— Ну конечно не можешь, — откликнулась она, вставая с качелей и подходя к Клею. Она обняла его, и Клей со вздохом зарылся в ее волосы.
— Ты был прав, — сказала Шелби. — Мы должны простить.
— Шелби, когда любишь кого-то…
— То любишь его таким как есть. Теперь я это знаю.
— Даже если он далеко не безупречен? — Голос Клея звучал так, словно ему не хватает воздуха.
У Шелби учащенно забилось сердце.
— А кто из нас безупречен? — сказала она. — Я доверяю только людям с недостатками.
Покрытые синяками руки Клея крепко сжали тело Шелби.
— Я должен был приехать сюда сегодня. Рассказать тебе о дедушке и сказать… — голос Клея сорвался, ему словно не хватало слов.
— Что, Клей?
Чуть отодвинувшись, Клей взглянул в глаза Шелби.
— Сказать, что только теперь понял, что настоящая любовь требует жертв. Когда я просил тебя сделать выбор, я сам еще не сделал его до конца. Я говорил, что люблю тебя, но сам по-прежнему хотел получить землю, найти письма, сохранить доброе имя моей семьи.
Клей тихонько сжал ладонями щеки Шелби и нежно вытер большими пальцами ее слезы.
— А сегодня я приехал сказать тебе, что ты для меня важнее всего на свете. И уж конечно важнее денег и «Трамартов». И еще я понял, что не могу прожить всю жизнь ради родителей или только для того, чтобы преумножать славу семейства Трасков. Делай с письмами все, что считаешь нужным. Если мы непременно должны свести счеты с прошлым, чтобы иметь будущее, я согласен начинать в хижине.
Шелби едва дышала. Все тело ее болело, и все же она чувствовала радостное возбуждение. Наконец-то она стала самой главной в чьей-то жизни.
— Я буду жить с тобой где угодно, — сказала она со счастливой улыбкой. — Но если это будет хижина, то придется построить новую. Мне очень нравится кровать с бронзовым изголовьем, но там нет места для моего кабинета.
Глаза Клея широко раскрылись, с губ сорвался вздох. Шелби хотела поцеловать его, но губы обоих так сильно распухли, что они одновременно вскрикнули от боли. Им стало еще больнее, когда оба рассмеялись.
— Какое-то время придется воздержаться от поцелуев, — со вздохом сожаления сказала Шелби.
Клей гладил ее по волосам.
— О, нет, — возразил он, — просто надо быть немного осторожнее.
Нагнувшись, он осторожно прижал губы к губам Шелби. Шелби последовала его примеру, и они слились в поцелуе, полном любви и прощения. Шелби наконец поняла, что любовь, настоящая любовь, неизменно означает прощение. Клей по-прежнему любил дедушку, несмотря на все, что он сделал. Шелби любила Дезире, хотя бабушка никогда не могла отплатить ей тем же. Живя одна, Шелби не знала, что такое компромисс. Она многое потеряла.
Если ей хотелось жизни, близкой к идеалу, она могла по-прежнему оставаться репортером, разоблачающим сильных и богатых. И не подпускать никого настолько близко, чтобы ее могли осудить или отвергнуть. Но если она хочет быть любимой, то надо рискнуть показать свои слабые места. Что ж, она была готова.
Когда они кончили целоваться, Шелби запрокинула голову.
— Я люблю тебя, Клей. Всю свою жизнь я мечтала о человеке, которому могла бы принадлежать, хотя на словах заявляла совсем другое. Сегодня утром ты обвинил меня в том, что я не верю в твою любовь, потому что не верю в себя. Ты был абсолютно прав. Я не могла поверить в себя, потому что не переставала цепляться за прошлое, боялась расстаться с прежними обидами и предрассудками. И ради этого я даже пыталась использовать наследство Дезире, чтобы добиться…
— Я уже сказал, что с письмами…
— Я сожгу эти письма. А землю продам. Теперь я знаю, в чем истинное наследство Дезире. Она помогла мне понять, что прошлое должно остаться прошлым. И я готова оставить месть на долю людей вроде Хетер и Логана.
— Ты уверена в этом?
— Абсолютно. А то как я потом объясню нашим детям, почему мама судилась с папой.
Клей рассмеялся.
— И все же мы должны заключить небольшое финансовое соглашение.
— Клей…
— Я настаиваю! Это будет только справедливо.
Улыбаясь, Шелби спрятала лицо на груди Клея.
— Ты ведь знаешь, что деньги не так уж много для меня значат.
Шелби почувствовала, как Клей целует ее волосы.
— Ты ведь говорила мне, что деньги способны творить добро, если попадают в правильные руки, — сказал он. Шелби подняла голову, а Клей взял ее за руки. — Вот они, эти руки.
У Шелби перехватило горло.
— Я буду сильной и богатой.
— Все это только ярлыки, — сказал Клей.
Напряжение прошедшего дня начинало одолевать Шелби. Она клевала носом. Клей обнял ее за плечи, и они снова направились к качелям.
— Я так счастлива, Клей. И хочу, чтобы все были счастливы.
Клей улыбнулся.
— Неплохое желание.
— Что ж, по крайней мере одному человеку я очень сильно желаю счастья. Я хотела бы повидаться с твоим дедушкой.
Шелби почувствовала, как рука Клея крепче сжала ее плечо. Но он молчал. Подняв голову, Шелби увидела слезы в его глазах.
— Дедушка будет очень рад, — хрипло произнес он.
Шелби снова прижалась к нему.
— Думаю, я даже сумею привыкнуть к Мейпсу. Кстати, как он миновал твою систему безопасности, когда забирался в мой дом за письмами?
— Мейпс обыскал его до нападения Логана. Тогда в дом было довольно легко проникнуть.
— А я ничего даже не заподозрила.
— Мейпс очень гордится этим. — Когда Шелби насмешливо хмыкнула, Клей добавил: — Возможно, Мейпс понравится тебе немного больше, когда ты узнаешь, что все эти годы он чувствовал себя виноватым в случившемся. Ему так и не удалось ничего добиться. Мейпс был практически без гроша в кармане, когда попросил моего дедушку взять его на работу в «Парк-Вью».
— Странно, что твой дедушка нанял его. Ведь он все-таки предал их с Дезире.
Клей кивнул.
— Да, предал. Но вспомни: ведь мой дедушка тоже совершил нечто такое, о чем жалел потом всю жизнь. Мейпс был его товарищем по несчастью. Их объединяло чувство вины. И страх. Оба боялись, что в один прекрасный день прошлое вернется, чтобы разрушить их жизнь. Мейпс признался, что твоя бабушка пыталась позвонить Форду за несколько недель до смерти, но он перехватил звонок, потому что боялся, что тайное наконец станет явным. Откуда он мог знать, что Дезире хочет объявить Форду о прощении.
Шелби вздохнула.
— Они прожили свои жизни словно в чистилище, прошлое лишало их надежды на будущее.
— С нами такого не будет, — пообещал Клей.
И при лунном свете теплой летней ночью Шелби ясно осознала, что нашла наконец свое место в жизни — рядом с Клеем.
