подтвердила толстая тетка.
