Я не дожидаюсь, пока Эмма войдет в квартиру – втаскиваю ее за руку. Захлопываю дверь, одновременно притягивая Эмму к себе. Обнимаю ее, глажу по волосам, зарываюсь в них пальцами. Волосы струятся, вытекают из моей ладони. Как же они пахнут!..
Мне хочется сгрести Эмму в охапку, но я боюсь напугать ее своим напором. Она не отвечает мне – и не отталкивает. Но чуть поднимает голову – и я касаюсь уголка ее губ поцелуем. Обнимаю ее еще крепче и шепчу:
– Каждый день, Эмма…
Глава 28. День рождения
Утро.
Солнце – полосками на стене.
Смятая постель.
– Мы с тобой совершенно сумасшедшие, Сережа, – я накручиваю его отросшие за отпуск волосы на пальцы и легонько оттягиваю назад.
Покрываю поцелуями его шею, подбородок, – пока Сережа ловко не перехватывает мою руку. Мгновение – и он накрывает меня своим телом. Осторожно вдыхаю его запах – до легкой волнующей щекотки в груди.
– Почему же, любимая?.. – одной рукой Сережа сжимает мои запястья над головой, другой – проводит пальцем по моей скуле, чуть задевает губу и спускается по подбородку.
Я прикрываю глаза, переживая это очень медленное, очень ласковое и, вместе с тем, настойчивое движение его руки. Меня затапливает волна желания и нежности.
Я потягиваюсь в предвкушении, обвиваю его бедра ногами. Соприкасаются наши губы, наши языки. Поцелуй все еще мягкий, неторопливый. Как же я люблю это затишье перед бурей…
И вдруг – телефонный звонок.
Сережа не прерывается, хотя звонит его мобильный, но я уворачиваюсь от поцелуя.
– Это же ттелефон для экстренных вызовов!
– Только не в твой день рождения… – Сережа запускает ладонь мне под майку – и на несколько секунд меня вышвыривает из реальности.
Я возвращаюсь с повторным звонком.
– Это может быть что-то важное…
Сережа задирает мою майку зубами. От того, что он творит языком и губами, у меня голова идет кругом. Охрипшим от желания голосом я все же нахожу в себе силы произнести:
– Ппожалуйста…
И тотчас же жалею о сказанном – Сережа останавливается.
Мое «пожалуйста» действует на него безотказно. В такие моменты я каждый раз влюбляюсь в него заново.
Он вылезает из постели, отвечает на звонок парой «да» – и смотрит на меня с укором. Надо ехать. В его архитектурном бюро сработала сигнализация.
Приподнимаюсь на локте:
– Я влюбилась в самого тталантливого, самого умного, самого удивительного архитектора на свете. Теперь от меня зависит строительство прекрасных мостов. Так что – ппоезжай. А когда вернешься, мы продолжим с того места, на котором остановились.
Мне очень хочется подразнить его: приподняв майку, обозначить, о каком именно месте я говорю. С трудом себя сдерживаю.
– Чем займешься? – Сережа уже натягивает майку. – Книгой Графа? – угадывает он ответ по моему тяжелому вздоху. – Хочешь, я с ним поговорю? – нежный поцелуй в губы. Качаю головой.
Сережа уходит.
Скоро будет год, как мы вместе. Но каждый раз, когда хлопает входная дверь в нашей квартире, мне становится не по себе.
Не хочу, чтобы он уходил. Так сильно, что это чувство не компенсирует даже радость его возвращения. Каждый раз я до внутренней дрожи боюсь, что однажды Сережа не вернется. Безосновательное, иррациональное чувство.
Нет способа лучше отвлечься от звенящей тишины пустого дома, чем обсуждение книги с Графом. Не вылезая из кровати, набираю его номер.
Выдыхаю, прежде чем произнести то, что давно собиралась.
– Ддавайте смотреть правде в глаза: ничего не выйдет.
Слышу в телефоне, как Граф стрекочет пальцами по клавиатуре. Он даже не пытается сделать вид, что внимательно меня слушает.
– Почему же? – после затянувшейся паузы произносит Граф.
За девять месяцев, которые мы пытаемся написать книгу, я уже отлично выучила эту интонацию. Вежливая, почти заискивающая, она означает одно: он раздражен. Так и представляю, как Граф, задавая мне вопрос, переламывает карандаш пополам.
Девять месяцев мы не пишем книгу, а бодаемся друг с другом, – за каждую мелочь, каждое слово. Это не творчество – это война.
– Ппотому что вы – не женщина, Граф.
