— Выстоишь. Сделаешь все как раньше: тихо, мирно, чтоб не подкопались. И про тебя благополучно забудут.
Да-да. Забудут. Сначала закопают. А потом забудут.
— Скажи, тебя послать на три буквы или сам сгоняешь?
— Хорош зубоскалить. Ты ж понимаешь, что все равно подберемся. Не сегодня так завтра. Не завтра так послезавтра. И ты нам поможешь. Рычагов давления уже масса.
— Да ладно?! — наигранно округляю глаза. — Не поделишься?
— Ром, ну ты ж понимаешь, что пойдут либо через завод, либо через Яну. Тут или личное, или финансовая стабильность — и то и то у тебя уже под угрозой.
— Тут поподробнее.
Я и сам все знаю, но послушать «умного» человека — оно ж всегда приятно. Они идиоты. До сих пор не видят весь расклад. И не увидят, пока им под нос не подсунешь. Как они вообще работают?!
— Да они на корню задушат твой бизнес. Ты отстоять сам не сможешь. Либо с голой задницей останешься, либо сядешь надолго. Организовать подставу — раз плюнуть. На сегодняшний день...
— А на сегодняшний день, Антош, — подаюсь вперёд, смело перебивая, — никто ничего заводу не сделает. А знаешь почему? Мы его с Арабом поделили. Теперь он реальный совладелец. Сделка состоялась. Все официально: зарегистрировано, подтверждено. И уже даже документы готовы. Как говорится, «уплОчено». И за такие бабки, которые завод приносит, он горло всем перегрызет. Так что Араб всегда поможет мне отстоять бизнес. И хрен как вы подберетесь. Связи у меня уже не те? А теперь с ним придётся бороться. А не со мной. Подставу организовать хочешь? Ну вперёд. Я посмотрю, на что мозгов хватит. А потом что? Адвокатов его стрелять будете?
Удивление в глазах Антона зашкаливает. Он бледнеет прямо на глазах, а дыхание его учащается.
А ты как думал, Антош? Просто так меня нагнуть хотел? Раньше надо было. А теперь я не один. Теперь мне есть, ради кого сопротивляться.
Улыбаюсь собственным мыслям. И жду. Просто жду...
И, не дожидаясь ответа, продолжаю:
— Я перестраховался, да, — вероломная улыбка на моих губах заставляет Антона поморщиться. Бывший сослуживец потрясенно мотает головой, а глаза его наливаются кровью.
— Ты вообще потерял хватку. Не врубаешься? Они через Яну и через ребёнка тебя достанут. В любом случае задавят. Вас всех. Подо что ты их подписываешь?
— Ну я ведь к нему не просто так пришёл, Антош. Безопасность моей семьи для меня в приоритете. А завод — просто прикрытие. По большому счету, мне на него насрать.
— Ты головой ударился? Да он когда узнает, кто ты, сам вас и положит!
— Не понимаю, о чем ты, — вновь наигранно округляю глаза и кладу ладонь на грудь. — Я бизнесмен. Удачный предприниматель, только и всего. Мое прошлое, конечно, темновато, но кто из нас без греха? А то, что на стороне болтают... так кто ж верит в эти старые байки? — резко меняю тон, грубо продолжая. — Правильно. Никто, Антош. А у нас с ним теперь общий бизнес. Так что... вам ко мне не подкопаться. У вас есть только два выхода. Или оставить меня в покое. Или убрать прямо сейчас, чтоб не мешал.
— Надеюсь, у тебя нет иллюзий насчёт приоритетного варианта?
— Можешь действовать прямо сейчас. Но даже мертвый я у вас без остатка кровь высосу. Я описал все схемы, движения и методы. Устройство службы и направления ее деятельности. Я от и до расписал каждую мелочь, все, что знаю. Включая достигнутые результаты и специфику работы. Но самое классное знаешь что? — чуть понижаю голос и заговорщицки продолжаю, наслаждаясь ступором оппонента. — Раскрыты громкие дела, которые для общественности до сих пор стоят под знаком вопроса. Все имена, которые мне известны. Твоё там тоже, кстати говоря, присутствует. Прикинь, да? Информация размножена и хранится сразу в нескольких местах. И все ресурсы вам не устранить. Пытаться выяснить, у кого — бесполезное занятие. Вы все равно всех никогда не отследите. Случится со мной что-то, и все это будет опубликовано и выставлено на всеобщее обозрение. Разразится грандиозный скандал. Вас всех отстранят. Если не посадят. Растерзают международники, потому что заграничные проекты тоже перечислены. И придётся полностью менять людей, включая руководство, отмываясь от грязи. Надо было сразу меня убирать. Но вам же всегда мало, — брезгливо отталкиваюсь подальше, обвинительно прищуриваясь. — Вы же думали, сможете и дальше всеми командовать.
— Они все равно отыграются. Ты не понимаешь? Башкой своей подумай! Ты сделаешь только хуже.
— И как они отыграются? Под заборчиком закопают? Пожалуйста. Но зато Яне уже ничего не сделают. Смысла нет. Да и ОН не позволит. Управление в случае моей смерти переходит Марибу, но только при условии, что с девочками все хорошо. Случится что-то, и Мариб больше не будет иметь права распоряжаться моей частью. А вот вы отмываться будете долго. И ооой как мучительно.
В непроветренном помещении со спертым воздухом воцаряется мертвая тишина.
Мрачный Антон складывает руки на груди, не сводя с меня взгляда.
— Если хочешь, можешь и дальше копать и проваливать задания. В конце концов тебя отстранят, — я знаю Антона, как облупленного, все его страхи и слабости. Мне грех этим не воспользоваться, и я продолжаю. — А можешь послушать мои требования.
Он шагает вперёд, укладывая ладони на стол, и агрессивно наклоняется в мою сторону. Подбородок выдвинут. Зубы стиснуты. Вместо губ — тонкая линия. Дышит натянуто. В мое лицо вглядывается не мигая.
Он чертовски зол и ошарашен. Но ему ещё надо переварить всю информацию. И попробовать отыскать пути отступления или же, наоборот, нападения.
— Послушать могу. Дерзай.
Собеседник распиливает меня взглядом, но мне это, что слону дробина. Меня не трогает ни его враждебная поза, ни решительный ледяной взгляд.
— Мне не надо ничего. Просто забудьте обо мне.
Вариант два есть всегда. В любой момент можно уехать. Но озвучивать это Антону — подобно фиаско, как будто добровольно сдаться.
