Насть. Если неудобный, давай купим другой.
— Поменял? — переспрашивает удивленно, — я не заметила. Пусть тогда остается…
— Тебе же неудобно…
— Не беси меня, Греховцев, — цедит сквозь зубы, не забывая при этом улыбаться, — пусть останется этот. Я уже начала к нему привыкать.
Балдею, когда она такая. Схожу с ума. С каждым днем она врастает в меня все глубже и глубже. Под кожу пролезла, ни одной поры без внимания не оставила, сердце чарами оплела. Насмерть…
Еле дожидаюсь, когда, прослушав три сказки, Ромка, наконец, засыпает, и Настя выходит из комнаты. Подходит ко мне сзади и прижимается грудью к спине. Я, желая продлить этот момент, не шевелюсь и не дышу даже тогда, когда ее ладошки, пройдясь по моей груди, опускаются ниже.
— Ооо, — вздыхает изумленно, обнаружив у меня в штанах каменное свидетельство моих к ней светлых чувств.
Меня долбит со всего маху. От ее касаний швыряет из проруби в топку печи и обратно. А ей хоть бы что. Хихикая, продолжает баловаться пальчиками.
— Настя?..
— Ммм…
— Не могу больше, — предупреждаю, вдавливаю ее ладонь в свой пах.
Вместо ответа она ловко расправляется с пряжкой ремня и расстегивает ширинку. Оттягивает пальцем резинку трусов и ныряет туда рукой.
О, да-а-а-а… Бл*дь… звезды в глазах мерцают!
Я даю ей играться ровно полминуты, до того момента, пока бедра сами не начинают толкаться ей в руку. После чего разворачиваюсь и, поддев под попку, усаживаю на край стола кухонного гарнитура. Эта высота нам подходит идеально. Проверено опытным путем не один раз.
Развожу в стороны полы короткого халатика и раздвигаю ноги. Настя инстинктивно прогибается. Хватает меня за рубашку и тянет на себя.
Склоняюсь, ловлю ее губы, всасываю в себя дерзкий язычок. Целуемся так, словно не делали этого лет десять. Одновременно я отодвигаю в сторону полоску белья и делаю, как она любит. Ласкаю ее головкой члена. Настя пищит, обвивая меня ногами, тянет на себя.
Держа ее поясницу, проталкиваюсь внутрь. Тесно, жарко… ох*енно…
— Настя… бл*дь… хорошо как…
— Да-а-а…
— Замуж выходи за меня…
— Что?..
Чччерт! Не так ведь хотел! Красиво, в ресторане с цветами и кольцом. Но с ней невозможно в себе держать… само наружу все лезет.
— Люблю тебя! Замуж выходи! Выйдешь?..
Смотрит на меня большими глазами, но в какой-то момент голова ее закидывается, я притягиваю ее к себе и залпом выпиваю мой любимый момент. Настин оргазм. Кончаю в нее через несколько секунд, а потом бережно ставлю на ноги.
— Ну, так как?
— Уболтал, Греховцев. Засылай сватов.
3 года спустя.
Кирилл.
— Просто ты меня не любишь и все, Кир! — проговаривает Настя с надрывом, — вот и вся причина!
Стянув толстовку, пихаю ее на полку встроенного в прихожей шкафа. Заруливаю в ванную, чтобы вымыть руки, а потом иду на кухню, где Настя, очевидно, уже заполняет заявление на развод на Госуслугах.
Подбираюсь сзади и сгребаю ее в объятия.
— Греховцев! Ты все свои косяки замаливаешь одним и тем же способом! — восклицает она, активно работая локтями.
Ломая ее сопротивление, быстро добираюсь губами до шеи. Что-то возмущенно вякнув, Настя затихает.
— Ну, не было обезжиренного молока… прости…
— Надо было купить в другом магазине, — всхлипывает жалобно.
— За Ромкой в садик поеду и обязательно куплю. Три литра!
— Хорошо, — тянет она, — тогда грибочков маринованных захвати еще.
— Грибочков?..
— Ммм…
Целую за ухом, прихватываю губами мочку.
— Насть…
— Что?
— У тебя месячные когда должны начаться?
Жена в моих руках замирает. Молчит, а я чувствую, как учащается ее дыхание.
— Настюш…
— А какое сегодня число?
— Третье.
— В конце прошлого месяца, — лепечет испуганно.
Твою ж мать! Именно в прошлом месяце Настя перестала пить контрацептивы, потому что я смог уболтать ее на еще одного ребенка. Только врач велела три месяца, пока не восстановится цикл, пользоваться барьерными методами. Один раз мы с ней про резинку забыли. Но это было всего один раз!
— Не может быть, Кир!
Начинает ерзать в моих руках, разворачивается лицом, а в глазах столько страха, что у меня мороз по коже идет. Боится она теперь рожать после сложной беременности с Ромкой.
— Насть, все нормально, успокойся.
— Ой, мамочки… а если и правда… ой…
— Все. Будет. Хорошо.
Она с готовностью кивает и жмется ко мне как маленькая.
— Я до аптеки и обратно, о’кей?
— Да.
— Побудешь немного одна?
— Блин, Кир, конечно, побуду…
Усадив ее в кресло, лечу в аптеку, благо, она за углом. Покупаю три разных теста и так же бегом возвращаюсь домой. Настя сидит там же, где я ее оставил и выжидающе на меня смотрит.
— Молоко с грибами купил?
Черт! Точно беременная и, по ходу, дочка будет.
— Пойдем, — зову в ванную.
Заходим вместе. Вскрываю одну из упаковок и протягиваю ей полоску.
— Выйди, Кир. Ты же не собираешься смотреть?
— Чего я там не видел, Настя?! — складывая руки на груди, подпираю бедрами стиральную машину, — давай, не томи!
— Греховцев!
— Что, Греховцева? Давай сикай скорей.
Метая глазами молнии, Настя быстро делает, что написано в инструкции и тычет в меня полоской.
— Забирай.
Первая полоска появляется почти сразу, а за ней тут же начинает проступать вторая. У меня руки как у алкаша трясутся, в глазах плывет все. А Настя, как ни в чем не бывало, спокойно надевает трусишки и моет под краном руки.
— Ну, что там? — спрашивает, приближаясь.
— Вот… — разворачиваю тест так, чтобы результат сама увидела.
Оба застываем как статуи. Жена смотрит на две красные полоски, а я смотрю в ее лицо.
С головой накрывает. Жгет до слез в глазах, а внутри звериные инстинкты просыпаются.
Моя. Самка. Понесла от меня.
Бл*дь… охеренное чувство!
Дашка, когда у Сани беременела, он агрессивнее к окружающим становился. Даже отец это подмечал. Будто самку свою от возможной опасности защищал.
Сейчас понимаю его.
— Кир, что с тобой? Ты не рад?
— Я счастлив, Настя… — выдавливаю с трудом, потому что от эмоций горло перехватывает, — я… просто… сказать, не знаю, что…
Привлекаю ее к себе, бережно прижимаю к груди. Сдержаться не получается, срываюсь на быстрые короткие поцелуи. Волосы, глаза, щеки, губы.
Настя не сопротивляется и не смеется надо мной. Принимает все, что я на нее выплескиваю. А там и счастье, и восторг, и чувство вины за прошлое.
— Прости меня, Настя… слышишь?..
— Простила, — шепчет потрясенно.
— Теперь иначе все будет… я буду рядом… прости…
— Я простила, Кир! Ты чего?
Я как представлю, что Дашка могла тогда не сообразить или пошла бы на поводу у Насти и молчала про
