Приятная тяжесть, напоминающая мне, кто главный, ласки, от которых я искусала, итак, распухшие губы, наше соединение. Говорят: ничто не сравнится с сексом после примирения. Да. Подтверждаю. И пусть, возможно, долгое воздержание тоже приложило руку к остроте и яркости ощущений, но мысль о том, что этого могло больше не быть, что кому-то другому он мог подарить это наслаждение, которое я сейчас впитываю в себя, как губка, сводит с ума и добавляет той остроты, что ни с чем не сравнится.
– Как хорошо… – вырывается из меня.
Мы пересекаемся взглядами, и я признаюсь:
– А я думала, что больше не возбуждаю тебя…
Он приподнимается на локте, чтобы мне было никуда не спрятаться от его внимательного взгляда, и смотрит, вынуждая меня продолжить.
– Я старалась... Ты... тебе не понравился мой приват?!
Усмешка на губах, легкий поцелуй.
– Понравился.
– Но ты... – начинаю я и обиженно хмурюсь, делясь своим незабытым разочарованием.
– Я хочу от тебя большего, чем просто секс.
Теперь я вопросительно вглядываюсь в его глаза, вынуждая продолжать.
– Если, как ты сказала, ты без меня не можешь, а я разделяю твои чувства, то мы должны попробовать перейти на новый уровень. Для начала жить вместе.
Хмурюсь. Вижу настороженность во взгляде. И не желая все опять испортить недомолвками, выплескиваюнаружу свои мысли.
– Мне нравится твое предложение. Очень. Честно. Но мама... Она только после операции. У нее онкология. Знаешь, бывают же рецидивы. Говорят, что отрицательные эмоции и все такое.
– Но ведь ты не будешь постоянно жить с ней.
Поднимаю глаза и прошу:
– Да. Но сейчас… Давай для начала попробуем оставаться вместе как раньше.
Я вижу, ему не нравится моя идея.
– Ася. Ложь – не выход из положения!
– Пожалуйста.
Он молчит несколько секунд.
– У меня встречное предложение. Давай я постараюсь понравиться твоей маме.
Закусываю губу. Мне не хочется признаваться в провальности его плана, и я пищу:
– Она консервативна и у нее устаревшие взгляды на жизнь.
– Ты не хочешь даже попробовать?!
Я смотрю в его удивленные глаза. Как ему объяснить, что выбирать между двумя близкими людьми очень сложно, тем более, когда один из них серьезно болен.
– Надо менять стереотипы, надо пробовать и, если не получается, думать, что делать дальше, а не отступать от действия только потому, что ты боишься получить отказ.
Он не говорит много, но так виртуозно жонглирует словами, что я опять запутываюсь, и мои сомнения отходят на второй план, принимая его доводы.
Двигаюсь к Марку, прижимаюсь. Тактильно ощущая любимого мужчину, мне легче согласиться, и я выдаю ему в грудь: «Хорошо, давай попробуем».
46 глава. Стена отчуждения
Глаза Марка закрыты, дыхание размеренное. Он спит. Это я на еще теплящихся во мне положительных эмоциях и ощущениях, затмевающих разум, проснулась ни свет ни заря... А может, мой сон прогнало въевшееся беспокойство за поспешно данное обещание съехаться?! Не знаю, но в целом спала я отлично. Впервые за долгое время.
Я приподнимаю голову и рассматриваю лицо мужчины, пока меня не смущает его прожигающий взгляд. Какой же он красивый! Еле удерживаю руки при себе, чтобы не коснуться колющейся щеки и не разбудить Марка.
– Я люблю тебя! – губы сами без спроса шепчут эти слова и, распробовав их на вкус, повторяют уже громче.
Радуюсь оттого, что пусть и спящему, но я наконец озвучила свое самое откровенное признание, которое вчера в глаза мне так и не удалось произнести.
Неожиданно ресницы мужчины вздрагивают, и я упираюсь в заспанный, но внимательный взгляд.
– Повтори.
Сглатываю, жутко краснею, но шепчу снова прямо в пожирающие меня глаза:
– Я люблю тебя.
Он притягивает к себе, и я, сливаясь с его телом, с его губами, растворяюсь в своих ощущениях и чувствах...
Когда Марк возвращает мне возможность дышать, я, вглядываясь в черноту глаз напротив, тихо по-детски спрашиваю:
– А ты?!
– Люблю… – шепчет он, усмехаясь, и опять затягивает в водоворот умопомрачительного поцелуя, одновременно вдавливая меня в постель.
И пусть эти слова я выклянчила у него, и, возможно, они затертая до дыр банальность, ведь теперь я знаю, что настоящая любовь проявляется в поступках и они гораздо ценнее слов, но сейчас без них мое новое волшебное утро не было бы таким идеальным.
Через несколько минут мужчина усаживает меня сверху, и я смущенно закусываю губу. Я не люблю главные роли, но он и не предоставляет мне такую возможность, а руководит мои бедрами сам. От тряски побаливает грудь, но это неважно. Все уже неважно! Я в предвкушении атомного взрыва… Не меньше!
Я первая занимаю душ, и первая появляюсь на кухне, решая прервать традицию, и сама накормить своего мужчину. Только остается вопрос: чем?! Любовь Марка к блюдам из яиц, естественно, уже подмечена мной. Я помню его просьбу сделать бывшую жену омлет, но, боясь приготовить хуже, чем она, и разочаровать, отказываюсь от этой мысли. В итоге решаю пожарить любимую им яичницу в своем исполнении.
Он появляется, когда у меня уже все готово, и с интересом смотрит, как я кручусь у плиты. Я не выдерживаю пристального взгляда и смущенно улыбаюсь.
– Меняю стереотипы.
Марк подходит ко мне сзади, обнимает за талию, окутывая ароматом морской свежести, которую источает его тело, и, целуя в шею, заглядывает в сковороду.
– Вкусно пахнет.
Киваю, но думаю совершенно о другом запахе, который впустила в себя и который теперь не отпускает меня. Понимаю, что с такими мыслями я не накормлю любимого мужчину, и, аккуратно вырываясь, командую:
– Садись за стол. Сегодня за тобой ухаживаю я.
Он послушно выполняет мое распоряжение, я суечусь с последними приготовлениями и вскоре приземляюсь рядом, но не приступаю к еде, а жду его реакции на мой кулинарный «шедевр».
Мы встречаемся глазами, и мне в награду посылаются крышесносная улыбка и похвала:
– Очень вкусно. Я могу и привыкнуть к такой заботе.
Улыбаюсь в ответ, а Марк продолжает:
