Бродя по зданию аэропорта в поисках самого дешевого автопроката, Зу мысленно произвела ревизию своих финансов. Она оценивала не общее положение дел — об этом было слишком больно думать, — а лишь ту наличность, которая на данный момент имелась у нее в кармане, в сумочке. На эту поездку она позволила себе выделить только шестьсот долларов. Билет на самолет туда-обратно ей удалось приобрести всего за четыреста долларов: спасибо очередной вспышке конкурентной борьбы между авиакомпаниями, которая выразилась в снижениях несколько раз подряд цен на авиабилеты. Значит, осталось еще двести долларов. Зу решила, что эти деньги пойдут у нее на машину, комнату в мотеле и еду. «Точнее, не двести, а сто девяносто семь, — тут же поправила она себя. — Три доллара я отдала носильщику».
Зу так долго была оторвана от реальной жизни, что даже не знала, хватит ли ей этой суммы. Остановившись у окошечка, над которым было выведено «ПРОКАТ МАШИН СО СКИДКОЙ», она спросила себя, поверят ли ее поклонники в то, что их кумир вынужден считать копейки…
Уже через несколько минут Зу села за руль самой дешевой, которая только была в этом прокате, машины: четырехместная консервная банка с опускающимися стеклами и радио, работающим на частотах AM. Но цена аренды этого тарантаса на четыре дня составила всего шестьдесят девять долларов, включая страховку. Неплохо.
Она развернула карту местных дорог, выданную в прокате, завела чахоточный маломощный движок и стала выбираться из паутины подъездных к аэропорту дорог. Наконец она со страхом в сердце взяла курс на север в сторону Хиббинга, родного города прославленного фолк- и поп-исполнителя Боба Дилана, а также легенды Голливуда Зу. Интересно, что она почувствует, подъезжая к дому?
За окном сменялись пока сплошь незнакомые пейзажи. Она ехала по Тридцать пятому шоссе, и только указатели с названиями городков пробуждали время от времени в сознании неясные воспоминания: Норз-Бранч, Пайн-сити, Сандстоун… Причем Зу помнила не сами города, а именно дорожные указатели с их названиями: в детстве, дважды в год, ее семья в полном составе отправлялась в Миннеаполис за покупками и чтобы в очередной раз вдохнуть воздух цивилизации.
Зу сверилась с часами. К ночи она должна была добраться до Хиббинга.
В Клокете она задержалась, чтобы перехватить в закусочной сандвич и чашку кофе, затем повернула на Пятьдесят третье шоссе, которое должно была привести ее в Виргинию. Ей вспомнилось, как в юности она ездила в этот городок покупать себе джинсы. Светло-голубые с бурой строчкой. Эрик тогда еще сказал, что в них она выглядит очень сексуально, потому эти джинсы стали у Зу любимыми. Она взяла их с собой и в Лос-Анджелес. Вскоре она уже могла позволить себе купить новые, но продолжала упорно носить эти. Для Эрика. А когда он ее бросил, Зу выкинула джинсы вместе с его школьной фотографией, программкой для «Вестсайдской истории» и кроличьей лапкой. Она отказалась от этих прежде милых ее сердцу вещей точно так же, как Эрик отказался от нее самой.
Виргиния была первым знакомым Зу городком. Именно там и появился впервые дорожный указатель с названием «Хиббинг». Стрелка показывала на запад, где пролегало Сто шестьдесят девятое шоссе. Повернув согласно стрелке указателя налево, Зу почувствовала, как часто вдруг забилось сердце: впервые за последние двадцать лет она приближалась к дому.
Лес, тянувшийся вдоль дороги по обеим ее сторонам на многие мили, был все тот же. Собственно, примерно с час Зу, кроме него, ничего и не видела. Огромные деревья. Пожалуй, они стали еще выше с тех пор, как она видела их в последний раз. И росли гуще. Лишь изредка в этой чаще попадались отдельные дома. Зу улыбнулась, когда мимо нее промелькнул первый указатель пожароопасности, который был сделан в виде большого циферблата и установлен на обочине дороги. Стрелка указывала на степень «Умеренная». Дальше пошли уже совсем знакомые места. Зу вздохнула и попыталась расслабиться, но это трудно было сделать, сидя в дешевой машине с жесткими сиденьями.
Впереди показалась бензоколонка — своего рода ориентир у городской окраины. Но она выглядела теперь несколько по-другому — чище, свежее. Трехместный временный гараж исчез, а на его месте появилось что-то вроде небольшого магазинчика. На всех колонках было написано крупными буквами: «САМООБСЛУЖИВАНИЕ».
Зу посмотрела, сколько у нее еще осталось бензина, и решила заправиться. Она тормознула перед одной из колонок и вышла из машины. Вокруг никого не было видно.
Зу заглянула в магазинчик. За прилавком сидела продавщица и смотрела телевизор.
— Добрый вечер, — поздоровалась Зу.
Девушка оглянулась на посетительницу, губы ее раздвинулись в полуулыбке, после чего она вновь повернулась к телевизору. Зу отметила про себя, что девушка явно не скандинавского происхождения. У нее были рыжие волосы и много веснушек. «Ассимиляция, — подумала Зу. — Ассимиляция дотянулась своими щупальцами и до Среднего Запада». Но она пришла в эти места слишком поздно, через много лет после того, как одной юной черноглазой еврейке пришлось бежать отсюда в Калифорнию, не дожидаясь, пока ее совсем замучат местные предрассудки.
Зу прошлась вдоль полок и после некоторого колебания решила остановить свой выбор на бутылке охлажденного чая и пачке диетического печенья с корицей. Это печенье, по всей видимости, имело вкус картона, но лучше жевать диетический картон, чем «Твинки» или «Ринг-динг», хотя вкуснее, конечно, последнее.
Она приблизилась к кассе и выложила покупки на прилавок.
— Я бы хотела также заправиться, — проговорила она под грохот заработавшей кассы. — Как бы мне это устроить?
— Вы у какой колонки остановились?
— То есть?..
Девушка со вздохом вышла из-за прилавка и выглянула в окно.
— Номер три, — сказала она.
— Номер три? — не поняла Зу. А ей показалось, что все колонки на одно лицо.
— Я пущу туда бензин, вам останется только скрутить колпачок с вашего бака и вставить шланг. Сколько вам нужно?
— Не знаю даже… До конца, наверно.
— В таком случае гоните вперед пятнадцать долларов.
— Почему вперед?
— Потому что вы заправитесь и… поминай как звали. Тогда мой босс с меня шкуру спустит.
Зу отдала ей пятнадцать долларов.
— Когда закончите, вернитесь. Подобьем бабки.
Зу каким-то чудом удалось самостоятельно заправиться. Правда, при этом она пролила бензин себе на руки и плеснула немного на крыло машины. Интересно, сколько денег она таким образом выкинула на ветер? Десять центов? Может, все двадцать пять? Сунув патрубок шланга обратно в колонку, она сказала себе, что выглядит просто смешно. Десятью центами больше, десятью меньше — какая разница?
