class="p1">- У тебя все написано на лице. И у той женщины, кстати, тоже. Теперь она получит отменный урок от собственного мужа.
Его зеленые глаза яркие, как у змеи, сейчас под люминесцентным освещением вдруг темнеют и кажется, что зрачок становится вертикальным. Когда он фокусирует такой взгляд на мне, я готова рухнуть от напряжения.
- То, что ты сделал… Это все же очень жестоко… наказывать мужчину за поступок женщины, провоцируя его на агрессию к ней… - отвечаю хрипло, потому что с каждым моим словом Димитрий все сильнее прижимает меня к себе.
При этом движения спокойные, размеренные. Хищник вышел на охоту, и жертва от него не ускользнет.
- Мужчина всегда в ответе за все, что случается в его жизни. Если он не может держать на контроле свою ярость, то как сможет руководить многомиллионным бизнесом?!
- Но…
- Тебя здесь никто бы не пожалел. И та особа уж точно.
- Он ведь на ней сорвет свою злость…
По отстраненному лицу Димитрия понимаю, что его это обстоятельство не трогает. Магнат играет на чувствах, умеет провоцировать и вершить правосудие чужими руками.
Что же он сделает со мной…
Почему-то до ужаса становится жалко женщину, которая так опрометчиво высказала свое мнение мне и хоть и слова были гадкими и мерзкими, я…
Я не могу так…
Подрываюсь с места, чтобы оттолкнуть, не могу терпеть этот холодный бесчеловечный взгляд, в эту секунду обращенный на меня, эту жестокость и непоколебимость.
- Я не могу быть здесь… не могу… - губы шепчут и в глазах слезы.
Но мужчине плевать. Горячие пальцы клеймят мою кожу, прожигают до кости.
- Ты будешь там, где я посчитаю нужным, Катрин. Ты - слишком ценна и даже не представляешь, как действуешь на мужчин...
- И как же? - завороженно шепчу, поддавшись змеиному обаянию опасного мужчины.
- Очень скоро я тебе покажу.
Произносит так жестко, словно приговор озвучивает и страх проносится по сознанию, вспарывая и заставляя спрашивать все, что меня так интересует…
- А если я провинюсь… меня… меня тоже накажешь?
Наклоняется. Нависает. Пугает. Слишком он огромный. Мощный. Зеленые глаза сцепляются с моими, врезаются в меня, как и слова, произнесенные со всей решимостью:
- Обязательно. С особой жестокостью. Тебя я накажу за все.
Не отшатываюсь от него только потому, что его рука застыла на моей пояснице и не дала мне сдвинуться с места.
Я не должна была становится его помощницей. Я не должна была попадать под ледяной объектив его взгляда.
И я хочу, скрыться спрятаться.
Мне здесь не место. Среди этих жестоких людей, которые ведут нечестную игру, скрываясь за масками.
Накатывает ужас, дыхание леденеет, паническая атака. Мне плохо. Перед глазами плывет.
Жестокий. Бездушный. Не умеющий прощать.
Хочу убежать, опять дергаюсь с места в глупом порыве.
Только вот мне некуда бежать.
Меня подложили под монстра, лишили путей отступления.
Наверное, так же чувствовала себя привязанная оковами к скале Андромеда, отданная в дань чудовищу…
Перед глазами блики. Дыхание учащено. Назад пути нет. А впереди меня возвышается мужчина. В каждом его движении грация и хладнокровие.
- Такая красивая сейчас.
Ощущение, что прямо сейчас он надвигается, чтобы взять то, что считает своим и мне не убежать и сердце бьется рвано, резко, потому что я хочу этого мужчину, я глупышка подпала под ледяную энергетику и чары. Меня к нему притягивает ровно так же, как и отталкивает его язвительно холодный тон.
- И гадать не нужно, о чем ты сейчас думаешь…
Нависает хищно и глаза… его ядовитые глаза полыхают потусторонним светом. Не может быть таких ярких глаз у человека…
- За что мне тебя наказывать, моя Катрин? И самое главное – как именно ты хочешь, чтобы я тебя наказал?
Жалит словами, как бритвой вспарывает и заставляет кровить от мелких порезов, незаметных и безумно болезненных.
Мне кажется, он все знает. Такой человек не может не знать, что за игры ведутся за его спиной.
Он знает и уже понял, что я его не предала, а сейчас забавляется…
- Я не хочу… наказаний…
Выгибает бровь. Красивый жест. Чем-то он похож на статую воинственного Ареса - карающего своих недругов.
Кац резко сдвигает руку, сжимает меня так, что кажется ребра хрустят, и тащит на себя.
Он ловит мое лицо за подбородок и смотрит мне в глаза, а у меня кожа чешется от взглядов.
Магнат смотрит на меня, а я сжимаюсь в этом элитном ресторане, на вечере, где я чужая, среди людей, которые оскорбляют только потому, что тебя выбрали в помощницы монстру.
Но Димитрию плевать.
Он хочет меня.
Он показывает это.
- Малышка. Запуталась… Катрин… моя маленькая Катрин… Не заставляй меня быть с тобой жестоким… твое нежное тело не перенесет того, что я могу с тобой сделать и не смотри на меня так… Не провоцируй, не показывай свою уязвимость…
– Зачем ты делаешь это? Здесь. Сейчас. Так откровенно показываешь, что я не просто переводчик для американского босса. Чем я заслужила такое отношение?
– С чего ты взяла, что ты просто помощница, Катрин? Ты никогда не была “просто”...
Фразы, суть которых ускользает.
Черт! Как же жжет глаза.
– Я не понимаю… Неужели ты не видишь, что после… когда уедешь… мне придется со всем этим жить, Димитрий. Жить. После тебя…
Прищуривается. Рассматривает меня, и как ни силюсь, не могу уловить ни одну эмоцию.
– Малышка. Много мыслей. Слишком много… но ответы будут в свое время. Верь мне.
Среди хрусталя и огромной люстры роскошного зала кажется, что я одна-одинешенька перед огромным мужчиной, который длинными пальцами поглаживает мою поясницу, прожигает сквозь шелк платья своим прикосновением, заставляя меня краснеть и смущаться.
– Тебе идет этот цвет, Катрин. Алый – цвет раскованности, которая пробудится в тебе очень скоро. Багряный изумительно оттеняет твою бледную кожу, а еще это цвет крови, что сейчас бурлит в твоих жилах, крови, которая принадлежит мне до последней капли.
– Ты говоришь сейчас как судья, приговаривающий жертву к смерти…
Сглатываю, облизав губы в нервном жесте, и мужчина фокусирует взгляд на влажном следе от языка.
– Наивная, добрая куколка. Я приговариваю иначе. Каждый получает наказание, соизмеримое с преступлением. Таков закон моего мира. Не жалей. Никого. Никогда. Тебя здесь никто не пожалел. Все получали удовольствие, глядя на твое унижение со стороны той суки, а я всего лишь показал,
