– А завтра? Что она делает завтра?
– Завтра мы уезжаем на гастроли по Кансаю.[20] Так что извините, но…
– Хорошо, подожду. Но только до шести.
– Спасибо! Мы постараемся успеть. Самое позднее – половина седьмого.
Импресарио еще раз извинился и повесил трубку.
Работа закончилась, и врачи разошлись по домам. Наоэ прилег на диване в ординаторской. Но не успел он раскрыть книгу, как появилась Рицуко.
Одета она была изысканно: шоколадный, в мелкую клеточку твидовый костюм, под ним неяркая розовая блузка.
– Вы еще здесь, сэнсэй?
– Да, жду пациентку. – Наоэ отложил книгу и сел.
– Вам и поболеть-то спокойно некогда. Сразу на работу… – посочувствовала Рицуко.
– А где главврач?
– У него заседание в муниципалитете, в Комиссии по образованию.
Рицуко подняла валявшиеся на полу газеты и неожиданно предложила:
– Может, пойдем в канцелярию?
– В канцелярию?..
– Да. А когда должна прийти ваша больная?
– В шесть.
– Так еще целых полчаса. Ну пожалуйста.
Наоэ неохотно поднялся и пошел за Рицуко. В канцелярии не было ни души.
– Здесь гораздо уютней. – Рицуко принесла из соседней комнаты сыр, пиво. Решительно открыла две банки, разлила по бокалам. Один подала Наоэ. Приподняла свой, кивнула Наоэ и отпила несколько глотков.
Она всегда пользовалась косметикой, но сегодня накрасилась больше обычного – видно, в расчете на электрическое освещение.
– Сейчас многие болеют. Надо беречься. – Рицуко пристально посмотрела на Наоэ. – А вы и впрямь осунулись.
– Да? – Наоэ провел рукой по небритым щекам.
– Я тоже что-то себя неважно чувствую. Поясница побаливает. Я вам уже говорила… Боюсь, не туберкулез ли? Может, сделать рентген?
– Вряд ли туберкулез.
– Но вы ведь даже не осмотрели меня!
– В вашем возрасте туберкулеза не может быть.
– Почему вы с таким удовольствием говорите мне гадости? – Рицуко бросила на Наоэ сердитый взгляд. – Я вас серьезно прошу, осмотрите меня.
– Приходите завтра ко мне на прием.
– Ой, только не это! Там же медсестры… Нет, мне неловко.
– Что же, мне здесь вас осматривать?
– Здесь?! – Рицуко опешила. – Нет, здесь неудобно…
– Тогда спустимся в амбулаторию.
– Нет-нет, ни за что!
– Не понимаю. Чего вы тогда хотите?
– Ну хорошо. Здесь так здесь. Но если кто-то войдет, вы ему сами все объясните. Так мне раздеваться?
Наоэ кивнул.
Рицуко прижала ладони к вспыхнувшим щекам. Потом быстро подошла к окну и задернула шторы.
– Не смотрите.
– Хорошо.
Наоэ послушно закрыл глаза.
– Не открывать, пока я не скажу. Посматривая на Наоэ, Рицуко начала раздеваться.
Сбросила жакет, аккуратно свернула его и положила на диван. Потом, стараясь не испортить прическу, сняла блузку. Вздохнув, спустила бретельки – одну, потом другую.
– Все снимать?
– Да, – не открывая глаз, ответил Наоэ. Руки Рицуко потянулись к застежкам на спине.
– Бр-р… холодно! – Рицуко вздрогнула, хотя батареи работали исправно и в комнате было жарко.
– Ну что? Можно открыть глаза?
– Только, пожалуйста, побыстрее…
Наоэ повернулся. Рицуко стояла, сжав плечи и старательно прикрывая руками грудь.
Подойдя ближе, Наоэ заметил, что ее руки, придерживавшие лифчик, дрожат.
– Нагнитесь.
Рицуко опустила голову и слегка наклонилась. Наоэ ощупал позвоночник.
– А теперь медленно разогнитесь. Еще раз наклонитесь.
Рицуко стояла, зажмурившись и ощущая спиной тонкие нервные пальцы Наоэ. Их легкие прикосновения словно электрическим током пронизывали ее.
– Нагнитесь назад.
– Так?
– Больше. А теперь вправо. Влево. Рицуко покорно выполняла команды Наоэ.
– Так не больно?
– Нет, – чуть слышно прошептала Рицуко.
– Ну что ж. – Наоэ отнял руку. – Тут все нормально. Повернитесь теперь сюда.
Прижимая руки к груди, Рицуко медленно обернулась.
– Так? – неуверенно переспросила она. Наоэ подошел ближе.
– Что вы делаете?! Пустите!.. Пустите меня… – и не пытаясь сдвинуться с места, беззвучно повторяла Рицуко. Она томно запрокинула голову и приоткрыла рот.
Наоэ холодно изучал мелкие морщинки, расходившиеся из уголков зажмуренных глаз. Рицуко протянула руки. Бюстгальтер, который она только что держала в руках, лежал на полу, руки ласкали плечи, спину Наоэ.
Надрывно зазвонил телефон. После третьего звонка Наоэ снял трубку.
– Простите, у вас нет доктора Наоэ? – говорила дежурная медсестра. – К нему пришла пациентка.
– Понял. Сейчас иду.
Рицуко стояла, одной рукой прикрывая грудь, другой – лицо.
– Мне надо идти.
Сквозь пальцы Рицуко было видно, как Наоэ вытер салфеткой губы, поправил галстук и вышел из комнаты.
– Добрый вечер! Простите, что долго не появлялась, – пропела Дзюнко, снимая темные очки, ее лицо, несколько округлившееся во время пребывания в клинике, снова осунулось, глаза потускнели.
– Как самочувствие?
– Хорошо. Давно собиралась зайти к вам, да все времени не было… Уж вы меня не ругайте.
– Как всегда, работы по горло?
– К счастью, да.
– К счастью?
– Конечно. Для артистов это счастье.
– Ну, – Наоэ надел халат и принялся мыть руки, – посмотрим. Корзина для одежды в углу.
Дзюнко закрыла дверь и расстегнула толстое, из верблюжьей шерсти, пальто. В кабинете, кроме них, никого не было: дежурная сестра не успела прийти.
– Болей не было?
– Раза два-три кольнуло, но быстро прошло. Закончив осмотр, Наоэ сложил инструменты в стерилизатор и начал писать заключение.
– Доктор, – одеваясь за ширмой, позвала Дзюнко. – Вы свободны сегодня вечером?
– Да.
– Может, составите мне компанию? Я же обещала угостить вас. Ну, что вы молчите? Согласны?
– Согласен.
– Ну и чудесно! – обрадовалась Дзюнко.
Она вышла из-за ширмы уже в пальто. Обрамленное большим отстроченным воротником, ее лицо казалось еще тоньше.
– Хорошо. Только зайду в ординаторскую, оденусь.
– Жду вас в машине.
В коридоре Наоэ столкнулся с Томоко Каваай.
– Извините. – Томоко перевела дыхание. – Я задержалась в палате.
– Ничего, я справился сам.
Томоко с подозрением покосилась на Дзюнко. У ординаторской караулила Рицуко.
– Бессовестный, – негодующе прошипела она.
– Что такое?
– Бросил меня…
– Пришла пациентка.
– Ну и что! Нельзя же так… – Единственный поцелуй придал Рицуко смелости. – Вы ее уже осмотрели?
– Да. Но я должен идти.
– Какой вы, право… бессердечный!..
– Я? Бессердечный?
– Да, жестокий человек. – Рицуко вошла в ординаторскую. – Куда же вы собрались?
