Алиса морщится, покачивает головой и жалуется, стонет:
— Мы все перепробовали! Я чувствую себя такой беспомощной…
Это правда. Колики — будь они неладны. Мы с Алисой теперь и сами можем составить методичку «Что делать при кишечных коликах у новорожденных».
У Никиты они начались спустя месяц после рождения, и вот уже несколько недель наш сын задает жару своим родителям. И даже Марине, которая тоже помогает по мере сил, несет вахту.
Сегодня Никита никак не хочет успокаиваться, и я пускаю в ход тяжелую артиллерию: качаю на руках то в позе «Тигр на ветке», как сейчас, то «Самолетиком».
Качаю и замечаю, как тепло Алиса смотрит на сына.
Иногда такого теплого взгляда удостаиваюсь и я. На этом все.
Прошло три недели с нашего разговора, а воз и ныне там. Ну, как там: Алиса перестала держать наготове щит и меч, общается охотнее, делится ежедневными новостями, но ворота замка открывать не спешит. Я вижу ее настороженность.
В памяти до сих пор всплывает ее бледное лицо, когда она вернулась из спальни после всего того, что я ей рассказал.
Присела на диван рядом со мной, потеребила в руках подол своего голубого сарафана, прокашлялась и заговорила, опустив голову:
— Спасибо, Назар! Ты… я… в общем, спасибо за то, что ты открылся. Мне очень жаль, что так вышло с твоей компанией.
Она замолкла, положила свою теплую ладонь на мою и улыбнулась.
— Я уверена, новая будет еще лучше прежней.
Тогда я почувствовал, что она говорила это совсем не для красного словца. Кивнул и мысленно себе пообещал, что так и будет.
— Наверное, теперь моя очередь, да? — Алиса пристально посмотрела мне в глаза.
— Очередь?
— Ну, говорить правду. А я… я не знаю, что тебе сказать, — с надрывом произнесла она. — Вот смотрю на тебя, и вроде ты говоришь от души, делаешь все, что можешь, а я… а у меня сердце сжимается до боли. Я бы и рада объяснить, что со мной, честно. Только вот и сама не знаю.
Я смотрел на нее, и мне хотелось сказать так много. Сказать, что я знаю, что с ней: она просто дико боялась снова довериться. У меня так же сжималось сердце, когда я шел с ней разговаривать. Ведь не знал, каким будет результат. Но это как прыжок веры. Да — да, нет — нет.
Однако я понимал — скажи я так, спугну. Вон как сидит — словно воробушек. Нахохлилась, того и гляди, сорвется, улетит. Потом фиг поймаешь.
Нет, с Алисой нужен другой подход.
— Я никуда тебя не тороплю, ты не подумай. Я все это рассказал совсем не для того, чтобы ты принимала какое-то решение прямо сейчас. Ты попросила меня обсуждать все с тобой, чтобы ты смогла снова мне довериться, — вот это я и делаю. А так-то я вообще терпеливый, — грустно усмехнулся я. — Просто хочу быть рядом с тобой и нашим сыном.
Алиса кивнула и подарила мне благодарную улыбку, а я мысленно хлопнул себя ладонью по лбу.
Ну кого я обманывал? «Просто быть рядом», «терпеливый»… Я говорил так, будто это давалось мне по щелчку пальца. Фига с два.
Началась пытка. Ежедневная, учитывая, что я прихожу к ним каждый день.
Каждый день борюсь с собой.
Неужели Алиса не видит, как я на нее смотрю?
Неужели не понимает, насколько это сложно? Сложно находиться рядом с ней, чувствовать ее запах, вспоминать, какая бархатная у нее кожа, какие гладкие волосы, какие ее губы на вкус, как пылко она отвечала на мои ласки.
Сложно вспоминать и держаться от нее подальше. Честное слово, мне приходится едва ли не бить себя по рукам, которые так и жаждут снова прижать ее к себе. Когда я до нее дорвусь — а я дорвусь — ей придется несладко. Точнее, сладко. Я пропишу нам постельный режим на неделю. Нет, на две. Хотя о чем это я, мне и месяца не хватит.
А пока мне приходится стать настоящим фокусником. Или маньяком, это как посмотреть.
Алиса передает мне сына — я невзначай касаюсь ее рук.
Алиса встает на цыпочки и пытается дотянуться до верхней полки шкафа на кухне, чтобы достать кружку, — я подхожу сзади, приобнимаю одной рукой, а второй достаю то, что нужно.
