Извините, я уверена, что в моих словах нет никакого смысла. Я просто… Прямо сейчас я в шоке.
— Куда мы направляемся? — один из полицейских открывает мне заднюю дверь, и я останавливаюсь.
— Мы доставим тебя в больницу с включёнными сиренами, — говорит он мне, и я киваю, потому что в этом есть смысл, даже в том запутанном состоянии паники, в котором я сейчас нахожусь.
— Мы будем прямо за тобой, — заверяет меня Зейд, его хватка крепкая, но непоколебимая. — Прямо за тобой.
Мой последний великий акт мести завершён, и я даже не успела насладиться им. И у меня были планы поговорить с парнями сегодня вечером, сообщить им о моём окончательном решении. Всё начинало складываться воедино, а теперь… Я никогда не была так несчастна. Мне никогда ещё не было так больно. Как такое могло случиться с Чарли? Это намного хуже, чем то, от чего я страдала в первый год. Гораздо, гораздо, намного хуже.
Космическая шутка.
Средний палец от Вселенной.
— Вы будете прямо за мной… — повторяю я, а затем забираюсь в полицейскую машину. Красно-синие сирены окрашивают зрителей в разные цвета, включая парней, которых я только что оставила позади. Я бы всё отдала за то, чтобы хотя бы один из них поехал со мной, но папа должен быть моим главным приоритетом. Однако я смогу добраться до него быстрее всего, и именно этим шансом я и пользуюсь.
Когда мы выезжаем со стадиона и направляемся вниз по склону, я лезу в карман за телефоном и понимаю, что, пытаясь добраться до Чарли, я порвала платье и каким-то образом потеряла его.
Конечно же.
Блядь.
Ближайшая больница находится… Боже, это примерно в часе езды отсюда. Поскольку я чувствую, что меня вот-вот стошнит, я наклоняюсь и кладу голову между колен. Делая медленные вдохи, мне удаётся взять свой бешеный пульс под контроль. У офицеров, конечно, есть их телефоны. Я подожду немного, а потом попрошу их позвонить для меня в больницу.
Оконное стекло прохладное, когда я прислоняюсь к нему головой, закрывая глаза от темно-зелёных деревьев, проплывающих мимо размытым акварельным пятном. Шок от того, что мой отец, человек, который вырастил меня, самая большая любовь в моём сердце, рухнул, должно быть, действительно подействовало на меня. То ли я засыпаю, то ли просто теряю счёт времени, я не уверена, но, когда я открываю глаза и сажусь, я понимаю, что мы движемся в неправильном направлении.
— Разве больница не к западу отсюда? — я не совсем специалист по местности, но, судя по горам и дороге, могу сказать, что мы определённо направляемся не обратно в город. Какого чёрта? Сирены тоже больше не включены, что странно. Это беспокоит. Очень, очень тревожно.
— Мы доставим вас туда, не волнуйтесь, — говорит мне офицер на пассажирском сиденье, но его голос звучит не очень обнадеживающе. Чем дольше мы едем, тем больше я беспокоюсь.
Именно тогда я вижу впереди заброшенное казино, и моё сердце подскакивает к горлу.
Колеса машины скрипят по гравию, когда я чувствую, как первые волны настоящей паники подступают к моему горлу. Ещё не полночь, даже близко нет. Я всё ещё могу умереть сегодня. Я могла бы, чёрт возьми, умереть.
— Что мы здесь делаем? — шепчу я, мой голос охрип от беспокойства за Чарли, а теперь и за себя тоже. Я не смогу помочь своему отцу, если умру. Офицеры игнорируют меня и вылезают, открывая заднюю дверь и с силой вытаскивая меня наружу. Они с силой толкают меня на гравий, и я спотыкаюсь, протягивая руки, чтобы удержаться.
Я стискиваю зубы от боли, причиняемой камнями, вонзающимися в мою плоть и ладони. Поднимаясь на колени, я оглядываюсь через плечо как раз вовремя, чтобы увидеть, как офицеры забираются обратно в свою машину и уезжают.
Чёрт.
Двое полицейских в форме и со значками на служебной машине только что отвезли меня в принадлежащее Клубу Бесконечности, заброшенному казино в центре индейской резервации. Оно со всех сторон окружено милями нетронутого леса, обширными участками охраняемых национальных парков и территорий штата, насколько хватает глаз.
