Она согласилась, и он взял ее под руку. Ее мучили тошнота и странная сильная боль в груди. Пьер подвел ее к ближайшему кафе, помог сесть за столик, попросил стакан воды. Она отпила глоток… немного отпустило. Незаметно наблюдая за ней, Пьер увидел, что краски постепенно возвращаются на ее лицо, и с облегчением похлопал по руке.
— Все в порядке?
— Да, спасибо тебе. — Она убрала руку, но уже без прежней враждебности.
Подозвав официанта, Пьер заказал два коньяка и кофе. Потом посмотрел на Элли и улыбнулся. Как знать? Быть может, такой поворот событий не так уж и плох.
— Должно быть, это судьба, — многозначительно произнес он.
Она пожала плечами:
— Сомневаюсь.
— Ладно. Будем считать это случайностью. Что ты делала на рю де Риволи?
— Я пришла увидеться со старым другом. Он владелец галереи.
Официант принес заказ. Элли добавила в кофе немного коньяка и отпила большой глоток. Коньяк согрел ее.
— А что привело сюда тебя? — поинтересовалась она, ставя чашку.
— Так, пытался отхватить что-нибудь приличное.
Одним глотком он выпил свой коньяк и попросил принести еще.
— У меня появилась возможность потратить время на то, чтобы убедиться, можно ли делать деньги на искусстве, — самодовольно проговорил он.
— Вот как? — Вульгарность сказанного резанула ее слух.
— Да, я думаю, здесь отдача быстрее, чем от недвижимости. Как ты считаешь?
— Хм…
Она оглядела кафе, а потом ее вниманием завладел официант, который готовил столы для ленча.
Пьер допил второй коньяк. Он чувствовал, что Элли не интересуется им, и это его сбивало. Ему никогда не приходилось прилагать особых усилий, чтобы чего-то добиться, — обычно он платил за свои прихоти. Но теперь ему следовало очень постараться.
— Конечно, это не основное вложение денег. Пару лет назад я занялся коллекционированием. И теперь подумываю, куда бы пустить мои деньги.
Она повернулась к нему, сделав вид, что ей интересно. Вежливость требует просидеть еще пару минут. Потом можно извиниться и уйти. Какой же он зануда! Почему же она не замечала этого раньше?
— У тебя, должно быть, необыкновенно интересная работа, — невнятно произнесла она.
Пьер улыбнулся: наконец-то она стала проявлять какой-то интерес.
— Да, очень. Особенно по сравнению с твоей.
— Каждому свое.
— Тоже верно! Но позволь мне объяснить, почему я так сказал. Я мог бы быть обычным менеджером по инвестициям. Но благодаря своей сообразительности и интуиции, ну и способности идти на риск, конечно, я сейчас необходим Филиппу Прусту.
Он откинулся на спинку стула с таким видом, как будто преподнес ей ценный подарок.
— Я делаю то, что потом работает на меня. — Он наслаждался своей значительностью. — Понимаешь, когда ко мне приходят клиенты, они хотят получить особый вид услуг и знают точно, что получат их. Как ты думаешь, чем я помогаю? Я помогаю им терять деньги. И делаю это наилучшим образом. — Он самодовольно улыбнулся.
Элли наблюдала за ним. Все его движения казались отрепетированными, были пародией на делового человека, но ее слух что-то зацепил в его словах и ей захотелось узнать больше.
— Что ты подразумеваешь под словами «терять деньги»? — Она точно знала, что это означает, но, поправляя прическу, взглянула на него с деланным изумлением.
Пьер наклонился и уставился ей прямо в глаза. Она сильно волновала его.
— Хорошо, я объясню тебе. Хочешь еще кофе? — Она кивнула. Он повернулся и подозвал официанта. — Я думаю, что «терять деньги» звучит не совсем, гм, корректно. По-моему, лучше сказать «припрятывать деньги». Теперь ты понимаешь, что я имею ввиду?
Она снова кивнула. Вся информация, которую она получила за последние месяцы от Брайндли, закрутилась у нее в голове. Процесс отмывания денег — это махинации с налогами, но что еще?
Официант принес им две большие чашки кофе, а Пьеру третий коньяк. Он заметно раскраснелся, движения его стали неточными.
— Налоги, вложения в компании, деньги, которые мужья хотят утаить от своих жен… Ты удивлена?
Она улыбнулась:
— Конечно! Это, должно быть, очень интересно и важно.
Ее лесть была явной, очень явной, но он это проглотил.
— Да, можешь мне поверить. Я делаю миллионные инвестиции. Например, у меня есть один клиент, который регулярно совершает сделки на семь миллионов.
— Правда? — Элли широко распахнула глаза.
— Чтоб мне пусто было! Я занимаюсь с ним банковскими операциями. Но при этом в них не участвую. — Он наклонился к ней, обдавая запахом коньяка.
Она пыталась вспомнить, что говорил ей Брайндли.
— Ты очень умен. Но откуда он знает, куда и как вкладывать?
Пьер улыбнулся:
— Потому что я подсказываю ему! Джон Холт без меня — дитя неразумное!
— Джон Холт? — заинтересовалась она, припоминая, что слышала это имя прежде.
Пьер захлопнул рот, вдруг заметив огонек узнавания в ее глазах.
— Конечно, это строго между нами, — пробормотал он, стремясь исправить свою ошибку.
Элли уловила панику в его голосе.
— Ты мог бы и не предупреждать меня об этом, Пьер.
— Хорошо. — Он снова прикоснулся к ее руке, на этот раз более настойчиво. Все было лучше, чем он ожидал: у них завелись общие секреты. — Мы всегда неплохо понимали друг друга, Элли.
— Мы? — Она медленно отняла руку.
— О, да. — Под столом он пытался прижать ее колено своим. — На самом деле мы понимаем друг друга гораздо лучше, чем «неплохо»!
Она резко отодвинула стул и встала.
— Извини, но я не понимаю, о чем ты, Пьер.
— Ты не уйдешь? — протянул он с жалобной интонацией ребенка.
— Боюсь, что должна. — Она взглянула на часы и поняла, что опоздала на свой рейс. Но не это ее беспокоило — она должна найти телефон и сейчас же позвонить Брайндли. Джон Холт! Она принялась торопливо собирать сумочку.
— Но, Элли, я уверен, что ты можешь задержаться!
Пьер… Она и забыла о нем в мыслях о Холте.
Он протянул руку и пальцами коснулся ее лица, пытаясь этим наглым жестом умиротворить ее. Она оттолкнула его. Он покачнулся.
— Никаких задержек. Спасибо тебе за кофе.
Пьер плюхнулся на стул.
Элли достала из сумки стофранковую купюру и положила на стол.
— И спасибо за оказанную помощь.
Она поспешно надела пальто и перекинула через плечо ремень сумки. Злость сдавила ей грудь, опять стало трудно дышать. Ей хотелось скорее глотнуть свежего воздуха.
— Прощай, Пьер. — Она попыталась протянуть ему руку, но потом отдернула ее: его прикосновение было омерзительным.
