Лера лишь тяжело вздохнула. Про себя она решила, что как только обоснуется на новом месте, напишет Светке письмо, в котором постарается хоть как-то объяснить свое внезапное бегство.
Хотя, что она может объяснить? Лера еще вчера в машине, по пути из Склифа, поняла, что никому не скажет правды о Максимове и Наталье. Зачем людям, работающим в отделении, знать о многолетних убийствах стариков? На их долю и так хватает тяжелой, низкооплачиваемой работы, стрессов, перегрузок, смертей. И неужели легче будет Настиной матери, узнай она, что ее дочь не сама упала с балкона, а ее столкнули оттуда? Нисколько не легче, а может, и тяжелее. Да и выставлять на всеобщее обозрение свои отношения с Андреем, невольно явившиеся причиной сразу нескольких трагедий, Лере вовсе не хотелось. Пусть все остается как есть, пусть персонал отделения будет уверен в том, что Наталья оказалась в автомобиле заведующего случайно и что оба погибли в результате несчастного случая.
Светлана истолковала Лерино молчание как следствие подавленного состояния.
— Наверное, просто год такой, — утешительно проговорила она, — столько смертей вокруг, просто с ума сходишь. Ну ничего, осталось пять дней потерпеть, и все кончится.
— Что кончится? — удивленно переспросила Лера.
— Год Змеи. В следующую пятницу Новый год, забыла?
Лера машинально взглянула на висевший у телефона отрывной календарь. Ну да, конечно, сегодня уже двадцать шестое декабря. Раньше, когда Машка была совсем маленькая, в это время у них дома давно стояла елка, живая, в человеческий рост, с терпким смоляным запахом.
Потом, года два назад, Илья купил симпатичную синтетическую елочку. Лере она нравилась куда меньше, но все же они исправно наряжали ее уже в двадцатых числах декабря.
И вот теперь, в первый раз, она совершенно позабыла про то, что на носу самый любимый из ее праздников.
— Ты права, — сказала она Светлане, — год кончится, и все несчастья пройдут. Так бывает. — Лера вспомнила, что и самой Светке уходящий год принес помимо радости огромное горе, и повторила тише: — Так бывает.
— Да, — Светка вздохнула. — Ладно, дорогая, рада была тебя услышать. Пойду, а то малышка надрывается. Прожорливая — страсть. Ты звони, не стесняйся и, если Машу нужно оставить, завози без всякого. Она мне поможет с Танюшкой нянчиться. Чао!
— Пока, — Лера повесила трубку и стала собираться за билетами.
Она хотела взять Машку с собой, но та наотрез отказалась: привыкнув в последние недели оставаться одна, она заявила, что лучше подождет дома, чем будет торчать в очереди. Лера, поколебавшись, уступила.
Трансагентство находилось в соседнем микрорайоне, добираться туда пришлось на автобусе. Едва Лера заглянула внутрь помещения, как сразу убедилась, что Машка была права: весь зал от окошек до самых дверей заполняла толпа. Лера пристроилась в хвост и стала терпеливо ждать, однако спереди подходили все новые и новые люди, якобы отлучавшиеся на время. За полчаса очередь продвинулась максимум на три человека, а перед Лерой стояло по меньшей мере три десятка претендентов на билеты.
Прикинув, сколько потребуется времени, чтобы все они прошли, и поняв, что до обеда купить билеты ей не светит, Лера решила последовать общему примеру: занять очередь и поехать домой, с тем чтобы вернуться во второй половине дня.
Она договорилась со стоящей позади старушкой в болоньевом пальто и смешной вязаной беретке, похожей на грибную шляпку, что та никуда не отойдет и пустит ее обратно, и побрела к выходу.
— Валерия Павловна!
Лера остановилась. Женский голос, окликнувший ее, доносился откуда-то сбоку. Она окинула толпу взглядом, но никого не увидела.
— Валерия Павловна, я здесь. — Лера обернулась левее и увидела Ольгу Савинову. Та стояла у двери с надписью: «Служебный вход». — Здравствуйте! — Ольга радостно улыбнулась. — За билетом пришли?
На ней было длинное темно-синее пальто из кашемира, делающее ее худенькую фигурку стройной и элегантной, волосы она подстригла совсем коротко и, кажется, слегка подкрасила в модный пепельный цвет Словом, вид у бывшей Лериной больной был хоть куда — Да, я за билетом, — кивнула Лера, — а вы что здесь делаете? Тоже хотите куда-то лететь?