Звук шагов, шаркающих по гравию, привлекает моё внимание.
И вот она, Харпер Дюпон, с Джоном Ганнибалом и Грегори Ван Хорном по обе стороны от неё.
По крайней мере, у неё было время смыть с себя всё то дерьмо, но её лицо по-прежнему такое же уродливое, как и всегда.
— Привет, Марни Рид, — говорит Харпер, и её губы изгибаются в улыбке. Джон держит бейсбольную биту, а Грег — толстый моток верёвки.
У меня нехорошее предчувствие по этому поводу.
Я изо всех сил пытаюсь подняться на ноги так быстро, как только могу, отступая на несколько шагов, когда Харпер неторопливо направляется ко мне, явно всё ещё испытывая ярость после сегодняшнего дня.
— Правила Клуба Бесконечности, — заявляет она, улыбаясь. — Твои друзья проделали хорошую работу, убедившись, что мы не сможем никого нанять для твоего наказания. Марни Элизабет Рид может пострадать только от рук студента… — Харпер умолкает со смиренным вздохом, перебрасывая несколько своих кроваво-красных прядей через плечо. — И тогда пострадать от рук студента, она должна. — Она указывает на меня подбородком, и двое её мальчиков-игрушек бросаются вперёд.
Они, кажется, очень шокированы, увидев, как я бегу прямо к ним и между ними, направляясь в казино, а моё испорченное выпускное платье развевается у меня за спиной. Моё запястье болит из-за падения с помоста, и по моей ладони течёт горячая, влажная кровь.
Ни за что на свете я не позволю Клубу Бесконечности победить, не тогда, когда я так близка к этому. Так чертовски близка.
Я заворачиваю за угол и взлетаю по ступенькам через заднюю дверь…
Только для того, чтобы наткнуться на гнездо Голубокровных.
И когда я говорю: «Голубокровные», я имею в виду настоящих Голубокровных, тех, кто из моего списка мести.
— Марни, — говорит Тристан, оборачиваясь, чтобы посмотреть на меня. Он улыбается, и моё сердце превращается в лёд и разбивается вдребезги в груди.
Какого хрена он здесь делает?
Дело в том, что он уже однажды пробовал это на мне, притворяться плохим парнем. Сейчас я слишком доверяю ему, чтобы поверить, что он замышляет что-то иное, кроме как пытается спасти мою задницу. Наши глаза встречаются, и я вижу страх, спрятанный глубоко в его душе.
Он открывает свой прекрасный рот и произносит всего одно слово.
— Беги.
Я не колеблюсь ни секунды, прежде чем сделать это, мельком замечая, как Тристан берет в руку бейсбольную биту и замахивается ею в лицо Джону, когда тот входит через заднюю дверь.
— Грёбаный предатель! — Грег кричит, когда бита попадает в цель с ужасающим звуком хрустящей кости. Завязывается борьба, Грег врезается в Тристана, и они вдвоём падают на пол, размахивая кулаками. Я перестаю бежать и резко останавливаюсь за прилавком, заставленным видеоэкранами с мёртвыми глазами, их посетители давно ушли, их место заняли опавшие листья и сосновые иголки.
Лишь один Тристан против дюжины Голубокровных.
Я не знаю, почему и как он сюда попал, но… Я не могу оставить его.
— Ты действительно думал, что мы позволим крестьянке разрушить наши жизни и не вернёмся, размахивая кулаками? — спрашивает Киара, тяжело дыша. В руке у неё нож. Нож. Я думаю, они не отпустят меня отсюда живой. «Я имею в виду, что старшие члены Клуба Бесконечность хотят твоей смерти. Точка. Им всё равно, как и почему». Слова Лиззи эхом отдаются в моей голове, когда адреналин бурлящей волной захлёстывает меня. Эти куски дерьма встают между мной и моим отцом.
Не умирай, Чарли, я дышу, не умирай. Мне нужно быть там. Мне нужно убираться отсюда.
Девушки по другую сторону прилавка обмениваются взглядами, а затем две из них обходят прилавок с обеих сторон — Эбони и Мэйлин, если быть точной — в то время как Киара и Анна начинают перелезать через сам прилавок. Я бросаюсь на Мэйлин, толкая её так сильно, что она отшатывается назад и ударяется об один из других прилавков, переворачиваясь и перелетая через него на другую сторону.
