class="p1">В два часа ночи в воскресенье Натали в панике позвонила Лауре. Выпалила всю историю, перемежая с рыданиями, и стала ждать, что ответит подруга.
— О, Нат. — Сонный вздох Лауры показался ласковыми объятиями, несмотря на разделяющее их расстояние.
— Я устала держать это в себе. Устала знать, что каждый раз, когда папа смотрит на меня, он знает, он винит меня. — Натали вытерла слезы и уставилась на полную луну за окном, освещающую длинные ряды уже пустых лоз. — Я просто хочу, чтобы это закончилось.
— Тогда закончи, — сказала Лаура. — Просто расскажи им.
— Я знаю. Я должна. — Это единственный способ, но она не могла унять дрожь. — Мне так страшно.
— Не бойся, Нат. — Она почти видела улыбку Лауры. — Ты сильнее, чем думаешь. Ты сможешь. Я в тебя верю.
— Хорошо. — Натали шмыгнула носом и попыталась унять слезы. — Спасибо.
— Можно, я помолюсь за тебя? — нерешительно спросила Лаура, и Натали улыбнулась.
— Вообще-то, я собиралась тебя попросить.
* * *
Сон никак не шел, и около пяти утра Натали прокралась по темному дому в кухню и скоро сидела, погрузив ложку в лоток шоколадного мороженого. Она включила радио, чтобы заглушить тишину, но уменьшила громкость, чтобы никого не разбудить. От резкого стука в дверь, выходящую в патио, Натали выронила ложку и резко повернула голову, прикидывая, как быстро дядя Джефф окажется внизу, если она закричит.
За стеклянной раздвижной дверью стоял Таннер, а рядом с ним виляющая хвостом Гвин.
Натали впустила их, сердце все еще колотилось.
— Ты меня напугал до чертиков!
— Извини. Просто я проснулся, пошел выпустить Гвин и увидел свет. Обычно Хэл не встает так рано. Все в порядке?
Он стряхнул с волос капли дождя. Натали бросила ему кухонное полотенце и подняла ложку с пола.
— Конечно все в порядке. Я всегда встаю в пять утра и ем мороженое на завтрак. — Она плюхнулась на стул, вооружившись новой ложкой, а вторую подвинула по столу. — Садись.
Таннер съел несколько ложек мороженого, потом откинулся на стуле, его внимательный взгляд выдавал намерение вытянуть из нее правду.
— Что происходит, Нат?
Натали положила ложку. Закрыла мороженое крышкой, убрала его в морозилку и вернулась к столу.
— Это касается аварии. Ночи, когда погибла Николь.
Таннер подвинул свой стул поближе и взял ее за руку.
— Расскажи.
Она кивнула, помолилась о том, чтобы вынести это, не сломавшись, о том, чтобы по окончанию ее рассказа он все еще держал ее за руку.
— Это была идея Ник выбраться из дома. Я не хотела. Родители уехали на выходные на побережье. Дедушка с бабушкой спали. Ник хотела взять дедушкин «Джип». Она нашла ключи. Мы чуть-чуть поездили вокруг. Это было безумно, страшно.
Натали крепче сжала руку Таннера.
— Не знаю, откуда она знала, как водить машину, но у нее хорошо получалось. Через некоторое время мы остановились, и Ник сказала, что теперь моя очередь.
Натали смотрела на исцарапанный дубовый стол, но услышала резкий вдох Таннера.
— Я отказывалась, но ты же ее знаешь. Я решила, что ничего страшного, и к тому же мне хотелось. Так что мы поменялись местами, и я села за руль. Я понятия не имела, что делать, а она продолжала кричать, чтобы я ехала быстрее и быстрее, и... — У нее вырвался грустных смешок. — Было весело, знаешь? Сидеть за рулем, делать то, что мне не полагалось... но потом...
Натали закрыла глаза, прогоняя воспоминание.
Она не может. Не может пережить это еще раз.
— Что случилось, Нат? — Таннер присел на корточки перед ней, положил руки на ее колени. — Расскажи мне, что случилось.
Она посмотрела ему в глаза, по щекам текли слезы.
— Там был олень. Он появился ниоткуда. Я не видела его, пока он не оказался прямо передо мной. Я попыталась свернуть в сторону, и, наверное, он убежал, но я... не смогла...
Она не могла вдохнуть. Не могла произнести слова. Не могла открыть правду.
Таннер вытер ее слезы и терпеливо ждал.
Натали кивнула.
— «Джип» перевернулся. Нас обоих подбросило. После этого я ничего не помню. Очнулась, только когда прибыла «скорая», и увидела Николь... она просто лежала возле дерева, как будто спала. Но я поняла. Поняла, что убила ее.
— Нат. — Таннер встал, потянув ее за собой, и обнял. Она подождала, пока рыдания стихнут. Потом подняла голову, Таннер убрал волосы с ее лица и нежно поцеловал в лоб. — Продолжай.
Он чувствовал, что это еще не все.
— Я помню мигалки, шерифа. Он хотел поговорить со мной там, но я была не в себе. Я... я сказала, что за рулем была Николь. — Она поднесла дрожащую руку ко рту. — Я так испугалась. Подумала, что меня посадят в тюрьму или еще что, и соврала. Когда приехали родители, я сказала отцу, что за рулем была я, что я соврала полиции. И он... он сказал, что это неважно. Он сказал, что я должна придерживаться этой версии и не рассказывать правду. Это будет нашим секретом. Так и стало.
— Все эти годы. — Глаза Таннера выражали презрение. — Как он позволил тебе жить с этим?
— Не знаю. — Она могла только предполагать. — Думаю, он по-своему защищал меня. Спасал от дальнейших допросов, может даже обвинений, кто знает. Теперь уже неважно почему. Но это сводило меня с ума. Буквально.
На нее навалилось сожаление, перевесив облегчение от того, что она доверилась Таннеру.
— Я не хотела, чтобы кто-нибудь знал. Я так боялась того, что подумают люди. Но теперь мне все равно. Я не могу жить во лжи. И я знаю, что единственный способ закончить это — посмотреть в лицо, наконец рассказать правду.
— Никто не будет тебя винить. Ладно, ты соврала, но тебе было тринадцать лет. Это был несчастный случай, Натали!
— Знаю. — В уголках губ собралась влага. — Но я думаю, что отец всегда винил меня в смерти сестры. Он едва может смотреть мне в глаза, когда кто-то заговаривает о ней.
— И что бы ты ни делала, этого всегда недостаточно.
Таннер выругался и отошел от нее. Он прошелся по кухне, уперся ладонями в столешницу и опустил голову.
— Я устала от этого, Таннер, — призналась Натали, водоворот эмоций обнажил ужасную реальность. —
