— Знаю, — кивает она. — В этом отношении ты вся в бабушку.
«По крайней мере она точно мне родная», — с грустью думаю я и спрашиваю:
— Что будешь делать? Он будет очень зол, когда ты вернешься.
— Не сомневаюсь. Но он успокоится. А Кандида приготовила чудную баранью ногу. Это поднимет ему настроение.
Какая нелепая мысль.
Когда я прохожу на посадку, идет дождь, и когда самолет несется по полосе и взмывает в небо, я успеваю только пару секунд посмотреть сверху на Нью-Йорк, пока его не заволакивают тучи. Я солгала маме. Пройдет очень и очень много времени, прежде чем я сюда вернусь.
— Будешь? — Холли поднимает бутылку красного вина.
— А то.
Она улыбается.
— Только он тебе не понадобится. — Я показываю на штопор, который она вытащила из ящика стола, и подруга в замешательстве на меня смотрит. — Там крышка с резьбой.
— А-а-а... И ты это оттуда разглядела?
Я сижу за кухонным столом, а она стоит возле барной стойки в нескольких шагах от меня.
— Конечно. В том, что касается открытия бутылок с выпивкой, я профессионал.
— Боже, как мне тебя не хватало. — Холли откупоривает бутылку, наполняет два очень больших бокала и приносит их к столу.
— Спасибо, что приютила, — говорю я.
— Не за что. Оставайся, сколько пожелаешь. Понимаю, ты захочешь снова найти собственное жилье, но торопиться некуда.
Ладно, хватит.
— Холли, я знаю про Саймона. — Смотрю ей прямо в глаза.
— Ты… что? — тихо переспрашивает она.
— Я знаю, что у тебя с ним роман.
Холли бледнеет.
— Откуда? — шепчет она, падая на стул. — Об этом что, всем известно?
Мне немедленно становится ее жаль.
— Нет, нет, нет. Только мне. И Луишу.
— Луишу? — Похоже, она потрясена.
— Он никому не скажет.
— Откуда ты знаешь? Почему? Как он узнал? Как у вас вообще зашла об этом речь? — С каждым вопросом голос Холли звучит все громче.
— Послушай, все нормально, — сочувственно говорю я. — Я догадалась по тому, как ты вела себя с Каталиной. Вдобавок твои вечные исчезновения, когда мы жили в одном номере.
— Это было настолько очевидно? — тревожится она.
— Только для меня.
— А как же Луиш?
— Он видел, как ты рано утром выходила из номера Саймона, когда мы были в Италии на съемках рекламы.
Я объясняю, как мы с Луишем поняли, что оба в курсе.
— Он никому не расскажет, гарантирую.
— Ты чертовски в этом уверена, — отмечает Холли голосом, полным одновременно опасения и надежды.
— Абсолютно, — киваю я. — Я ему доверяю.
— Ладно.
— Значит, у вас все продолжается? — уточняю я.
Она виновато кивает.
— Я знаю, что ты, должно быть, обо мне думаешь, особенно после того, как я вначале наезжала на тебя из-за Лоры.
Я не отвечаю.
— Но Саймон и правда очень мне нравится, — продолжает Холли. — Да, он гораздо старше меня, но настолько опытнее, чем парни, с которыми я встречалась раньше, а под напускной серьезностью скрывается по-настоящему нежный и добрый мужчина.
Такой добрый, что изменяет жене…
— Я чувствую вину перед Каталиной, — добавляет подруга.
Я делаю глоток вина.
— Правда! — настаивает Холли. — Но она такая стерва, и они не ладят.
— Тогда почему не разведутся? — спрашиваю я.
Холли смотрит в стол.
— Саймон говорит, что развод слишком дорого бы ему обошелся. У них нет брачного контракта, — объясняет она.
Я киваю. Не то чтобы я понимала, но что тут поделаешь?
— Тебе наверняка кажется, что это все сплошные отмазки, но…. Ох, не знаю.
— И чем, по-твоему, это закончится? — Вопрос мучил меня уже давно.
— Без понятия. — Холли удрученно сутулит плечи. — Я стараюсь не слишком… привязываться к нему. На всякий случай.
— А как насчет твоей работы? Тебе же нравится работать на команду.
— Он меня не уволит! — хмурится она.
— Я и не говорю, что уволит, но если между вами все кончится, ты сможешь продолжать с ним сотрудничать?
— Может, и нет, — признает она. — Но, думаю, проблемы надо решать по мере поступления.
— А ты не переживаешь, что Каталине все станет известно?
— Каждый день. Она чуть не поймала нас в Хоккенхайме.
— Правда?
— Саймон забронировал мне номер рядом со своим, потому что она сначала не собиралась приезжать на гонку, но потом все-таки нагрянула, и это стало для меня полнейшим сюрпризом.
— Вы были у него в спальне?
— О нет, он предупредил меня за день, но, по правде говоря, я немного разозлилась. Ему пришлось заглаживать свою вину передо мной в директорском люксе…
Холли довольно улыбается, а меня слегка подташнивает.
— Ну в общем, — продолжает она, — Каталина появилась, когда мы уже закруглялись… — Простите, но фу! — К счастью, она решила, что я заглянула погладить... В чем дело? Чего у тебя такой вид?
Должно быть, лицо у меня перекошено, поскольку Холли замолкла на полуслове.
— Мне просто это кажется немного странным, — говорю я.
— Что? Что кажется странным? — Она в недоумении.
— Ты и Саймон. — Ничего не могу с собой поделать и продолжаю морщить нос.
— Почему?
— Ну, он просто уже... пожилой.
— Вовсе он не пожилой! — горячо возражает Холли. — То есть, — уступает она, — да, но по нему не скажешь.
— Я просто… Прости. — Машу рукой и отворачиваюсь.
— Нет, скажи, — требует она. — Что такое?
Я наклоняюсь и смотрю на нее.
— Он тебе действительно нравится?
— Конечно!
— То есть, дело не в деньгах?
— Нет! — Холли, похоже, в ужасе и немного раздражена. Не слишком ли далеко я захожу? — Дело в нем. Есть в нем что-то такое, притягательное. Мне жаль, если ты этого не видишь, — обиженно говорит она.
— Ясно, что Каталина тоже это видит, — замечаю я.
— А вот она как раз с ним из-за денег, — отрезает Холли.
— Которых у нее будет целая куча, если он когда-нибудь с ней разведется.
— Если, — грустно подчеркивает она.
Мне слегка любопытно, как Холли и Саймон сумели сойтись, но мысль о том, как он заигрывает с ней, как засовывает язык ей в рот… Бог знает, как я отреагирую, если увижу его здесь, входящим в уборную в одних трусах. Передергиваю плечами и меняю тему.
— Так во сколько мы в среду вылетаем в Италию?
Следующая гонка проходит в итальянской Монце, а сегодня вечер воскресенья, так что у меня остается лишь пара дней, чтобы устроиться и отойти от смены часовых поясов, прежде чем мы вновь отправимся в дорогу. Холли работает в столовой в штаб-квартире команды, и днем в понедельник и вторник ее нет дома, так что я провожу время за просмотром всякой ерунды, что показывают по телевизору, сидя на диване в пижаме и поедая начос миску за миской. Мне до смерти скучно; не знаю, как я продержалась два месяца в Нью-Йорке примерно в том же режиме. К утру среды уже умираю от желания вернуться на работу.
