а что?..
- С его подачи проверка.
- Да знаю я.
До слуха доносится короткий хмык, а потом он понижает голос.
- Ты че, Ингу обидел, что ли?
- Мы разводимся.
- Едрить твою налево! – присвистывает он, - как так?!
- Вот так, Ваня. В жизни случаются неожиданности.
- Н-дааа…
Захожу в курилку и, вынув из пачки сигарету, прикуриваю. Первая же затяжка снижает градус напряжения и ослабляет удавку на шее.
- Ты мне вот скажи, Сеня, - прочищает он горло, - проверка эта найдет что-нибудь или зря ищут?
- Зря. Если только у кого-то постороннего был доступ к программе и базе данных, - говорю честно, - но это вряд ли.
- Знаешь же, что за это светит?
- Знаю, не дурак. Но и ты, Ваня, понимаешь, что мотивов у меня не было.
- Ладно, - вздыхает он после небольшой паузы, - я с Филатовым пообщаюсь. Ему, по-моему, на пенсию пора. А ты держись там, они еще дня два шерстить будут.
- Спасибо, Иван…
- Не люблю беспредела, - перебивает бесцеремонно и, попрощавшись, отключается.
Я докуриваю одну сигарету и тут же достаю вторую. Болезненно сжавшийся желудок напоминает, что я не вспоминал о нем со вчерашнего обеда.
Заказываю доставку из ближайшего ресторана и набираю Марину. Вчера вечером она взяла трубку, не обвиняла больше, но и разговаривала неохотно. Сказала, что планирует поехать домой, и я не стал отговаривать, потому что не хочу, чтобы она запачкалась в дерьме, которое в последние дни лезет наружу изо всех щелей.
Пообещал, что сам за ней приеду. Не понял – поверила или нет.
Сейчас длинные гудки снова сменяются голосом автоответчика. Через три минуты ее телефон занят, а затем и вовсе выключен.
Бл*дь!.. Малыш, зачем ты так?..
Оставшееся до конца рабочего дня время я провожу в своем бывшем кабинете, наблюдая, как комиссия из надзорного органа и представители прокуратуры перелопачивают тонны информации.
В какой-то момент, становится даже жалко их. Столько дней кропотливой работы, и все напрасно.
Время от времени давая им наводку, где и что искать, вспоминаю, что вчера в телефонном разговоре обещал матери перевести ей денег. Она сама звонила с целью уберечь меня от самой большой ошибки в жизни.
Оказалось, что Инга вспомнила о существовании свекрови и даже где-то раздобыла ее номер. В итоге мать наградила меня званиями неблагодарной скотины и идиота, каких свет не видывал. Но денег попросить не забыла.
Перевожу ей нужную сумму и снова набираю Марину. Результат тот же – абонент не доступен.
Вечером сотрудник прокуратуры просит задержаться для уточнения некоторых вопросов, и в итоге из офиса я выхожу около девяти часов. Завожу двигатель, и пока машина прогревается, пытаюсь дозвониться до малыша несколько раз подряд.
Ощущаю себя беспомощной истеричкой и чувствую тотальное одиночество. Я не знал, что это такое, пока в моей жизни не появилась Маришка. Оказалось, одиночество – это когда она не со мной.
Докуриваю сигарету, когда неожиданно телефон взрывает тишину мелодией входящего вызова.
На экране Греховцев Герман.
Приехали.
Тушу окурок в пепельнице и отвечаю.
- Здравствуй, Герман.
- Вечер добрый, - отвечает холодно, - слышал, у тебя проблемы. Говорить можешь?
У них там ночь уже. Понятно, что не просто поболтать позвонил. Значит, знает уже.
- Слушаю.
- Марина вернулась домой, - говорит он без предисловий, - узнаю, что звонишь ей, прилечу и лично ребра переломаю. Все понятно?
- Все. Герман… будь с ней помягче. Не наказывай, она ни в чем не виновата.
- Без тебя разберусь, - отчеканивает жестко.
- И разреши мне с ней говорить.
- Я предупредил, Арсений. Забудь о ней.
На языке так и вертится послать его, но вовремя его прикусываю. Тесть мой будущий, все-таки.
- Герман, неприятности от Филатова, а разрулю и приеду за Мариной.
- Приедешь? – усмехается он, - ну, давай. Встретим, как самого дорогого гостя.
Домой возвращаюсь уже ночью, быстро перекусываю бутербродом, принимаю горячий душ и заваливаюсь в гостиной на диване с телефоном в обнимку.
Пытаюсь уснуть, понимая, если не получится сделать это сейчас, завтра я превращусь в зомби. Мое тело функционирует из последних сил, нервная система истощена и обессилена. В ушах постоянный шум, а глаза просто отказываются закрываться.
В тот момент, когда я понимаю, что без стакана коньяка мне не уснуть, телефон тихонько пикает, оповещая, что Марина на связи.
Тут же набираю ее, но слышу короткие гудки. Звонит кому-то. Скидываю и повторяю снова, смеясь в голос, чувствуя, что мы, очевидно, звоним друг другу одновременно.
Наконец, я слышу длинный гудок, и в динамике тут же раздается ее тихий голосок.
- Арсений.
- Малыш…
- Как ты? – вроде плачет, но пытается держаться, - мне сказали, тебя в чем-то подозревают.
- Не бери в голову, все в порядке, - отвечаю беспечно, - лучше скажи, как с родителями. Сама рассказала? Зачем?..
- Нет. Инга папе позвонила.
- Бл*дь. Прости, Мариша, я хотел сам с ними поговорить. Как отреагировали?
- Плохо. Папа со мной не разговаривает, - всхлипывает судорожно, - я его разочаровала.
Резко сажусь в кровати. Задыхаюсь от того, как горло перехватывает спазмом.
- Я завтра прилечу.
- Нет, мама сказала, что у тебя проблемы с прокуратурой. Если ты уедешь из города, будет только хуже.
- Отправь мне ее номер, - прошу, решив, что завтра сам поговорю с Раисой.
- Зачем?..
- Пожалуйста, Мариш… Все будет хорошо, не переживай.
- Я очень за тебя волнуюсь, - шепчет в трубку, - мне кажется, это все из-за меня.
- Дурочка, - сам себе в темноте улыбаюсь, - я тебя очень люблю, Марина. И я за тобой приеду.
Все произошло спонтанно. Папа позвонил рано утром и сообщил, что заказал мне билет на самолет на ближайший рейс. Он ничего не объяснил, но по тону я поняла, что он все знает.
Сразу после него позвонила мама и подтвердила мои догадки. Она не кричала и не ругалась, но я впервые слышала такой ее голос. Глухой и бесцветный.
Я так плакала после разговора с родителями, как не плакала, наверное, никогда в жизни. Мне казалось, они отвернулись от меня, разлюбили, хоть по факту не предъявили даже ни одного обвинения.
Ослушаться я не посмела.
Позвонила старосте группы и предупредила, что по семейным обстоятельствам улетаю домой на неделю. Арсению не
