обоим хотелось обычную роспись без покатушек на лимузине; и медовый месяц, как и все лето, мы решили провести в полюбившейся нам деревне, и параллельно заниматься поисками квартиры.
Квартиру мы решили покупать за свой счет, и папа до сих пор думает, что Андрей приведет меня в клоповник, ведь откуда у такого молодого парня деньги?!
А я бы и в коммуналке согласилась жить, раз для Андрея так важно самому нас обеспечить без помощи моей родни и своего брата.
— Антон и Маша уже в ЗАГСе. Поторопитесь, регистрация через двадцать минут, — напомнила мама.
Они с папой усадили младших в машину, мы с Андреем сели в мою, и поехали.
— Не волнуешься? Сбежать не хочешь? — улыбнулась я Андрею.
— Неа. Смирился, да и куда я без тебя сбегу? — фыркнул мой через-двадцать-минут-муж. — О-па, смотри-ка.
Мы стоим на светофоре, тротуар всего в метре от нашей машины, а на тротуаре… Витенька. На костылях. Я широко улыбнулась Андрею, открыла окно, и крикнула:
— Ви-и-ить! Надо же, живой! А у нас свадьба, хочешь с нами?
Я довольно улыбалась, выкрикивая все это. Бедолага застыл сначала, взглянул на меня с ужасом, а когда еще и Андрей перегнулся через меня, и оскалился, так у Вити и вовсе глаза квадратные стали.
— Эй, ты куда бежишь? Нас поздравить не хочешь? — выкрикнула я вслед, фыркнула, и закрыла окно. — Надо же, как резво он носится на костылях.
— Ты его напугала, — расхохотался Андрея. — Дьявол, я опять вспомнил, как ты из него отбивную пыталась сделать. И ведь, самое обидное, я ему объяснял — словами, кулаками, и он не понимал, что нужно от нас отстать. Но стоило тебе заявиться в гости с битой, как Витька сразу же все понял. Лиз, может дашь мне мастер-класс по пыточному делу?
Я вспомнила купленный мной на днях латексный черный корсет, и кивнула Андрею:
— Для тебя все что угодно.
Полтора года спустя
— Дорогая моя и уважаемая супруга, а не хочешь ли ты бросить работу? — спросил Андрей.
И к чему этот вопрос? Сижу себе спокойно и тихо, фоточки наши свадебные рассматриваю, и улыбаюсь. Фотографа папа, конечно, профессионального приглашал, и были у нас фотосессии, все по стандарту.
Но самые мои любимые фотографии сделаны Андреем на телефон.
Вот мы в ЗАГСе. Я, мама и бабушка. И бабуля выговаривает мне за нетрадиционность, мол, как это, жених меня мало того что видел в свадебном платье до церемонии, так мы еще и вместе приехали на машине. О, ужас!
А вот наше селфи у дверей зала регистрации, и Андрей-таки успел поставить мне рожки. За что потом был укушен за нос.
А это уже ресторан. Андрей в строгом костюме, который чертовски ненавидит, и мой младший братец устроили армрестлинг.
Вот наш танец — обычный, мы не платили хореографу за постановку, выбрали обычный вальс в уступку нашей родне. Зато потом сплясали под «Мальчик хочет в Тамбов», и это было офигенно.
Каждый миг был прекрасным. Я листала, и листала фотографии. Из ЗАГСа, из ресторана, и из деревни, где мы нарядили Джульетту, Булку и плюшевого козлика в банты, и устроили шуточную фотосессию. Фотографий миллион, как и воспоминаний.
Не могу я не улыбаться. А Андрей тут снова за своё.
— Так что, Лизок, ну этот ресторан, да? Бросишь?
— Может, мне в тебя чем-нибудь бросить? Что за патриархальные замашки, Булатов! Чем тебе моя работа не угодила? Уже три дня страдаешь.
Андрей фыркнул, поднялся с дивана, вот же неугомонный. Меня с первого дня раздражает его привычка ходить по комнате во время разговора, но все его недостатки я приняла. Как и он мои.
— У тебя руки вечно порезаны.
— Потому что я повар. А что, любимый, смущают царапинки? Не нравится отсутствие длинных ногтей и шикарного маникюра? — сузила я глаза. — Разлюбил?
— Вот дурная, — фыркнул он. — Да просто ты такая важная ходишь в последнее время, Лиз. Что там у тебя на работе? Повар новый? Присмотрела кого-то, да? Если что — прибью, учти, и меня не посадят.
— Вот и связывай после этого свою жизнь со следователем. Абьюзер ты, Булатов!
— А ты тему не переводи. А ну-ка говори, почему так странно себя ведешь в последние дни? Ходишь, улыбаешься сама себе, поёшь… мюзикл, блин, устроила, — Андрей встал в проходе, ясно давая мне понять, что не позволит выйти из комнаты.
Ну точно абьюзер.
Вот зря я ему сказала, что ничего не имею против его новой работы. Очень зря! Сначала младшим следователем работал, и было еще ничего, а как повысили, так никакого покоя нет. Был-то наблюдательным, но профессия добавила Андрею глазастости. Все замечает, что надо, и что не надо.
— Лиза, блин! — рявкнул Андрей. — Отвечай уже, чтоб тебя!
— Как-то ты неласков с женой, не находишь?
— Я тебе прямым текстом говорю, что подозреваю в измене. Это я еще ласковый и нежный, кудрявая. Пока не скажешь в чем дело, из комнаты не выпущу.
— Вот же! Обычно мужчины злятся, когда жены недовольные по дому ходят, но не мой муж. Тебе не понравилось то, что я… как ты сказал? Важная стала? Ах, да, еще и улыбаюсь я, видите ли. Преступление века! — возмутилась я. — Тебе скандал устроить? Это я могу, только попроси, любимый. И вообще, не буду я тебе ничего рассказывать, не заслужил.
— Та-а-ак, и что я мог не заслужить узнать? — Андрей уставился на меня с подозрением, а затем резко наскочил, поднял, и повалил на диван. А сам лег сверху. — Лизка, не доводи до греха. Что скрываешь?
Я показала ему язык, и ничего не ответила. Ни в вечер пятницы, ни в субботу, а вот в воскресенье, когда Андрей готов был буквально трясти меня как яблоньку, я решилась. Все же, хоть я и уверена на девяносто девять процентов в его реакции, но один процент-то остается. Что не обрадуется. Что шутил. Что не готов. Я ведь пойму по его глазам, если он не обрадуется, и простить вряд ли смогу.
— Андрей, — я вышла из душа в пушистом халате, и забралась мужу на колени, — хочешь, я раскрою тебе тайну?
— Я снова в милости? — съязвил он, и тут же выпалил жадно: —
