— Где она? — спросила Лера, выгружая из шкафчика те немногие вещи, что успели накопиться там за время ее работы.
— Анечка? — Полина Михайловна запустила руку и рукав халата. — Ее замглавврача вызвал к себе. Минут десять назад. Ох, Лерочка, беда! Несчастная Тусенька как жалко ее, такая сестричка замечательная! И Анатоль Васильич… что мы теперь без него!
Лера молча слушала причитания врачихи и раздумывала, зачем заму Ильина понадобилась Анна.
В ординаторскую просунулось лицо Валюши Бойко. Оно было растерянным и утомленным: девушка отдежурила ночь и теперь не знала, перед кем ей отчитаться и что делать дальше.
— Валерия Павловна! — неуверенно произнесла она. — Наталья Макаровна должна была заступать, как быть-то?
— А Лена где?
— Лена еще позавчера уехала в Малаховку. У нее там мать заболела, Анатолий Васильевич ее отпустил.
— Позвони Рите Етуховой, пусть выйдет не в свое дежурство. Только не уходи, пока она не появится, ладно?
— Конечно, Валерия Павловна. — Валя кивнула. — Я дождусь. Где Анна Сергеевна, там ее больные спрашивают.
— Скажи им, она сейчас подойдет. И… — Лера секунду раздумывала, потом твердо произнесла: — Не нужно им ничего говорить про… ну ты поняла.
Валя снова кивнула и скрылась. Из коридора донесся ее звонкий голос, успокаивающий Анниных пациентов. Лера задумалась, пройти ей напоследок с обходом или нет, и решила не ходить. Все равно это ничего не спасет, тяжелых больных у нее сейчас нет, а те, что есть, дождутся завтрашнего дня, когда придет замена. Должен же кто-то прийти в отделение, не могут и нем оставаться лишь два врача.
— Ну, подруга, мы и влипли!
Лера подняла голову. На пороге стояла Анна, как всегда подтянутая, ярко накрашенная. Только лицо было бледным, несмотря на толстый слой румян.
Анна постояла в дверях, молча глядя на Леру, затем вошла в ординаторскую.
— Говорят, ты все это видела? — Светлые Аннины глаза в ореоле густо намазанных ресниц смотрели пристально и внимательно.
— Да, — коротко ответила Лера.
— Как Наталья оказалась у шефа в машине?
Лера пожала плечами:
— Случайно. Может быть, попросила подбросить до ближайшего метро.
— Да? — Анна слегка сощурилась, — Ты так полагаешь? А мне кажется, она там была вовсе не случайно.
Лера удивленно взглянул на подругу. Неужели та догадалась?
— Я давно чуяла, что у Наташки не все так просто. — Анна скрестила руки на груди и прошлась взад-вперед по комнате. — Спала она с Васильичем, а из себя святошу строила. И ведь никто их застукать не мог, ни одна живая душа, столько лет! — Она покачала головой. — Я бы тоже не догадалась, если бы не ты.
— Я? — испуганно переспросила Лера.
— Ну да. Она его к тебе ревновать стала, этим себя и выдала. Помнишь, тот день, когда ты на работу от шефа пришла? Мы еще в столовку намылились, а Наташку по дороге встретили. У нее физиономия косая была и зареванная. Ты не заметила, а я видела, как ока на тебя зыркнула. Тут-то меня сомнение и одолело в ее святости.
И после похорон, когда вы оба отстали, она сама не своя была.
Лера продолжала молчать, опасаясь, что проницательность Анны может пойти дальше и придется открыть ей всю правду. Но та, похоже, больше ни о чем не подозревала, считая себя и так эталоном наблюдательности и смекалки.
— Верно, поругались они в машине, вот у Васильича сердце и скрутило. Оно у него давно нездоровое, сердце — то, еще когда со мной кувыркался, тогда жаловался, — выдвинула Анна свою версию. — Одного не могу понять, что их могло связывать? Ведь ничего общего!
Лера представила себе реакцию подруги, узнай она истинную причину связи Натальи с Завотделением, и согласно кивнула:
— Правда ничего. Тебя зачем вызывали?
— А! — Анна небрежно махнула рукой. — Можешь поздравить, я теперь и. о.
— Кто?
— Исполняющая обязанности заведующего. Ну, вместо шефа. Вот уж не было печали, представляешь? Сейчас пойду к нему в кабинет, разбираться с бумагами и прочей ерундой. Да еще Валю сменить нужно, просто голова пухнет!
