Володька тем временем нашел машину. Выбрал из множества сыплющихся, словно из рога изобилия, предложений. Смуглокожий водитель с бархатными карими глазами и игривой улыбкой помог им погрузить вещи в багажник. Он что-то беспрестанно говорил на родном языке, причем делал это нарочито медленно, видимо, надеясь, что иностранцы его поймут. Поля прислушалась. Итальянского в отличие от английского она не знала, но все же поняла, что шофер сыплет какими-то названиями.
— Пьяцале Бучинторо? — переспросила она, услышав знакомое словосочетание. — Да-да, пьяцале Бучинторо!
Водитель удовлетворенно кивнул и пожал плечами: дескать, я и так прекрасно понял, куда вас везти. Однако на Полю он посмотрел уважительно и даже благодарно.
Машина мчалась по Санта-Мария-Элизабетт, главной улице острова Лидо, а она смотрела в окно и продолжала удивляться тому, до чего все-таки Лидо не соответствует традиционным представлениям о Венеции. По обеим сторонам дороги возвышались белоснежные небоскребы из мрамора, стекла и бетона. Они проезжали мимо ночных клубов и магазинов, ресторанов и казино, банков и отелей, и Поля тщетно пыталась отыскать на горизонте хоть какое-нибудь подобие старинных домов, утопающих в зелени виноградников. Лидо улыбался туристам, как девушка с глянцевого рекламного плаката, и казался столь же непонятным и столь же фальшивым.
Вскоре машина остановилась.
— Пьяцале Бучинторо! — проговорил шофер, тыча пальцем в просвет между домами. Володька попытался поинтересоваться, почему он не хочет довезти их до самого отеля, но потом, махнув рукой, достал деньги и рассчитался. Они прошли немного пешком и оказались на площади. Площадь Бучинторо была совсем небольшой, и с нее открывалась восхитительная панорама Адриатики. Венецианский залив… Название казалось таким же красивым, как и само море, в этот час бывшее спокойным и каким-то умиротворенным. Изредка набегающие на песчаный берег волны разлетались крохотными хрустальными осколками, которые мгновенно превращались в кипенно-белое кружево морской пены. Сразу за пляжем, совсем узеньким, но зато густо заставленным рядами кабин, кресел и полосатых зонтиков, стояли огромные каменные дома. Впрочем, на разглядывание местных достопримечательностей у них было еще две недели, а пока очень хотелось принять душ и отдохнуть после длительного перелета.
Отель, в котором им предстояло поселиться, стоял на северной стороне площади. Портье за стойкой быстро оформил необходимые документы и вызвал носильщика, мальчика лет шестнадцати в белом с золотыми пуговицами мундире и с ярким желтым платком на шее. На первый взгляд мальчик казался тщедушным, но, присмотревшись, Поля заметила, что под белоснежной тканью рукавов перекатываются упругие мускулы. Он легко поднял ее кожаный чемодан и бодро зашагал по направлению к лифту. Поля шла позади и следила за своим отражением, появляющимся то в одном, то в другом зеркале. У самого лифта она обернулась: Ирина и Владимир, тоже в сопровождении юных служителей, сворачивали в какой-то боковой коридор.
— А вас куда? — успела она крикнуть им вдогонку.
— В корпус С, — махнула рукой Ирина. — Запомни, номера 684 и 592!
Оставшись одна в номере, Поля почувствовала себя одинокой и потерянной. Комната казалась слишком большой, и даже приятный кремовый цвет, в котором было выдержано все внутреннее убранство, не создавал ощущения покоя и защищенности. Она опустилась в кресло и огляделась вокруг. Конечно, это был не президентский люкс, но все же вполне приличный номер. Широкая удобная кровать, роскошное покрывало в меленький черный цветочек, портьеры с таким же рисунком, маленький переливающийся столик на колесиках и живые цветы в напольной вазе… Однако, несмотря на внешний лоск, здесь не было уютно. Поля поежилась. Ей почему-то казалось, что откуда-то из укромного уголка за ней постоянно наблюдает внимательный глаз видеокамеры. Поэтому и переодеваться она пошла в ванную, предварительно плотно закрыв за собой дверь.
Часа через два в номере раздался телефонный звонок.
— Алло! — весело и громко прокричала в трубку Ирина. — Ты как там устроилась?
— Да все нормально.
— В ванной уже была? Ты знаешь, я просто обалдела: и тебе душевая кабина, и тебе гидромассаж, да еще и шампуней штук десять разных на полочке стоит! Ты, кстати, каким пользовалась?
Поля даже растерялась от напора ее воинственной жизнерадостности:
— По-моему, персиковым, в розовом флаконе. А что?
— Ну и зря, — авторитетно заявила Ирина. — Там был ореховый — незаменимая вещь для светлокожих брюнеток вроде тебя… Хотя речь вообще-то не о том. Мы с Володькой вечером идем предаваться греху. Ты с нами?
— Чего? — не поняла Поля.
— В казино, говорю, собираемся!
— А-а, — она усмехнулась и поправила сползший с плеча халат, — а как же работа?
— Работа начинается с завтрашнего утра. А сегодня мы гуляем. Так что часикам к восьми вечера спускайся в холл, там и встретимся.
— Хорошо, — отозвалась Поля и, положив трубку, блаженно рухнула на подушки. Спать она вообще-то не собиралась, но накопившаяся за день усталость сделала свое черное дело, и она все-таки задремала прямо в шлепанцах и халатике, лежа поперек кровати с неудобно закинутой за голову рукой. Однако к вечеру почувствовала себя прекрасно выспавшейся и отдохнувшей. Она летала по комнате, что-то негромко напевая и раскладывая по кровати привезенные туалеты. Настроение было прекрасным, и даже не полюбившийся с первого взгляда номер перестал казаться враждебным и официально-холодным. Платье, с безумным разрезом и американской проймой, бросилось ей в глаза именно потому, что в глаза оно не бросалось. Поля даже засмеялась над парадоксальностью своего вывода. Но это на самом деле было так. Нежно-абрикосовый цвет ткани прекрасно гармонировал с портьерами и обивкой кресел. Раскинувшееся по кровати платье казалось всего лишь озорной аппликацией на пестром покрывале, причем аппликацией, подобранной в тон и со вкусом. На минуту подумалось, что в этом наряде она вполне могла бы сниматься для рекламных плакатов гостиницы. Классические неброские тона обоев и мебели в номере и элегантная дама в чуть более ярком платье, сидящая в кресле, закинув ногу на ногу… Впрочем, боязнь показаться служащей в униформе скоро оставила Полю. Она надела на шею короткую цепочку, а на запястья изящные браслеты, и платье заиграло новой волнующей красотой. Когда она спустилась в холл, Володька восторженно присвистнул:
— Изабель Аджани! Ни больше ни меньше! Ой, смотри, Полин, как бы журналисты не приняли тебя за восходящую звезду. А то до смерти замучат своими интервью. Поверь мне, я эту братию хорошо знаю, — он выразительно покосился на Ирину. Но та, казалось, пропустила его наезд мимо ушей.
