Блейк пожал плечами.
— Вот и чудненько! Просто замечательно. Мне это на руку. Не придется давать объявление в местную газету.
— Значит, ты не против? — Джемма отшатнулась.
Блейк бросил на нее недоуменный взгляд.
— Джемма, а с чего ты взяла, будто я буду против? — процедил он. — Мне странно это слышать! Если хочешь знать, я бы с превеликим удовольствием помчался сейчас по улицам, крича во все горло всем и каждому, что у меня есть сын.
— Можно подумать, что ты узнал об этом только сегодня.
— Дело не во мне, дорогая моя, а в Мартине. Вот что! Почти полгода я был настороже, опасался сказать лишнее. Вдруг он поймет, что я его отец? Что тогда будет? А сегодня я безмерно счастлив. Мой сын меня любит! Клянусь, я ничего не сделаю такого, чтобы он меня разлюбил.
— Кто бы мог предположить, что в тебе дремлют такие могучие отцовские чувства! Не перестаю удивляться… Впрочем, за минувшую неделю произошли весьма ощутимые перемены.
— Да! — кивнул Блейк.
— Прежде всего, я должна поставить тебя в известность, что мое пребывание в этом доме на правах… — она задумалась, — скажем, экономки, считаю неуместным.
— Разумеется, Джемма! Тут и говорить не о чем.
— Я, конечно, разделяю твои отцовские чувства, — продолжила она, — поэтому с Марти ты будешь общаться в любое время, когда пожелаешь.
— О чем это ты? — Блейк прищурился. — Ясное дело, когда пожелаю…
— Блейк, в самом начале ты угрожал мне, будто намерен отобрать у меня сына, но сейчас у тебя этот номер не пройдет.
— Какой номер? Что с тобой? — Блейк побледнел. — Я хочу, чтобы у нас с тобой была дружная семья. — Он задумался. — Ну и болван же я! Дорогая Джемма, прошу тебя, стань моей женой.
Джемма усмехнулась.
— Да, Блейк, в находчивости тебе не откажешь! Это уж точно.
— В находчивости? — вытаращив глаза, переспросил Блейк.
— Сначала говоришь, будто с трудом меня терпишь, что я тебе на дух не нужна, а теперь вот жениться на мне надумал…
— Мало ли что я говорю! Особенно когда ты доводишь меня до белого каления. Да и ты, надо отдать тебе должное, в долгу не остаешься…
— Вот, значит, как! Нет, Блейк, я тебе не верю. Сегодня у тебя особый день. Эмоции берут верх над благоразумием. Поэтому твой экспромт с предложением руки и сердца меня не удивляет. А что потом? Утром ты схватишься за голову. Что я наделал под влиянием минуты, и все такое прочее…
— Опомнись, Джемма! Что ты несешь?! — Блейк обнял ее за плечи и посмотрел ей прямо в глаза. — Прошу тебя стать моей женой. Хочешь, упаду на колени?
— Остынь, Блейк! Не надо падать на колени. Давай рассуждать здраво. Завтра проснешься, поразмыслишь на свежую голову, и, если не передумаешь, я дам тебе ответ, — сказала Джемма и направилась к двери.
— Нет, дорогая моя! Так дело не пойдет! — Взяв Джемму за руку, Блейк усадил ее на диван. — Ты что, пренебрегаешь мной?
— С чего ты взял? Просто считаю, что ты недостаточно серьезно относишься к проблеме семьи и брака.
— Ты это серьезно?
— Вполне.
— Та-а-к! — протянул он. — Тогда вот что. Дай слово, что дождешься меня. Я сейчас вернусь. Не убежишь?
— Нет, не убегу…
— Точно?
— Да.
Через пару минут Блейк вернулся.
— Ну раз тебе нужны веские доказательства… — Он помедлил. — На, держи! — Блейк бросил ей на колени бархатную коробочку.
Джемма взяла ее, а Блейк прислонился к притолоке и скрестил на груди руки.
— Ну, что же ты медлишь? — усмехнулся он. — Открой и сразу поймешь, экспромт это был или нет.
Джемма тихо ахнула. На черном бархате красовалось обручальное золотое кольцо с огромным бриллиантом. Она с величайшей осторожностью надела его на безымянный палец левой руки. Кольцо пришлось впору и, как это ни странно, шло ей. Казалось, будто она носила это кольцо со сверкающим бриллиантом вечно.
Джемма вскинула брови, и Блейк прочел в ее взгляде и восторг, и удивление.
— Каюсь! — улыбнулся Блейк. — Взял у тебя из шкатулки колечко, чтобы не промахнуться с размером. И, как вижу, попал.
Джемма неожиданно залилась слезами, а он бросился к ней, опустился перед ней на колени, обхватил руками и с мольбой произнес:
— Прости меня, Джемма, прости меня, мужлана неотесанного. Не так я все делаю! Вульгарный я тип… Но это только внешне, а в душе я романтик. Дай-ка мне колечко, я знаю, что сделаю. Ну-ка, дай кольцо…
— Зачем? — прошептала она. — Я плачу не поэтому.
— Не поэтому?
— Да, не поэтому! Я плачу, потому что счастливее меня нет никого на всем белом свете.
— Джемма, — он потерся подбородком о ее колени, — обещаю тебе… Да нет, торжественно клянусь в том, что ты никогда не пожалеешь, если станешь моей женой. Я… я… брошу весь мир к твоим ногам! Вот что я сделаю…
— Зачем мне весь мир? Мне нужен только ты, — прошептала Джемма.
Блейк поднялся и щелкнул каблуками.
— Вот тебе моя рука! — он протянул ей руку. — Сердце хочешь?
— Хочу…
— Тогда давай я тебя обниму крепко-крепко…
Он обнял ее, прижал к себе.
— Слышишь, как сильно бьется! Слышишь?
— Да.
— Ну вот! Бери его…
Блейк прижался губами к ее рту, а потом приоткрыл свой рот, накрыл им ее трепещущие губы и, раздвинув их своим горячим влажным языком, проник внутрь. Поцелуй получился сладостным, дразнящим и нежным.
Джемма вдруг поняла, что ему, кроме нее, никакая другая женщина не нужна.
Настоящие женщины это всегда чувствуют. Правда, только в том случае, если им попадаются настоящие мужчины. Но это большая редкость… И тут уж ничего не поделаешь: на ложе любви, как и в дикой природе, суровый естественный отбор.
— Джемма, сладкая моя, самая-самая… — Блейк облизывал языком ее губы и тихо шептал заветные слова: — Так хочу тебя любить, так хочу… Чувствуешь? — Обхватив ладонями ее ягодицы, он с силой толкался мощным бугром в низ ее живота. — Чувствуешь?
— Блейк! — Джемма затрепетала. Но тут ей на ум пришла фраза из прочитанного недавно любовного романа, и она прошептала: — Нельзя слишком многого требовать от тела, томимого длительным воздержанием.
— Джемма Адамс, отныне ты моя жена, — сказал он твердо. — Миссис Адамс, прошу вас, обнимите меня покрепче, я понесу вас на ложе любви.
Джемма Адамс… Как часто в юности она произносила эти слова, но и подумать не смела, что такое возможно. И вот наконец заветная мечта сбылась…
Джемма прижалась щекой к его груди. Тук-тук-тук! — стучало его сердце, а у нее пела душа.
Он поднимался по лестнице вместе со своей драгоценной ношей, не торопясь, желая продлить миг предвкушения. Но время не остановишь, и через пару минут они уже лежали в постели.