— Валю сменит Глухова, — сказала Лера. — Я велела, чтобы ей позвонили.
— Умница, — обрадовалась Анна и тут только заметила раскрытый и пустой Лерин шкафчик и набитый пакет в ее руках. — Чего это ты? Переселяешься?
— Ань. — Лера хотела отвести взгляд от подруги, но не посмела и продолжала смотреть прямо той в глаза, Аня, я увольняюсь.
— Что значит — увольняюсь? — Анна говорила своим обычным, резковато-насмешливым тоном, но лицо ее мгновенно стало серьезным и напряженным. — Ты что, Лерка, шутить надумала?
— Я не шучу, — грустно проговорила Лера, — я сейчас была у Ильина. Он подписал приказ. Через полчаса пойду трудовую книжку забирать.
— Час от часу не легче, — пробормотала Анна и подошла к Лере вплотную. — Ну, что ты надумала? Зачем? Ведь его уже нет в живых, никто тебя не будет доставать, и об ошибке твоей никто не вспомнит — не до того.
— Не уговаривай меня, — прошептала Лера, чувствуя, как трудно, почти невозможно становится говорить и дышать. — Я все решила. Я… я не могу так больше… — Она все-таки задохнулась стоящими в горле слезами и замолчала, стискивая зубы.
Анна понимающе качнула головой.
— Значит, из-за этого… а я уж думала, ты переболела, прошло. Разве он стоит того, чтобы из-за него потерять все это? — Анна обвела руками ординаторскую.
— Стоит.
— Ну как знаешь, — мягко сказала Анна, — уговаривать не буду, ты не маленькая. Эх… — она улыбнулась, но в глазах ее была тоска, — остались мы с Полиной Михайловной одни-одинешеньки, кто-то к нам теперь придет?
Анна бодрым шагом двинулась к своему шкафчику, достала сумку, выудила оттуда пачку сигарет.
— Пойдем постоим, — привычно пригласила она Леру.
— Пойдем.
Анна прошла к двери пару шагов, и тут вдруг губы у нее задергались. Она сделала неловкое движение, выронила пачку на пол, чертыхнулась с досадой, хотела поднять сигареты, но махнула рукой и резко отвернулась.
Никогда прежде Лера не видела Анну плачущей. Веселой — это да, язвительной — сколько угодно, частенько и злой, но чтобы в слезах! Анна рыдала беззвучно, уткнувшись лбом в холодную стену, тщательно прикрывая руками лицо с обеих сторон.
— Аня, — робко окликнула ее Лера, — ну Анечка что ты, перестань.
— Д-достало все… — всхлипывая, выдавила Анна, не оборачиваясь. — Выть хочется. У т-тебя хоть Машка есть… а у меня… — Плечи ее затряслись с новой силой.
— Ань, выходи замуж, — осторожно гладя Аннины плечи, сказала Лера, — за Юрку. Он тебя любит. А ребеночек… может, еще и получится? Сейчас ведь лечат.
Анна обернула к ней мокрое лицо, все в разводах от потекшей косметики:
— Да ходила я. Помнишь, тогда, после вечеринки хирургов… я еще звала тебя вместе ехать. Консультация «Брак и семья», от тебя четыре остановки на автобусе Лера вспомнила, как лихорадочно блестели у Анны глаза в тот вечер, как она стопку за стопкой глушила болгарский коньяк и лезла обниматься. Как до этого несколько дней вела себя особенно дерзко и вызывающе, чем дала Лере повод заподозрить ее в причастности к максимовским махинациям. Вот, значит, почему все хорохорилась, старалась подбодрить себя перед визитом к врачу.
— И… что тебе сказали? — осторожно спросила она подругу.
— Да… — Анна вынула платок и вытерла глаза, — ничего хорошего. Но шанс есть.
— Вот видишь!
— Знаешь, — проговорила Анна, успокаиваясь так же внезапно, как и заплакала, — не буду я сейчас курить. Пойдем в кабинет к Васильичу, поможешь напоследок.
Они открыли дверь максимовского кабинета. Там царил полный порядок: на столе высились аккуратные стопки историй болезни, блестели чисто промытые стекла шкафа, ковер на полу не хранил ни единой соринки. И только многочисленные цветы на стенах, подоконнике и полу казалось, разом поникли, потеряли свою свежесть и ухоженность.
Теперь Лере было ясно, кто развел в кабинете заведующего целый ботанический сад — Наталья. Ей, так и не познавшей радость материнства, эти цветы в чем-то заменяли ребенка.
