Она почувствовала, как его член становится мягким внутри нее. Его руки обнимали ее, а бедра находились между ее коленями, язык хозяйничал у нее во рту, и она чувствовала себя связанной с ним столькими узами, что не знала, где начинается он, и заканчивается она.
Он отпустил ее и прислонил к своему плечу.
Незаметно Эбби распустила его косу, чтобы насладиться ощущением его распущенных волос на своих пальцах и плечах.
— Я должна начать готовить ужин. Сейчас моя очередь.
Его сердце билось в ровном ритме, пока он гладил ее плечи крепкими руками.
— Расслабься немного, Эбби. У тебя был тяжелый день.
Он так заботился о ней. Когда эмоции захлестнули ее, непреодолимые, как все, что она испытывала к нему, слова вырвались прежде, чем она успела их осознать:
— Я люблю тебя. Так сильно, — она замерла и охнула. Что она наделала?
Его пальцы замерли на мгновение, а затем продолжили оглаживать ее. Ксавье молчал.
Она не могла вынести его молчания.
— Неужели я все испортила? Что…
— Я не ожидал этого, Эбби. Я не знаю.
Очевидно, что нет. Неужели она действительно ожидала услышать от него: — Я тоже тебя люблю? — Ее челюсть сжалась.
— Ну, что ты чувствуешь? Спазмы в животе? Сердце колотится? Горло сдавило?
Он фыркнул.
— Нахальная нижняя, — он схватил ее за плечи и толкнул назад, чтобы посмотреть в ее глаза. Выражение его лица было непонятным, глаза не холодные, но… отстраненные. — Дай мне день на размышление, а потом мы поговорим. Ты сможешь это сделать?
— Конечно, — она хотела вырваться из его объятий. Убежать и спрятаться, как маленькая девочка. Но он потянул ее к себе, и его руки сомкнулись вокруг ее напряженного тела.
— Мне не все равно, Эбби. Никогда не сомневайся в этом.
Ага. Он заботился обо всех в клубе. Это было не одно и то же. Но… жизнь никогда не давала ей того, чего она хотела — особенно, когда дело касалось отношений. Посмотрите на Натана, на всех парней, которые предпочитали ей Джанаэ. Может, она просто была недостаточно хороша.
Эбби обняла Ксавье, и его руки, такие сильные и крепкие, сочетавшие в себе все, чего она всегда хотела, вызвали у нее самое горько-сладкое чувство, которое она когда-либо знала.
Глава 23
Выходные Ксавье начались рано, поэтому уже в пятницу он выехал на свое небольшое ранчо возле Бодега-Бэй. Работники ранчо были рады его видеть и засыпали новостями о лошадях. Полюбовавшись двумя новыми кобылами, он оседлал лошадь и отправился на прогулку. Солнце припекало, и в воздухе витал запах океана. Он и забыл, как ему нравилось находиться в этом месте.
Слегка ослабив поводья, он пустил лошадь легким галопом по лугам. Распущенные волосы хлестнули его по плечам, на мгновение развеяв воспоминания. Когда-то они с Кэтрин приезжали сюда каждые выходные, чтобы насладиться отдыхом за городом и навестить ее спасенных мустангов.
Он улыбнулся. Эбби была воспитана в том же духе.
На самой высокой точке ранчо он спешился и встал у обрыва, глядя на далекий океан. Это место принадлежало им. Кэтрин называла его своим, чтобы успокоиться и привести мысли в порядок.
И она умерла прямо там, в доме на ранчо.
Здесь он похоронил ее прах.
— Ну, Кэтрин. — На протяжении многих лет он чувствовал ее присутствие в этом месте. Возможно, это была игра его воображения, а, может быть, нечто большее.
Вчера вечером, когда Эбби сказала, что любит его, он понял, что все еще не справился со своими чувствами к Кэтрин. Он не мог предложить всего себя, и это было несправедливо по отношению к Эбби.
Вздохнув, он присел рядом с каменным памятником Кэтрин. ЛЮБИМАЯ ЖЕНА.
— Ты была ею, — сказал он. — Моя любимая рабыня и любовница, — он прислонился к дереву, чья крона служила ей пристанищем. — Ты умерла так быстро. У меня не было возможности попрощаться с тобой.
