Я всадила ему в грудь всю обойму. Он упал после первого выстрела, казалось, даже удивиться или испугаться не успел. Дальше я расстреливала уже мертвого человека, испытывая какое-то болезненное удовлетворение, от того, как вздрагивает его тело при попадании пули.
Когда вместо выстрела я услышала сухой щелчок, то просто опустила руку, уронив пистолет на пол и подошла к Лешке. Пол качался, я была словно пьяная, поэтому пришлось снова встать на колени, чтобы найти у Ольшанского пульс. Лешка дышал, крови не очень много.
Я села на пол, дотянулась до треклятой кнопки под подоконником и стала смотреть в стену. В реальности меня сейчас держало только то, что Лешке нужна помощь, поэтому я не могу умереть прямо сейчас, как только ему помогут все потеряет свой смысл окончательно. Я просто лягу и перестану дышать.
Если там действительно что-то есть, то мы с Сергеем обязательно встретимся. А если там только темнота, то пусть хотя бы покой. Потому что жить с этой болью я не смогу. У меня больше нет сил бороться.
Вместе с охраной почему-то появился Андрей.
— Давай, приходи в себя. Сашка!
Зачем? Что он от меня хочет?
— Сашка! — Андрей тряс меня как тряпичную куклу, — Да, твою мать, ты меня слышишь вообще?!
Что ему надо? Почему нельзя просто оставить меня в покое? Сейчас Лешку заберут и все закончится. Хотя, уже закончилось…
Андрей выругался и отвесил мне пощечину. Помогло, я отрезвела и попыталась дёрнуться и возмутиться.
— В себя пришла? Давай, иди умывайся, я тебя отвезу.
— Куда?
— В больницу. Туда не надо в чужой крови, Саш.
— Зачем?
Андрей тяжело вздохнул, на всякий случай встряхнул меня еще раз и медленно и четко сказал:
— Умойся. Переоденься. И поехали в больницу, вылет отменили — Сергей в себя пришел.
* * *
Сергей.
Тело непослушное, тяжелое. Пошевелится очень сложно, а яркий свет режет глаза. Непривычно, но я этому сейчас невероятно рад.
С усилием я повернул голову — Сашка стоит ко мне спиной и смотрит в темное окно. Как будто там можно что-то рассмотреть. Надо позвать, но слова не получаются.
Она обернулась сама, в одну секунду оказавшись у постели.
— Привет, — Саша часто моргает, стараясь не расплакаться.
— Саш… — голос чужой, скрипучий и каждый звук даётся с трудом.
— Тссс. Успеешь. Врачи говорят нельзя утомляться. Я с тобой и никуда не уйду, — слезинка все-таки скатилась, моргание не спасло.
Огромным усилием я поднял руку, потянулся ее коснуться. Координация никакая.
Она накрыла мою руку своей и прижалась щекой к ладони. Какое счастье чувствовать ее, видеть, что она рядом. Не фантомный запах и иллюзия прикосновений, а вот она живая!
— Я тебя очень ждала, Сереж.
Эпилог
Александра.
— Госпожа Топольская, заберите у меня пакет, а то я все перебью сейчас.
— Не надо, вискарик не дешевый, — пакет я забрала и всучила проходившему мимо Лешке.
— Да что мне сегодня все все суют?! — возмутился Леха.
— Все? Всё? — это Андрей услышал возню и вышел на крыльцо.
— Ой, бляяя, — Ольшанский закатил глаза и всучил пакет Андрею, — на! Поставь куда-нибудь!
— Меня нельзя напрягать, я именнинник! — Андрей в притворном ужасе отшатнулся от пакета.
Балаган нужно было прекращать, а то бы правда перебили все, поэтому пакет я забрала назад и унесла в дом. Сергей остался с Лёшкой курить на крыльце.
Я искренне рада, что два дорогих мне человека нашли общий язык.
Всего-то надо было чуть не убить обоих, да?
Я старалась не вспоминать о том, что случилось полтора года назад. Так стараюсь, что переделала всю кухню и даже дверь перенесла. Надо признать, что своего я добилась и родной дом перестал восприниматься как место, где я убила человека. Хотя человеком Дима был только с точки зрения закона.
Лешка тогда взял все на себя и до последнего стоял на своем, что стрелял он. На мой вопрос зачем, посмотрел на меня, как на полоумную:
— Шур, тебя из страны могут не выпустить. Одно дело — потерпевшая, другое — обвиняемая, пусть и в аффекте. А меня батя отмажет, не боись.
