Сергей: Я улыбаюсь тебе со всей любовью, которую испытываю, запускаю руку под твои распущенные волосы, притягиваю тебя за шею и провожу языком по твоей нижней губе, прихватываю ее зубами. Обнимаю и прижимаю тебя к себе. Еще глоток шампанского – им я делюсь с тобой. Будто случайно проливаю его мимо твоего рта, оно течет по твоей шее, в ложбинку между грудей. Я старательно собираю губами все капельки с твоего тела. Увлекаю тебя на кровать, целую твою грудь сквозь тонкую прозрачную преграду. Затем медленно тебя раздеваю…
Сергей: Как тебе такой план, моя Эмма?
Эмма: Я
Эмма: ОЧЕНЬ
Эмма: ЖДУ ТЕБЯ.
Сергей: Я скоро!
Звонок в дверь.
Я вскакиваю со стула с такой прытью, что едва его не переворачиваю. Мчусь в коридор, на ходу срывая резинку с волос.
Мельком смотрю в дверной глазок, вижу букет цветов – и распахиваю дверь.
Эй не спрашивает разрешения – входит в квартиру, задев меня плечом. Я в таком шоке, что не замечаю, как букет чайных роз оказывается у меня в руках.
Дежавю.
– С днем рождения, Эм, – говорит Эй, рассматривая квартиру. Подходит к окну, опускает пальцем металлическую пластину жалюзи. – Отличный вид… Как поживаешь, Эм?
– Что с… Сережей? – выдавливаю я.
Паника холодком растекается по спине. Затапливает меня.
Эй оборачивается.
Он почти не изменился, только стали четче выделяться скулы – похудел. На носу появилась горбинка – последствия встречи с теми отморозками в подъезде? Бровь пересекает широкий светлый шрам. Теперь у него лицо не пижона, а хулигана. Особенно это заметно на контрасте с белоснежной рубашкой – и брюками с такими острыми стрелками, что, кажется, о них можно порезаться.
– За кого ты меня принимаешь, Эм?! Я же сам дал тебе его адрес. Ничего я с твоим Серегой не сделаю. Кстати, это тоже тебе, – Эй протягивает праздничную коробку, перевязанную золотистой лентой.
Кстати?..
Еще один подарок от Эя.
Коробка размером с толстую книгу. Машинально принимаю ее – легкая.
Теперь у меня заняты обе руки – тем сильнее давит близость Эя. Отступаю на шаг. Шок отпускает меня настолько, что я догадываюсь отложить цветы и подарок на диван.
Из открытой входной двери тянет прохладой. Эй захлопывает дверь. Поворачивает замок.
– Так что скажешь, Эм?
– Скоро вернется Сережа…
– Я к тебе пришел – не к нему.
Я не знаю, плакать мне или смеяться.
– Может, кофе, Эй?
– Давай… А ты говоришь, почти как нормальный человек. Жаль.
Это «жаль» – словно выстрел в спину. Я замираю возле кухни. Мгновение – и направляюсь к кофемашине.
Все нормально. Все нормально. Все нормально…
– Ты теперь известная личность, Эй. Выставки, интервью, мастер-классы. Добился, чего хотел?
– Почти, Эм. Не всего, – Эй делает паузу. Дает мне возможность пофантазировать насчет «не всего». – Стропилов подлога не признал, и скандал только добавил ему известности – не совсем то, что я ожидал. Но в кулуарах родоначальником тайных фото теперь считают меня. Так что, кое-чего я все же добился. А про Ренату новость знаешь? – его голос оживает. Не оборачиваясь, качаю головой. – Она теперь сама по себе. Готовится к своей первой персональной выставке. Это ты ее вдохновила. Когда-то ты умела вдохновлять, Эм. Но сейчас… ты становишься обычной.
– И ты ппришел меня спасать?
Заставляю себя сосредоточиться на приготовлении кофе. Но постоянно путаюсь в руках, боковым зрением улавливая Эя, который стоит слишком близко от меня, прислонясь плечом к книжному стеллажу.
– В первую очередь, я пришел тебя поздравить, Эм. И подарить подарок.
Оборачиваюсь с чашками в руках – и едва не выпускаю их: Эй оказывается прямо передо мной. Руки вздрагивают, кофе проливается на блюдца. Только они и разделяют меня с Эем.
– Давай, я, – предлагает Эй.
Доли секунды мы держим блюдца вместе.
Я разжимаю пальцы.
– Ты совсем не смотришь мне в глаза, Эм. Почему?