Она приехала посмотреть на нового жеребенка и осталась одна в доме на ранчо. Два работника ранчо нашли ее на следующее утро, она уже была мертва. Врачи утверждали, что смерть наступила быстро — разрыв аневризмы аорты. Ничто не могло ее спасти.
Причины не имели значения. Он должен был быть рядом с ней.
— Я пришел попрощаться, Кэт, — он очертил круг в грязи. — Я готов и знаю, что ты скажешь: "Время пришло". Эбби — прекрасная женщина с таким же большим сердцем, какое было у тебя.
Над его головой кружил краснохвостый ястреб. Далеко внизу чайки ныряли в воду.
Он не думал, что когда-нибудь наступит момент, когда ему снова захочется открыть свое сердце. И все же он был здесь. Его грудь ныла так сильно, словно его лягнула лошадь.
— Я всегда буду любить тебя, маленькая рабыня Я не думал, что смогу заботиться о ком-то с такими глубокими чувствами, но она завладела мной, — он вдохнул и признался в этом самому себе. Всему миру. — Я действительно люблю ее.
Эти слова поразили его, пронеслись сквозь него потоком тепла, потрясли его. Поэтому Ксавье произнес их снова.
— Я люблю ее. Эбигейл Берн, — он смотрел на землю, уходящую к океану. Каким-то образом он нашел тропу, которую никогда не ожидал разглядеть.
Однако жизнь — это не плоская равнина, как он считал в юности, а холмы и долины, повороты, изгибы и обрывы.
— Пожелай мне всего хорошего, Кэт.
***
В пятницу вечером, отвлекшись от вечеринки, Эбби проверила себя в зеркале в ванной. Не слишком потрепанная. Ее новое платье было светло-лавандового цвета. Топ в форме халтера идеально подходил к ее груди, а более пышная юбка стройнила ее бедра. Она заплела волосы в маленькие французские косички, чтобы продемонстрировать серебряные серьги.
Но ожерелья не было. Она провела пальцем по впадинке на шее. Каково это — иметь серебряный кулон? Такой, как носила Рона?
Но ведь этого не случится, не так ли? Зачем она выплеснула свои чувства наружу? Воспоминание о реакции Ксавье омрачило ее настроение, словно небо сгустилось перед грозой. Она бросила взгляд на свое отражение. Если он ничего не хотел слышать об эмоциях, тогда почему он постоянно заставлял ее их выражать?
И что она получила в ответ? Вежливость. Я люблю его, а он хочет об этом подумать.
Наклеив на лицо улыбку, она вошла в переполненную гостиную, где собрались деловые партнеры Гарольда, мамины друзья, представители благотворительных организаций, которые они поддерживали, соседи и друзья семьи.
Ее заметила мама.
— Твоя идея украсить деревья мерцающими огоньками была блестящей. Там так романтично, что люди уже танцуют.
— Оркестр звучит великолепно. — Каждую годовщину Гарольд устраивал вечеринку в честь "обретения самой замечательной женщины на свете". Со временем количество гостей утроилось, но чувство любви никогда не менялось.
— Я рада, что ты пришла, дорогая, — ее мама колебалась. — Что-то случилось?
— Нет. С годовщиной, мама, — Эбби быстро обняла ее и отпустила, когда в комнату вошли гости. Гул разговоров усилился.
Проверив ванную и гостиную на предмет беспорядка, Эбби вышла в широкий внутренний дворик и улыбнулась. Освещение могло придавать романтическую атмосферу мероприятию, но именно мама и Гарольд были центром настоящей романтики, вальсируя под песню Энн Мюррей "Можно мне этот танец?".
Покачиваясь в такт музыке, Эбби вздохнула. Она никогда не танцевала с Ксавье. И у нее было чувство, что этого никогда не случится. Зачем она вообще открыла свой несдержанный рот?
— Они хорошо смотрятся вместе, не так ли? — Грейс остановилась позади нее и усмехнулась, когда ее отец от души рассмеялся и поцеловал их мать прямо в губы.
— Это заставляет поверить в любовь, да? — легкомысленно спросила Эбби. Океанский бриз овевал ее обнаженные руки. Слава Богу, что она не пригласила Ксавье на вечеринку. Было бы ужасно видеть его здесь таким отстраненным. И знать, что "разговор" еще впереди.
— Кстати, несколько парней спрашивали о тебе, — словно мимолетом бросила Грейс. Она кивнула в сторону мужчины с козлиной бородкой.
