— Через пару недель. Гран-при Европы.
— Что ж, пожелай Луишу от меня удачи.
— Серьезно?
— Да.
— Дейзи… — неуверенно начинает Холли. — Ты собираешься остаться в Америке?
— Не знаю, — отвечаю я.
— Почему бы тебе не вернуться? Место тебя по-прежнему ждет. Мы все по тебе скучаем.
Несколько секунд молчу.
— Я тоже по вам скучаю.
— Успеешь приехать как раз к следующей гонке. Поживешь у меня. Тебе даже необязательно искать квартиру.
Представляю себя на работе, за сервировочным столиком. Раскладываю по тарелкам жирный бекон, но тут Уилл просит отойти на минутку, чтобы перемолвиться с ним словечком, и ком в горле вырастает до таких размеров, что приходится жадно хватать воздух ртом. Начинаю плакать. Холли потрясена:
— Дейзи, пожалуйста, не плачь!
— Не могу… Не могу… — выдавливаю я.
— Знаю, знаю, — утешает меня подруга. — Еще слишком рано.
— Это невыносимо! — Я обещала ей, что больше не буду реветь, но во мне будто прорвало плотину. — Не могу поверить, что он умер! — И все, слезы хлынули, и Холли еще долго слышала только мои всхлипы.
Наконец я успокаиваюсь и угрюмо бормочу:
— Мне пора.
— Мне так жаль, Дейзи. — Ее голос звучит хрипло, будто она тоже плакала.
— Все нормально, — шепчу я и нажимаю на клавишу отбоя.
Тут же в дверь кто-то стучит. Не отвечаю, поэтому дверь медленно открывается, и, подняв глаза, я вижу на пороге маму.
— Дейзи? Все хорошо?
— Нет, нет, ничего не хорошо. — Мотаю головой и в отчаянии смотрю на ковер.
— Что не так? — тихо спрашивает она.
— Просто оставь меня в покое, — прошу я и падаю ничком на кровать. — Уйди! — кричу, когда понимаю, что она не трогается с места. Спустя мгновение слышу, что дверь за ней закрывается, и я снова остаюсь одна.
— Он всерьез об этом думает.
Говорю по телефону с Холли. Прошла неделя после Гран-при Европы, и подруга только что сказала, что Саймон планирует заменить Луиша другим пилотом. На квалификации он показал плохой результат, а на гонке врезался в болид Наоки Такахаси, допустив дурацкую ошибку на старте.
— Поверить не могу, что он так обойдется с Луишем, — потрясена я.
— Он бизнесмен, Дейзи, и должен делать то, что правильно для команды, — логично поясняет подруга.
— Да, но что для нее правильно? Неужели команда хочет остаться без Луиша?
— Ну… — Холли колеблется. — Мне кажется, нет.
— Вот именно! Они все любят Луиша! И не вынесут потери еще одного пилота! — На глаза наворачиваются слезы, но я быстро их смаргиваю.
После нашего последнего разговора я проверяла в Интернете, муссировал ли кто-то еще из гоночной среды слухи о намерениях Саймона насчет Луиша, и в ходе поисков наткнулась на коллективную фотографию пилотов перед гонкой в Германии. Они обнимали друг друга за плечи во время минуты молчания в память об Уилле. Некоторые из них — Кит Брайсон, Нильс Брёден, Антонио Аранда — выглядели так, будто сейчас расплачутся, но Луиш единственный стоял с понурой головой, не в силах смотреть в камеру.
Не знаю, как он вообще может садиться в болид… Вот что самое сложное в этом, да и в любом другом спорте: продолжать им заниматься после гибели товарища.
— Ты ему передала то, о чем я просила? — спрашиваю я у Холли.
— Кому? Луишу?
— Ну да.
— А что ты просила? — виновато уточняет она.
— Значит, не передала.
— Прости, забыла.
— Ладно, проехали. Но, пожалуйста, передай ему от меня привет и наилучшие пожелания.
— Конечно, передам, — с теплотой в голосе обещает она.
Несколько дней спустя я снова ей звоню.
— Ну что, говорила с Луишем?
— О твоих наилучших пожеланиях?
— Ага, — улыбаюсь я.
— Нет, еще не было случая.
О.
— Он не показывается в штаб-квартире команды, — объясняет Холли. — Почему бы тебе ему не позвонить?
— О нет, это исключено, — отметаю я.
— Почему нет?
— Нет. Просто не могу.
— Что ж, я ему передам, что ты о нем думаешь.
— Значит, он все еще в команде?
— Да. Пока что да, — зловеще произносит Холли.
— Следующая гонка в Бельгии?
— Ага. Через неделю. — Пауза. — Ты не думала вернуться?
— Нет.
— Я очень скучаю, — снова говорит она.
— Я тоже.
— Фредерик позавчера о тебе спрашивал. Сказал, что место тебя ждет, если ты пожелаешь к нам присоединиться. Саймон его поддержал.
— Правда? Вместо меня никого не наняли?
— Нам помогает персонал из лондонской службы Фредерика и Ингрид, но на постоянную должность никого не взяли. После твоего отъезда я опекаю Саймона и пилотов, но с радостью уступлю тебе эту почетную обязанность.
— Это вряд ли.
— Почему?
— Нет желания тесно работать с пилотами, если… — обрываю я фразу. Не хочу озвучивать: «Если среди них нет Уилла».
— Понимаю, — шепчет Холли и в отчаянии добавляет: — Пожалуйста, Дейзи, возвращайся.
На секунду закрываю глаза, держа у уха телефон и вслушиваясь в голос подруги. Я так по ней соскучилась! Здесь все совсем по-другому. Я и раньше никогда не была счастлива в Нью-Йорке, а теперь, познав настоящее счастье, чувствую себя так, будто больше никогда не буду счастливой. Имеет ли это смысл или нет, но таковы единственно возможные слова, подходящие для описания моего нынешнего состояния.
— Думаю, прошло еще мало времени, — говорю я. На этот раз разум взял верх над чувствами.
— Точно? — проверяет она.
— Да.
* * * * *
Вечером отец присоединяется к нам за ужином — с самого моего приезда такое редко случалось. На самом деле в основном я ем не дома или вообще не ем, потому что сидеть с мамой за столом и молчать невыносимо. Отец вновь заводит речь о работе в фирме Мартина.
— Он предлагает тебе выйти девятого сентября, — сообщает отец. Через неделю с небольшим.
— Я уже говорила, мне это неинтересно, — угрюмо отвечаю я.
Он приподнимает бровь и сверлит меня взглядом. Отвожу глаза. Никогда не могла долго играть с ним в гляделки.
— Просто из любопытства, что ты намереваешься делать дальше? Ты ведь не можешь постоянно прятаться в комнате.
— Если не хочешь меня здесь видеть, я уеду.
Некоторое время он молчит, но когда вновь открывает рот, слова звучат язвительно.
— И куда же ты уедешь?
— Не знаю! В Англию. В Италию.
— Италию? — смеется отец. — Италию?
— Да! Поживу у бабушки! — Тут же ухватываюсь за эту идею.
— Ха! В ее лачуге? Ты там и дня не выдержишь.
— Откуда тебе знать, что я выдержу, а что нет? — огрызаюсь я. — Могу тебе сказать, что последние несколько лет я не слишком-то шикарно жила.
