распоряжаться. Ты распоряжалась так, что внутри меня всякий раз что-то болело и щемило, Я ведь, по сути своей, сухарь… Душнила, как ты правильно меня называла. Только благодаря тебе я понял, что всю свою жизнь жалел эмоций. Я, оказывается, еще до двадцати потерял способность испытывать счастье, представляешь? Ты меня спасла во всех смыслах, поэтому, блядь, не смей меня оставлять. Позволь мне отблагодарить за все, что ты меня сделала. Я еще столько хочу тебе показать. Просто вернись ко мне, Ясь. Клянусь, что сделаю тебя очень счастливой.
- Может в выходные в зал? – Лелик смотрит так заискивающе, что меня передергивает. В своей заботе о моем моральном состоянии он в последнее время перебарщивает. По вечерам стал строчить сообщения с вопросами «как дела?», "как настроение" и «чем занят?». Я уже начинаю думать, не стал ли я походить на суицидника.
- Подумаю, - усмехаюсь я, опрокидывая глоток безалкогольного пива. Спиртное я теперь не пью даже в пятницу. Хочу быть готовым на случай, если вдруг позвонят из больницы и скажут, что Ярослава очнулась. Уже две недели прошло. Пора.
-Ну а боулинг-то сегодня поедешь? - не унимается друг. - Все наши будут.
Я качаю головой. Нет, домой нужно. Там Тотошка весь день один сидит.
Как не странно, присутствие этого пса в каком-то смысле стало для меня спасением. Каждый день возвращаться в пустую квартиру без надежды услышать ее голос было бы совсем тяжело. А так меня встречает существо, которое имеет к ней непосредственное отношение. О котором нужно заботится - как минимум кормить и чесать за ухом, когда он, похрюкивая, забирается на диван и кладет мне на колени свою скорбную морду. И еще Тотошка добавляет странной уверенности, что Ярослава рано или поздно очнется. Не может она его бросить. Сама говорила, что этот мопс ей как ребенок. Если мужиков женщины бросают, то своих детей - никогда.
Распрощавшись с Леликом и компанией, я еду в ближайший супермаркет, где покупаю мясные лакомства для Тотошки. Он оказывается обожает говяжью требуху даже больше, чем французские паштеты, так что теперь каждый вечер у него в меню отварные печень и почки. Сказал бы мне кто-нибудь еще совсем недавно, что я начну готовить для собаки - я бы заржал. А теперь, пожалуйста - и задницу ему мою, и когти в салоне стригу, и даже какое-то своеобразное удовольствие от этого получаю. Может, спустя столько лет наконец к детям созрел?
Забрав мешок с требухой с заднего дивана, я ощупываю карманы в поисках ключей, и в этот момент замечаю возле подъезда знакомый белый внедорожник с зеркальными номерами.
Захлопнув дверь Яго, иду к нему. Как говорится, если гора не идет к Магомеду…
- Давно ждешь? - спрашиваю у мамы, грациозно спускающей свои дорогущие замшевые туфли на промокший асфальт.
- Около часа. - Она оценивающе скользит взглядом по моему лицу и выдает свое сокрушительное резюме: - Ты еще сильнее похудел.
- Могла не ждать, а позвонить. Я бы сразу приехал.
- Не была уверена, что ты захочешь увидеться.
Я вздыхаю. То есто после случившего именно меня назначали главным злодеем?
- Проблемы между мной и отцом никак тебя не касаются. Если ты конечно не приехала уговаривать меня извиниться перед ним и называть любимым папой.
- Нет, я приехала не для того, чтобы просить тебя перед ним извиняться. Я приехала, чтобы попросить тебя его понять. Главное опасение папы заключалось в том, что Ярослава настроит тебя против семьи, и он лишь хотел убедиться в том, что в ее планы не входит этого делать.
Моя рука сильнее сжимает пакет с требухой. И ради этого она приехала сюда ночью? Для того, чтобы скормить мне эту бредятину о обеспокоенном отце?
- В последнее время у вас были такие хорошие отношения, - добавляет она. - А Ярослава явно его недолюбливала…
- Мам! - рявкаю я, вскидывая руку в жесте «Замолчи, ради бога». - Ты сама-то веришь в то, о чем говоришь? Мы годами ругались с отцом, но отчего-то ему не приходило в голову подсылать мордоворотов ни к Жене, ни к одной другой девушке.
- Это потому что было понятно, что между ними и тобой не было ничего серьезного, - с грустной улыбкой сообщает мама. - Ярослава - это другое. С первого взгляда было ясно, что она имеет на тебя определенное влияние..
Отвернувшись, я жадно втягиваю в себя сырой промозглый воздух. Умом я понимаю, что мать ни в чем не виновата, но сейчас мне хочется послать и ее. Ярослава находится в больнице, в коме... Как у них языки поворачиваются в чем-то ее обвинять?
- Да, ты права. - Мне приходится чеканить каждое слово, чтобы не повысить голос. - Ярослава действительно оказывала на меня влияние. Именно благодаря ей я прикатил к вам с цветами и бутылкой вина в надежде наладить отношения с отцом. Потому что она меня в этом убедила. Ты знала, что ее бросили родители, когда она была ребенком? И мать и отец? За это я считаю их настоящими преступниками, но только не она. В ней столько понимания и любви, что она нашла в себе силы их простить и не злится. Это из-за нее я запихнул подальше все обиды. Потому что решил, что если она смогла простить своих никчемных родителей, но и я смогу простить отца, который всю жизнь только и делает, что пытается управлять моей жизнью, тыкая меня носом в фамилию, которой я якобы всем обязан. Тогда я был очень ей благодарен за это, но сейчас вижу, что она впервые ошиблась. Нужно было давно перерубить гниющую пуповину, связывающую меня с ним. Тогда она бы не лежала в коме в пробитой головой, а была бы со мной.
- Алан… - голос матери начинает дрожать. - Отец своеобразный человек, но он…
- Именно это я и говорю себе все эти годы, - с горьким смешком перебиваю я. - Что Волынский Георгий Сергеевич просто своеобразный человек и нужно с этим смириться. А теперь каждый день думаю, что если бы когда-то у меня хватило жесткости и ума осечь его попытки влезать в мою жизнь, отцу бы и в голову не пришло сделать то, что он сделал. Все случилось от его вседозволенности. Депутатская неприкосновенность, гаишники, отдающие честь на дороге, жена, не смеющая сказать слова поперек…
С последними
