из жизни, к которой он не имел отношения, не желал быть ее частью. Со временем он позволил ей рассказать о братьях, Тимоти и Скотте, и сестре Челси. Сейчас она, наверное, учится в средней школе, а мальчики в старшей или уже закончили.
— Они до сих пор живут в одном районе? Он и Рэнс?
Он даже не мог произнести имени отца. По небу бежали облака, обеспечивая тень от солнца. Таннер сосредоточился на детях, заставил себя не двигаться и не вмешиваться, когда Рэнс подошел к Джейсону и они стали пасовать друг другу футбольный мяч.
— В одном квартале. Рэнс много времени проводит с ними. Они близки.
Джефф протянул распечатанную фотографию отцовской семьи. Семьи, которая, Таннер знал, без колебаний примет Джейсона и Джени. Его рука зависла над листом. Он видел себя в улыбках братьев, видел Марни в том, как блестели глаза младшей девочки, и на краткий миг задумался, каково было бы познакомиться с ними.
Он убрал руку.
— Выкинь ее.
Таннер покачал головой и ушел.
Больше он сегодня не выдержит.
С него хватит.
Это была долгая, изматывающая неделя. После похорон Марни Натали старалась проводить с детьми и Таннером как можно больше времени. Пятница наступила слишком быстро, а вместе с ней, как и ожидалось, звонок от отца.
Натали приняла решение. «Майлиос» продолжит работать.
Папа воспринял новость не очень хорошо.
Их разговор закончился тем, что он просто бросил трубку.
В субботу утром ее затопило незнакомое чувство. Которое она не ощущала так давно, что теперь даже не могла быть точно уверенной, оно ли это.
Покой.
Она поступила правильно.
Утренние лучи проникали сквозь кипарисы на окружавших дом холмах. Вдалеке между рядами лоз пыхтел одинокий трактор, а за ним бежали собаки. Натали заметила синюю кепку Калифорнийского университета, которую часто носил Таннер, и улыбнулась. Он когда-нибудь спит?
За завтраком начались звонки. Папа не сдавался. Натали пыталась сосредоточиться на яичнице, а не на пристальных взглядах дедушки и дяди. Когда телефон снова завибрировал, она закатила глаза.
— Ответишь, ребенок?
Джеффри отпил кофе, не спуская с нее внимательного взгляда.
— Нет. Это не важно.
Она откусила тост, но в горле слишком пересохло, чтобы проглотить.
Телефон продолжал вибрировать.
Стоявшая около буфета Сара подняла бровь, когда Натали посмотрела на нее. Натали пожала плечами и выдавила улыбку.
— Дедушка, передай, пожалуйста, кофе.
Он налил ей чашку, прищурившись, когда телефон снова завибрировал.
— Натали Грейс, кто-то ужасно настойчив. Кто беспокоит тебя в такую рань?
— Скорее преследует, — заявил дядя Джефф, намазывая тост маслом. — Мне разобраться?
— Разобраться с чем?
В столовую вошел Таннер, снял кепку и вытер лоб рукавом толстовки.
— Всем доброе утро.
Он сразу же нашел ее глазами.
— Что случилось?
— Ничего, — слишком поспешно и слишком громко ответила она и подняла чашку с кофе дрожащей рукой.
Таннер уселся на стул рядом с ней, обеспокоенно нахмурив лоб.
— Кто тебя достает? Бывший?
Ее телефон опять завибрировал, и Таннер злобно глянул на него:
— Это он? Дай мне телефон.
— Ой, успокойся. — Натали вздохнула, схватила телефон и отключила его. — Это всего лишь мой отец.
Она сделал еще глоток кофе и подождала, пока Таннер усядется. Сара подала ему тарелку и села за дальний конец стола.
Натали сделала глубокий успокаивающий вдох, отодвинула тарелку и кивнула:
— Раз уж вы все здесь, я хочу, чтобы вы знали, что я приняла решение насчет винодельни.
Вилка Таннера замерла на полпути ко рту. Все перестали есть и уставились на нее.
— Как вы знаете, мой отец считает, что мы должны закрыть «Майлиос». Хотя он был настроен решительно, я подумала, что, если показать ему рентабельные цифры, он передумает. Он не передумал.
Натали выдохнула и пригладила волосы. Дедушка откинулся на спинку стула, сложив руки на груди, на его губах играла легкая улыбка. Натали благодарно посмотрела на него.
Он знал. Вероятно, много лет знал, что этот день настанет.
Что она его не подведет.
— Дедушка, когда я только приехала, я спросила у тебя кое-что. Помнишь?
Его улыбка стала шире.
— Ты хотела знать, почему твоя бабушка оставила тебе свою долю.
Натали кивнула.
— И ты сказал, что я должна понять сама.
— И ты поняла?
— Думаю, да.
Она положила ладони на грубо отесанный стол. Ее окружили воспоминания: семейные ужины с бабушкой, дедушкой и Николь, часто еще и с Таннером и Дэвидом летними вечерами, когда дождь вынуждал их остаться дома. Оживленные разговоры, что иногда ей хотелось закрыть уши руками.
Каждая комната в этом доме напоминала о чем-то особенном, о временах, когда Натали помнила, каково быть по-настоящему счастливой.
Быть свободной и спокойной.
За прошедшие недели она вновь обрела это чувство.
— К чему ты ведешь, ребенок?
Дядя Джеффри барабанил пальцами по столу.
— Вчера вечером я сообщила своему отцу, что мы не станем закрывать «Майлиос».
Она должна была радоваться этому заявлению, но все еще сопротивлялась жестоким словам отца.
«Ты опять подвела меня, Натали. Что ж, не могу сказать, что удивлен...»
Вилка Таннера звякнула о тарелку. Он отодвинул стул от стола и провел ладонью по лицу.
— Слава тебе, Господи.
— Воистину. — Сара строго глянула на сына. — Натали, милая, ты уверена?
— Как по мне, она выглядит уверенной. — Таннер искоса посмотрел на нее. — Ты же уверена, верно, Мышка?
Дедушка Хэл склонил голову набок, его глаза победно сверкали.
— Конечно, она уверена.
Дядя Джефф бросил на Сару подозрительный взгляд, который Натали не смогла расшифровать. Мама Таннера подняла руки, слабо улыбаясь.
— Слушайте, я знаю, вы все беспокоитесь из-за винодельни. Я тоже. Но меня больше волнует, как это может повлиять на Натали.
— Спасибо, Сара. Но я в порядке. — Натали постучала пальцем по телефону. — Осталась без работы, но в остальном...
Ее голос дрогнул от осознания.
— Погоди, что?
Таннер положил руку ей на спину, и его прикосновение согрело ее через хлопковую блузку.
Натали вздохнула:
— Две недели назад папа поставил мне ультиматум. Сделать, как он хочет, или искать другую работу. Я не сделала.
— Две недели назад? — Лицо Таннера помрачнело.
— Что ж, это не конец света, — сказал дядя Джефф. — Потому что, судя по тому, что я видел, ты нужна тут.
— Поддерживаю, — кивнул дедушка Хэл.