Он ставит блюдца с чашками на стол. Садится. Прикуривает. Хотя пепельницы нет и в помине.
Я смотрю на сигаретный дымок, который ползет вверх по полкам книжного стеллажа, – и не понимаю, что происходит.
– Здесь не курят.
– Ну так останови меня, Эм.
Кажется, мы вечно боремся взглядами. Вернее, я борюсь, а он – обнимает.
– Что с тобой происходит? Ты… играешь с ним в сквош! Сквош, Эм? Серьезно? – Эй качает головой и выпускает дым к потолку. – Ты совсем себя не знаешь!
– Мне нравится! – я почти рычу.
– Врешь!
– Ккакого черта ты следил за мной?!
– Куда любопытнее вопрос, почему ты перестала это чувствовать, Эм, – его голос спокоен и наполнен сочувствием.
Он прав! У меня плечи распрямляются, когда я осознаю: да, я ни разу не почувствовала, что Эй наблюдает за мной. Я стала беспечной. Потому что стала счастливой. И это счастье портит только физиономия Эя. Нет, сама его физиономия по-прежнему симпатичная – не смотря на шрамы. Но Эй, как ворон, каркающий над головой, – предвестник чего-то плохого.
И я жду это плохое.
Эй тушит сигарету в чашке с недопитым кофе.
– Все твои зазубринки – все твои особенности – шлифуются. Ты становишься гладкой, как яйцо.
Я прищуриваю глаза, тяжело дышу. Все как всегда с Эем.
– А что в этом пплохого, Эй? Кроме того, что я больше не гожусь тебе в модели? Знаю, ты этого не ппоймешь, но дело не в сквоше. Будь это трижды не мой вид спорта – не важно! Сереже нравится сквош. А мне нравится, когда Сережа становится ппозади меня и обхватывает мою руку, чтобы показать направление удара! И я готова полтора часа заниматься «не моим» видом спорта – как уверяет один сумасшедший фотограф – только ради тех «лишних» секунд, которые Сережа не отпускает мою ладонь, чтобы тоже ппочувствовать нашу близость, – я опускаюсь на стул с таким чувством, будто только что пробежала спринт. – Эй, ты просто не ппредставляешь, что между любимыми людьми могут быть отношения такого уровня чуткости, близости и доверия. Тебе не дано это испытать. У тебя нет душевного органа, отвечающего за такую степень сопричастности.
– Но это не значит, что я не любил тебя, Эм.
У меня кофе застревает в горле.
Смотрю на Эя, не мигая.
– Это что, новость для тебя, Эм?
Из ступора меня выводит мелодия телефонного звонка. Сережа!.. Я бросаюсь к мобильному, но Эй в один прыжок догоняет меня. Хватает за плечо, рывком разворачивает к себе.
– Не отвлекайся, Эм! У тебя гость в доме!
Снова холодок проскальзывает по спине.
– Скучала без меня, Эм?
– Вовсе нет! – и это чистая правда.
– Думала обо мне?
Молчу.
Эй ослабляет хватку, но не отпускает меня.
– Ведь что-то во мне до сих пор тебя цепляет, – это не вопрос. Эй знает.
– Цепляет, – глядя ему в глаза, отвечаю я. – И всегда цепляло.
Эй словно на мгновение становится безоружным, теряет суперсилу наглой улыбки. Опускает руки. Но быстро приходит в себя. Я тоже.
– Да, Эй, меня цепляет твой талант. Твоя злость. Твоя тяга к саморазрушению. Мне было бы интересно наблюдать за тобой…
– Подглядывать, Эм.
– …но я предпочла бы делать это со стороны. Потому что ты – один из моих изъянов, Эй. Как дефект речи, с которым я почти справилась.
– «Зависимость, которая делает тебя сильнее»?
Это цитата из моего поста, которые он читал под видом Сережи. И сразу за этим воспоминанием на меня обрушиваются другие. Сколько же я пережила за последние два года!.. Из-за него!
– Тшшш, не кипятись, – Эй прикладывает указательный палец к губам. – Почему ты так бесишься, если я не прав?
Я не успеваю ответить – в замке проворачивается ключ.
Дверь распахивается рывком, и в квартиру врывается Сережа с букетом в руках.
Он в одно мгновение оказывается возле меня.
– Прости, что так долго, – выдыхает Сережа. У него влажный лоб и взмокшая на груди майка. – Кто-то перегородил машиной въезд во двор. Вдобавок, оба лифта в нашем подъезде оказались заблокированы. Пришлось подниматься на двадцать первый этаж пешком.