Вот на этом моменте, думаю, он мог бы переломить второй карандаш.
– Да, я не женщина, – Граф тщательно выговаривает слова, будто у меня проблемы не с речью, а со слухом. – Но я очень хороший писатель. Нет такой истории, которую я не смог бы рассказать. И, уж точно, я расскажу вашу! – коротенькая пауза. Мы оба переводим дух. – Что именно вам не нравится, Эмма?
Я сажусь на стул Сережи, машинально провожу рукой по спинке, к которой он обычно прислоняется.
Так и подмывает ответить: «Все!» Но я не позволяю себе: Крис – моя подруга.
– Мне не нравится пподача, Граф. История женщины, рассказанная от лица мужчины, не вызывает доверия. Ппростите, Граф, но при всем уважении – мужчина не способен ппонять, что я чувствовала.
– Я также не способен понять, почему Сергей вас терпит.
Переход на личности – обязательный этап каждого моего диалога с Графом.
– Эти чувства абсолютно взаимны, Граф. Не могу даже ппредставить, чем вы удерживаете возле себя Кристину. Железным пповодком?
На этот раз, раунд – за мной.
– Чего вы хотите, Эмма? Чтобы книга была написана от первого лица? От лица женщины?!
– Но вы же очень хороший писатель.
Молчание в телефоне вполне может сойти за глубокий тяжелый вдох.
– Это все, Эмма?
– Нет. Еще мне не нравится начало. Мне очень не нравится, что начало начинается с конца. Мол, героиня ппрошла огромный путь, и сейчас я расскажу вам, какой. Вообще, вся эта надуманная сцена с собранием женского общества, где я выхожу на трибуну перед пполным залом…
– Хорошо.
Я даже не знаю, что ответить на внезапное согласие Графа. Поэтому, на всякий случай, переспрашиваю:
– Хорошо?..
– Мы напишем с вами книгу от первого лица. И я подарю вам начало. Но это все.
– Хорошо.
Думаю, теперь удивляется он.
Прочищает горло.
– Так какое же будет начало, Эмма? С чего началась ваша история?
Я задумываюсь.
Но сейчас Сережина квартира затоплена солнцем, а наша постель все еще смята, и каждая ее складочка хранит воспоминание о сегодняшней ночи…
– Мне надо пподумать, Граф. Я перезвоню. У меня Сережа на линии.
Не дожидаясь согласия Графа, переключаю звонок, вжимаюсь ухом в телефон.
– Все в ппорядке?
– В полном! Ложная тревога. Знаешь, эти парни в полном обмундировании из департамента охраны выглядят… очень мощно.
– Мне бы они ппонравились? – я улыбаюсь. Ревность Сергея – такое же безосновательное и иррациональное чувство, как и мой страх, что он не вернется.
– Отвечу на твой вопрос, когда вернусь, любимая, – ласково говорит он, но делает нажим на последнем слове.
Слышу в телефоне сигнал непристегнутого ремня.
– Пожалуйста, не разговаривай за рулем! Продолжим, когда ты вернешься.
– До встречи, любимая.
Я сбрасываю вызов. Улыбаясь, прикладываю телефон к губам. Я так счастлива, что иногда становится страшно.
Все еще в пижаме, с взлохмаченными после сна волосами, сажусь за комп, чтобы заняться книгой Графа. Но отвлекаюсь: новое сообщение в соцсети.
Сергей: Итак, моя Эмма. Есть еще одно сообщение, которое мы не претворили в жизнь.
Эмма: Не пиши за рулем!
Сергей: Я уже не за рулем. Спроси – какое.
Эмма: Какое?
Сергей: То, которое я напишу тебе сейчас.
Сергей: Представь. На всех окнах в нашей квартире опущены жалюзи. Темно. Только в спальне горят свечи. Я жду тебя на кровати с бокалом шампанского в руке.
Сергей: Ты появляешься в дверном проеме. На тебе надето что-то очень прозрачное – то ли серое, то ли черное, – не понять, да это и неважно. Тонкие бретельки поддерживают невесомую ткань на плечах, через нее просвечивается твоя прекрасная грудь.
Сергей: Я так хочу к тебе прикоснуться, что вскакиваю, забыв о бокале в руке, и, естественно, обливаюсь. Ты смеешься, подносишь мою руку к губам и слизываешь с пальцев пролитое шампанское. Это – как искра, которая падает на сухие дрова. Я готов прямо там, возле двери, заняться с тобой любовью, но все же вспоминаю, что у меня был первоначальный план. Ведь не зря у меня только один бокал, а не два.
