платья летит в сторону, за ним и второй.
— Что ты собираешься?.. — испугано спрашиваю я.
— Целовать, — улыбается Дарий.
— Но…
— Запасная пара губ, помнишь?
— Я же пошутила, — нервно усмехаюсь.
— А я нет.
Горячее дыхание щекочет кожу ниже пупка. Приподнимаюсь на локтях и сгибаю ноги, желая подтянуть их и закрыться, но Дарий удерживает меня, обхватив пальцами щиколотки. Его уверенность непреклонна, и я уже почти готова сдаться. Горячий поцелуй отпечатывается на колене, Дарий толкает его щекой, и огненные следы спускаются по внутренней стороне бедра. Тело немеет, и стеснение врывается в комнату, размывая обстановку и путая чувства.
— Может не… — жалостливо начинаю я, но взгляд Дария, где над зеленым лесом алеет восход страсти, меня затыкает.
— Дай угадаю. — Прищуривается он и запускает пальцы под линию белья. — Твой бывший был слишком крут для этого.
Смущенно отворачиваюсь, мягкая ткань впивается в кожу.
— Тебе понравится, — обещает Дарий.
— Это-то понятно, вопрос в другом...
— И мне тоже понравится. Можно считать, что ты наполовину девственница. Это заводит.
Смех приходит на помощь, и я откидываюсь на спину, упираясь пятками в матрас и позволяя Дарию, стянуть с меня белье. Слабый укол неловкости пронзает висок, воспоминания о Роме выползают из темных углов.
— Расслабься, — ласково говорит Дарий, и его голос, как очищающий луч, освещает разум, прогоняя темноту прошлого.
— Ты так и будешь болтать с... — Замолкаю, хватая ртом воздух, и едва ли не давлюсь им, потому что Дарий переходит к особенным поцелуям.
Они кажутся более чувственными, пылкими и завораживающими. Напрягаю мышцы на ногах, скребу ногтями по одеялу, крепко зажмурившись. Дарий сжимает кожу на моих бедрах, останавливая от побега. Жар необычных ощущений распространяется все глубже, и мое сопротивление растет до тех пор, пока я не признаюсь себе, что мне по-настоящему нравится. Это ведь не соревнование и не показательная игра. Мне не нужно бороться, не нужно защищаться и стараться. Уязвимость больше не кажется слабостью, она дарит свободу. Влажные касания сверху вниз и обратно, давление в одной точке и вокруг нее. Расслабляюсь и глубоко дышу, выдыхая тихие высокие стоны, на каждый из которых получаю ускорение или замедление. Пальцы. Дрожь. Язык. Вздох. Концентрируясь на ощущениях, летаю внутри своего тела, замечая то, что до этого было скрыто. Пульсирующая сфера из огня и желания внизу живота растет и расширяется, плавит кожу, истончает ее, открывая оголенные нити проводов, что искрят и трещат. И вот она сжимается до невидимой песчинки, но только чтобы в следующую секунду увеличиться в размерах до невозможности. Поясница напрягается, живот и бедра дрожат. От наслаждения немеют ноги и закладывает уши, взгляд затянут белой пеленой. Тихие толчки спазмов, выпускаемые пальцами Дария, прокатываются по телу. Влажные губы прижимаются к моему бедру, и я с трудом поднимаю голову.
— Моя очередь, — тихо произношу я.
— За мной никто не занимал, — отвечает Дарий, нависая надо мной, и тянет за пояс платья.
Прижимаю влажные ладони к раскрасневшимся щекам. В ушах немного шумит, в горле першит, а мышцы на ногах дрожат, как от хорошей спортивной тренировки. Вчерашняя целомудренность Дария теперь кажется по-настоящему разумной. Выключаю воду в кране и слышу, как в коридоре хлопает входная дверь. Лоб напрягается, брови ползут вниз, и я наскоро вытираю лицо бумажным полотенцем. Мужчинам, конечно, свойственно засыпать после секса, но чтобы сбегать из своей квартиры — это уже перебор. Выхожу из ванной комнаты, Дарий поворачивается ко мне, держа в руках два крафтовых пакета. Его волосы взъерошены, на лице сытая удовлетворенность.
— Ужин готов!
— Когда ты успел? — спрашиваю я, недоверчиво прищурившись.
— Два часа назад.
— То есть, ты заманил меня под предлогом совместной готовки, а сам…
— Что? — с вызовом произносит Дарий, дернув бровями.
Топаю ногой и выкрикиваю с наигранным возмущением:
— Соблазнил меня!
— Я тебя соблазнил? — усмехается он.
— А кто же еще?
— Можешь проверить холодильник, я действительно закупился продуктами, а это… — он демонстративно приподнимает пакеты, — всего-лишь перестраховка на случай, если мы оба оказались бы так себе поварами. Я умею только картошку жарить, и то через раз. А у тебя как с кулинарией?
— Могу открыть консервную банку ножом.
— Вот и поговорили.
— Ты такой… такой…
— Умный? Невероятный? Божественный?
— Хитрый!
— Что есть, то есть, — пожимает плечами Дарий. — Поможешь мне накрыть на стол?
— Предлагаю просто развернуть пакеты.
— Идеально, — с легкостью соглашается он.
Пустые картонные коробки, измазанные соусом, летят в мусорку, бокалы из-под вина отправляются в посудомоечную машину, а недопитая бутылка — в холодильник. Перебираемся с Дарием на диван и садимся перед телевизором, чтобы продолжить просмотр вампирской саги. Устраиваю голову на груди Дария, нежные объятия умиротворяют. Все так по-уютному спокойно, что даже странно, хотя, наверное, так и должно быть. Даже на американских горках есть ровные участки трассы, чтобы дать нервной системе отдохнуть, тогда подъем или спуск будет казаться еще головокружительнее. Вот бы нас ждал подъем, спуски мне порядком надоели.
Досматриваем первый фильм, Дарий периодически бросается язвительными комментариями по поводу киноленты, заставляя меня смеяться, а после сам предлагает включить второй. Добираемся до момента, где Белла учится управлять мотоциклом, и Джейкоб снимает футболку, чтобы вытереть кровь с ее разбитого лба.
— Теперь я понимаю, почему девочкам нравятся эти фильмы, — говорит Дарий. — Ты за него болеешь, да?
— Нет, — хихикаю я. — На самом деле, я думаю, что Белла их обоих недостойна.
— Вот как? — удивленно спрашивает он. — Почему?
— Она слишком эгоистична. Даже ее жертвенность направлена не на то, чтобы спасти кого-то, а на то, чтобы не потерять собственный комфорт.
— Интересное замечание. То есть, по-твоему, жертвенность ради других людей, это хорошо?
— В этом суть благородства.
— Пустое благородство, как и жертвенность, первая ступень к потере самоценности.
— А первая ступень к ее обретению — эгоизм, — парирую я.
— Здоровый эгоизм еще никому не вредил.
— Что значит здоровый?
— Если ты делаешь то, что хочешь, это здоровый эгоизм. А если заставляешь других делать то, что ты хочешь, — уже больной. Каждый сам должен нести ответственность за свои действия, решения и ожидания.
— Утопия, — вздыхаю я.
— Спорить не стану. А кого выбрала бы ты, оказавшись на ее
