Поля едва сдерживалась, чтобы не прервать ее во второй раз, чтобы не завизжать по-детски радостно и не захлопать в ладоши. Она еще заставила себя сделать несколько глотков кофе, дослушивая пространную фразу, смысл которой сводился к следующему: «Вам предлагается сделать нормальный, полноценный репортаж». И только потом, стараясь казаться сдержанной и спокойной, внятно произнесла:
— Да, конечно, я согласна. Думаю, что сумею оправдать ваши надежды.
Еще примерно с час, пока печатались ее фотографии в «Срочном фото», она проходила по кабинетам, заполняя всевозможные анкеты и бланки. Потом довольно долго ждала, когда изготовят ее аккредитационные документы. Из офиса Поля вышла около пяти. Постояла на углу, искренне жалея о том, что курить на улице неприлично, направилась было к метро, но, остановившись на полдороге, все-таки взяла такси. Решение созрело в ее голове, когда она уже захлопывала тяжелую дверцу.
— В Крылатское, — сказала Поля водителю. — Пожалуйста, в Крылатское…
Дверь она открыла своим ключом, впервые ощущая под пальцами какой-то неприятный, чужой холодок. Сняла в прихожей туфли, прошла в свою комнату. Все здесь осталось по-прежнему. Казалось даже, что сюда никто и не входил после ее поспешного бегства. Но, тем не менее, пыли на полках не накопилось, земля в цветочных горшках была влажной, а легкие шторы дышали свежестью. Поля проводила ладонью по спинке дивана, касалась кончиками пальцев мохнатых листьев фиалки, прижималась щекой к прохладным обоям, так, будто была слепой и могла только на ощупь различать окружающие предметы. Да ей и в самом деле было мало одного только взгляда. Хотелось слиться с этими стенами, исцеловать каждый сантиметр пола, каждую ворсинку ковра, на которую ступала нога Бориса. Но она, к сожалению, чувствовала себя так, как, наверное, чувствует душа только что умершего человека. Все вокруг еще реально, еще осязаемо, а тебя самого уже нет, и никто не замечает твоего незримого присутствия…
Когда дверь за ее спиной отворилась, Поля вздрогнула, хотя и настраивала себя на то, что вероятность встречи с Сухановым нельзя исключать на сто процентов. Но на пороге стояла всего лишь тетя Даша в неизменном фартуке с влажной тряпкой в руках.
— Поля? — она даже отпрянула. — Вот уж не ожидала вас увидеть! Думала, Борис Викторович пришел…
— А что, он в эту комнату заходит? — Поля, криво усмехнувшись, присела на диван.
— Ну в эту, может, и не так часто, а вообще…
Тетя Даша смущенно потеребила оборку фартука и прокашлялась:
— Вы, Полюшка, извините, но вот что я вам скажу: возвращаться вам, наверное, надо… Вот вы про комнату заговорили… Я тут, вы уж не сердитесь, после вашего ухода решила косметику с туалетного столика куда-нибудь прибрать. «Ну что, — думаю, — стоит пылится?» Так Борис Викторович и то не разрешил! «Пусть, — говорит, — стоит. И не трогайте даже. Не надо». И одежда ваша так вся в шкафу и висит, ни в антресоли, ни в пакеты не убранная. Я иногда хожу по дому, и кажется мне, что вы здесь…
— Да вы садитесь, тетя Даша, садитесь, — Поля подвинулась, освободив рядом с собой место. — Мы и раньше с вами обходились без особенных церемоний, а теперь-то уж и вовсе — я вам не хозяйка…
Та только кивнула сдержанно и церемонно и опустилась на краешек дивана.
— Так вот, что я говорю… Если вы насчет верности Бориса Викторовича беспокоитесь, то напрасно! Ну трудно было бы ему женщину сейчас домой привести? Запросто, конечно… А между прочим, я ни разу его ни с кем не видела и точно могу сказать…
— Ну откуда же точно? Вы ведь здесь не целыми днями и ночами!
— Да хоть бы я и на час всего приходила! — глаза тети Даши блеснули праведным негодованием и обидой. — У меня работа такая — любой беспорядок замечать! Неужто я бы не заметила, если бы какая-нибудь дама здесь появлялась?.. Вот вы вроде недолго в комнате побыли и не трогали ничего особенно, а шторки аккуратно так, по-женски, задернули и фотографии на полочке переставили — мужчина их трогать бы не стал. Да и духи! Запах духов-то чувствуется и не так быстро выветривается, как кажется.
— Вы уж откройте, пожалуйста, окно настежь после моего ухода, — Поля слабо улыбнулась. — А то вдруг не у вас одной такие дедуктивные способности?
— Не хотите, значит, чтобы Борис Викторович знал?.. Ну, может быть, и правильно. Только что тогда ходить, душу рвать и себе, и ему? У вас, наверное, уже появился кто, а не появился — так появится, а ему каково?
— Что ж вы, тетя Даша, думаете, я стерва такая злая? Сама мужа бросила, сама еще прихожу, нервы треплю?.. Думаете, думаете… Только ведь я рада бы вернуться, да не могу. Наделала глупостей, все ему рассказала, он теперь меня и видеть не захочет!
Тетя Даша неожиданно насупилась и отвернулась к двери, сложив руки на коленях. Пальцы ее, крепкие, сильные, но уже покрытые старческими пигментными пятнами, сплелись и снова расплелись, шевельнувшись, как крылья бабочки.
— А на это даже и ответить нечего! — сердито и как-то печально проговорила она, выдержав паузу. И, изменив голос, передразнила: — «Наделала глупостей, все ему рассказала!»… Вроде уже не десять лет вам, взрослая женщина! Бог с ними, с глупостями! С кем не бывает? Но рассказывать-то все зачем? Знаете, поговорка есть такая старая: «А мужу-псу не показывай… кхе-кхе, — она деликатно прокашлялась, — … всю». Ну вы понимаете, о чем я говорю?
И Поле вдруг неожиданно стало весело от этой ужасно вульгарной и такой практично-хитрой бабьей поговорки, от смущения тети Даши, от того, что косметика ее, оказывается, все еще стоит на туалетном столике.
— Мудрое какое правило! — она, прищурив глаза, рассмеялась. — Обязательно буду его соблюдать… Только вот, знаете, если бы мы оба с Борькой честно и сразу все рассказывали друг другу, то, наверное, сейчас все было бы по-другому…
Они еще немного поговорили о том о сем. Тетя Даша сообщила последние новости из жизни соседей по подъезду. Поля внимательно выслушала, хотя ей, в общем, это было неинтересно. Потом взглянула на часы и засобиралась. («Боря может вернуться! Не хочу сталкиваться с ним в дверях»).
Уже на прощание тетя Даша задумчиво проговорила:
— А вы стали какой-то другой… Не пойму даже, что случилось, но вы — другая! Лучше, хуже — не знаю. Не такая, как раньше, — и все!
— Да я ведь теперь нормальная работающая женщина, — Поля улыбнулась. — Пишу статьи для газеты, вот на кинофестиваль в Венецию скоро поеду… Причем сама в конкурсе победила, сама всего добилась, без посторонней помощи. Боря бы, наверное, удивился…
— С чего бы это ему удивляться? Что, вы глупее других, что ли?.. Только знаете, что? Кажется мне, что, вернись вы сейчас, он бы вас в эту самую Венецию на золотом самолете с бриллиантовыми крыльями отправил! И не надо было бы вам ни в каких конкурсах участвовать и на работу, кстати, по утрам вставать!