— Работаю я тут. — Ольга снова улыбнулась. — Правда, сегодня не моя смена, я так пришла, по делам. И девочек навестить, — она кивнула в сторону кассовых окошек и подошла к Лере. — Как дела, Валерия Павловна? Как работается?
— Я уезжаю, — тихо сказала Лера и посмотрела себе под ноги.
— На праздники? — Савинова понимающе кивнула. — Надолго?
— Насовсем. Ухожу из больницы.
— Как — уходите? Почему? — С Ольгиного лица сбежала улыбка. — Что случилось?
— Ничего. Просто так сложились обстоятельства.
— Жаль. — Савинова нахмурилась и повторила: — Жаль. Мы-то с мужем все время вас вспоминаем. Я после вашего лечения как новенькая стала — не хожу, летаю. И голова перестала кружиться. Как же вы так? — Она сокрушенно покачала головой. — Дома, что ли, неладно? С супругом?
— В какой-то мере, — уклончиво ответила Лера.
Она сама не понимала, зачем затеяла весь этот разговор, почему разоткровенничалась с бывшей пациенткой о своем увольнении и отъезде. Наверное потому, что Ольга была в больнице чужой, пришлой, а может быть, из-за того, что Савинова стала первым человеком, которого Лера самостоятельно поставила на ноги, и теперь их связывало какое-то чувство, подобное родственному.
— Так вы билет-то купили? — поинтересовалась Ольга, больше не углубляясь в подробности Лериной личной жизни.
— Нет пока. Я в самом конце, моя очередь подойдет нескоро, к вечеру, наверное.
— И к вечеру не подойдет, — уверенно возразила Савинова, — сейчас же предпраздничная неделя, народ взбесился, все норовят на Новый год подальше улететь, в жаркие страны. Вот глупость-то, встречать такой праздник в Турции или на Кипре под пальмой! — Она сердито пожала плечами. — То ли дело у нас в деревне. Напаришься в баньке, а потом в сугроб нагишом! Эх! — Ольга мечтательно закатила глаза и тут же деловито проговорила: — Пойдемте со мной.
— Куда? — удивилась Лера.
— Туда, — Савинова указала на дверь, из которой появилась, — не стоять же вам целый день без толку. Куда летите?
— В Мурманск.
— Сейчас устроим. — Она уже входила в служебное помещение.
Лера, поколебавшись, последовала за ней. Савинова провела ее по узкому, темному коридорчику в небольшую комнату, где сидели три женщины, две молодых и одна пожилая. Молодые пили кофе и болтали.
— Надежда Петровна, — обратилась Ольга к пожилой, склонившейся над кроссвордом, — нужен билет на Мурманск.
— Два, — подсказала Лера.
— Два, — поправилась Савинова. — На когда, Валерия Павловна?
— На… — Лера замялась на мгновение. Потом решительно произнесла: — А на завтра можно?
Пожилая оторвалась от кроссворда, бесстрастно глянула на Леру поверх толстых стекол очков:
— В принципе все можно. Вам два взрослых?
— Один. И один детский.
Женщина села за компьютер, быстро пробежала пальцами по клавиатуре, придирчиво вгляделась в монитор. Затем покачала головой:
— На завтра нет. Только на послезавтра. Аэрофлот, Ту-154, рейс сто четвертый. Полетите?
— Полечу.
— Отправление из Домодедова в восемнадцать ноль-ноль. Оформлять?
— Оформляйте.
Кассирша снова защелкала клавишами. Лера завороженно смотрела на ее точные, годами отработанные движения рук, на то, как ловко она манипулирует с билетными бланками.
Теперь пути к отступлению нет. Теперь все ее планы почти претворились в действия. Послезавтра вечером ее уже не будет в Москве, и никогда больше она не увидит Андрея. Никогда!
Женщина назвала сумму и протянула Лере два голубоватых, прямоугольных листка.
— Спасибо. — Лера расплатилась, спрятала билеты в сумочку. Савинова стояла поодаль, молча и внимательно глядя на нее.
— Не за что, — спокойно ответила кассирша и обратилась к девчонкам: — Катя, Ириша, пора открываться, кончайте кофейничать.