Старший Ольшанский действительно отмазал и Лешка отделался легким испугом, хотя по превышению мер самообороны мог и сесть. Я помню, как звонила ему из Швейцарии, переживая и разрываясь между двумя близкими, а Леха ржал мне в трубку и обещал, что все будет хорошо.
В принципе, не соврал. Жаль, что у него самого никак не складывается — Эле он оказался даром не нужен, она давно замужем и сын, конечно, не Лешин, зря он так боялся. Или надеялся, кто его, обормота, поймет.
— Пойдём, — заглянул в кухню Лешка, — угли готовые, мясо портится.
— Иди, я шампуры сполосну и приду.
— Я помогу! — попытались подняться с садовых качелей Лиза, когда я вышла во двор с охапкой шампуров.
— Сиди! — шикнула Дашка, — Сами сделают! Дыши воздухом, кушай малину, не тревожь мне племяшку.
— Может еще пацан получится, — Лешка вытащил один из разномастных шампуров.
— Может. Но девочек Андрей воспитывать уже умеет, — улыбнулась Лиза, все-таки опустившаяся назад на качели.
— Крёстная у нее тоже умеет, — Андрей забрал к меня шампуры, — да, Сань?
— Да фиг знает, но Дашка ничего такая.
— В смысле, ничего?! — оскорбилась Дашка, — Я — золото!
— Язва ты малолетняя, — заржала Леха, — меня вон подкусить пытаешься уже.
— Уже? — это уже Сергей, — Мне казалось, она всю жизнь пытается. Да, Даш?
— Ой, все! — мелкая отмахнулась от нас, — Мясо сгорит у вас сейчас.
— Не сгорит, — Лешка забрал кусок картонки, которой раздувал угли и ушел к мангалу.
Вечер прекрасный, но я немножко не рассчитала, забегалась и присела на лавочку за кустом сирени у дома, немножко отдышаться, чтобы успокоится и перестать суетиться.
Лавочку вкопал Сережка — ему нравилось тут сидеть вечером, а мне нравилось, как он обживается в Луговом, меняет что-то под себя, перестает считать себя в гостях. Когда мы начали собираться из Швейцарии домой, я поняла, что не хочу его отпускать, не хочу жизни на два дома. Хочу чтобы у нас был один дом. Наш. И Луговое подходило по всем параметрам — Сергею был нужен свежий воздух, а физические нагрузки в виде прогулок по ближайшему лесочку были приятным бонусом.
— Скучаешь? — Сергей присел рядом.
— Задумалась, — я положила ему голову на плечо.
— Шашлык почти готов. Пойдем?
Я легонько потянула его за ворот футболки.
— Нас хватятся, — сообщил Сергей, чуть отстранившись и переводя дыхание — поцелуй очень быстро перестал быть невинным.
— Вряд ли. У них там тазик мяса и компания нескучная.
— Особенно Дашка, — усмехнулся Сергей.
— Тс-с, — я приложила палец к губам, услышав шаги на дорожке, идущей к дому.
— Ну и где эта сладкая парочка? — спросил Лешка.
— По кустам поди целуются, — хихикнула Дарья.
Сергей тихо фыркнул, стараясь не рассмеяться. Я легонько ущипнула его за бок, правда серьёзнее он от этого не стал.
— Пошли, мясо стынет, нам больше достанется, — Дашка с Лёшкой развернулись и ушли обратно к мангалу.
* * *
Сергей
Кольцо я носить пока не привык — постоянно задерживаю на нем взгляд и трогаю, чтобы убедится, что все взаправду, а не обман моего воображения, пока я продолжаю лежать в коме. Поначалу меня такие опасения даже беспокоили, но Степан Фёдорович, дай бог ему всего, уверил, что это абсолютно нормально.
Я не знаю кого благодарить за то, что у меня сейчас есть. Говорят, после комы люди начинают верить во что-то, в религию ударяются, а я… Я почти не помню, только какие-то обрывки, куски серого мира без цветов, старая квартира родителей, ещё что-то невнятное. И Сашка. Всегда. Я уверен, что почти с того света меня вытащила именно она. Не знаю как.
Когда мы только вернулись из Швейцарии, я очень плохо спал — никак не мог перестроиться под часовой пояс. И каждый раз, когда Сашка вдруг просыпалась ночью, находила мою руку, чтоб точно так же как я с этим кольцом, убедится, что все реально, что я рядом, и ей это не приснилось, у меня сжималось сердце.