Алиса купает сына — это ж целый простор для действий.
Алиса прилегла на диван и отрубилась, пока я укачиваю Никиту, — о, ну это вообще пир. Тут и волос можно коснуться, и погладить, и поцеловать.
Один раз она меня чуть за этим и не застукала, проснулась от поцелуя. А я что? Быстренько отпрянул, сделал вид, что просто мимо проходил.
Вроде поверила, хотя дотронулась до губ, слегка нахмурилась. Потом махнула рукой. Скорее всего, решила, будто приснилось.
Каждый день я задаюсь вопросом: закончится ли когда-нибудь моя пытка? Даст ли Алиса шанс начать все сначала? Не мне. Нам.
Как там говорят? Между тобой и другим человеком ровно десять шагов. Я сделал свои пять.
Сделает ли она свои пять?
Что, если она меня больше не любит? Что, если не отвечает взаимностью именно поэтому? Тогда я могу приходить к ней до пенсии, и все без толку.
— Назар!
— А? Что? — Я очухиваюсь оттого, что Алиса трясет меня за плечо.
Похоже, укачивание Никиты в этот раз действует медитативно и на меня — я умудряюсь уйти глубоко в свои мысли.
— Он уснул, — кивает Алиса на сына. — Уложишь в кроватку? Приходи потом на кухню, я как раз почти доварила борщ. Тетя звонила, сказала, что задержится на работе. Поужинаешь со мной?
Я охотно киваю. Еще бы, конечно поужинаю. И позавтракал бы, да никто не предлагает.
Укладываю сына и иду на кухню.
Застаю прелестную картину: Алиса наклоняется спиной ко мне, чтобы поднять упавшее полотенце, ее сарафан задирается и являет мне трусы. Белые. В красное сердечко. И длинные стройные ноги.
Я громко сглатываю, и все предохранители, которые и так держались только на честном слове, срывает.
Алиса успевает разве что выпрямиться, и на этом все. Я налетаю на нее, грабастаю в объятия и впиваюсь в ее губы поцелуем. Мне уже не до нежности — я слишком изголодался. Дорвался.
Прижимаю ее к столешнице и едва не рычу от удовольствия. Она кажется мне еще более сладкой, чем раньше, и я полностью отдаюсь ощущениям. Скольжу ладонями по ее спине и талии, ниже. Только собираюсь подхватить ее и усадить на стол, как слышу ее голос. Он врывается в мое разгоряченное сознание словно откуда-то издалека:
— Назар, стой. Назар!
А вместе с голосом я ощущаю ее ладони на своей груди.
Тяжело дышу и нехотя ее отпускаю. Вижу, ее лицо тоже раскраснелось, губы припухли. Больше всего на свете мне хочется продолжить то, что мы начали.
— У тебя звонит телефон.
Она делает шаг назад.
Черт, и правда звонит. Я слышу его только теперь.
Достаю его из заднего кармана джинсов и сбрасываю вызов. Делаю шаг к Алисе, но она качает головой:
— Назар, тебе пора.
Мы смотрим друг на друга, и когда напряжение становится едва ли не ощутимым, Алиса тихонько просит:
— Пожалуйста…
И я ухожу.
Ухожу нехотя, но меня так и тянет улыбаться от уха до уха. Еле сдерживаюсь, пока за мной закроется дверь.
— Йес! — делаю характерное движение рукой.
Какие там машины, дома, несметные богатства? Для счастья нужно гораздо меньше. Чтобы любимая ответила на поцелуй.
И она ответила.
Глава 51
Алиса
Покрышки детской коляски мягко шуршат по асфальту во дворе. Внутри мерно посапывает Никита, а я улыбаюсь и качу его к папочке, который обещал немного с ним погулять.
Назар стоит у выхода на детскую площадку, спиной ко мне, и прижимает к уху телефон. Вижу, как напряжены его плечи.
Подкатываю коляску ближе и открываю рот, чтобы его позвать, но не успеваю ничего сказать — становлюсь невольным свидетелем его беседы.
— Нет, Эдуард, меня не устраивает такой подход. — В голосе Назара сталь и холод. — Я не желаю слушать ваших оправданий. Что значит «вы старались»? Вы либо делаете свою работу, либо нет.
Меня пробирают мурашки от его тона. Он резкий, даже жесткий. Совсем не такой, каким Назар общается со мной.
— Я больше не нуждаюсь в ваших услугах. Нет, я не намерен работать с человеком, который нарушает договоренности.
