Руслане нужен был отец, и я не могла ее дальше обворовывать.
Не имела никакого права, как и говорили Марго, мама, Муся… Только вот эту правоту мне очень сложно было признать – это как наступать себе же на горло, но… Ради дочери я согласна была пожертвовать многим.
Дальше было три мастер-класса, которые я выдержала на чистом упрямстве. С каждым часом мне становилось все хуже и хуже. Пришлось договориться о замене.
Похоже, никакие иммуностимуляторы не спасли меня от простуды, которая стремительно захватывала тело. Чтобы не заразить никого, я собралась домой. Тренировку с Хорьковым тоже отменила.
Когда вышла на парковку, перед глазами уже все плыло, походка была нетвердой, меня шатало так, точно попала в зону турбулентности.
Я уже понимала, что стоит вызвать такси, сама все равно не доеду. Но телефон остался в сумке, которую я забыла в машине. Сил хватило лишь на то, чтобы дойти до автомобиля.
Я вытащила ключи – руки так тряслись, что было страшно смотреть, – они выпали в снег.
А потом я расплакалась.
От бессилия нагнуться за связкой. От усталости и какой-то глупой детской обиды за то, что заболела.
– Вась? – словно через толщу воды послышался голос Дубравина.
Когда Кеша схватил меня за плечи и вгляделся в мое лицо, я глазам своим не поверила.
– Что ты здесь делаешь?
– Хотел пригласить тебя на ужин. Раз уж ты все равно оказалась в городе, – сказал бывший.
– Ты следил за мной?
– Звонил Марии Степановне, – ответил Дубравин, хмурясь и щупая мой лоб.
– Кому? – не сразу поняла я и вдруг стала ластиться к его ладони. Ужасно приятной она была, прохладной, сухой... – Муся меня сдала? Что, спелись?
– Да ты горишь!
– Ты только заметил? – едва ворочала языком я, привалившись к бывшему мужу. Он еще и пах так приятно, что мне безумно хотелось попробовать его кожу на вкус. А когда я это сделала, то Дубравин мелко задрожал и рвано выдохнул. – Уйди, и мне станет прохладнее.
– Что, все же промерзла тогда? – хрипло спросил он. – Пойдем, милая, я о тебе позабочусь.
– Сомневаюсь, – выдала я, но сил сопротивляться тоже не было, поэтому я не стала. А может, потому, что мне хотелось, чтобы обо мне позаботились. Именно он.
Как я объяснила Дубравину упавшие ключи и сумочку, закрытую в машине, не помню, но по факту мои вещи оказались при мне. Хотя автомобиль остался на парковке, а поехали мы на Кешином монстре. Бывший муж, как всегда, за руль не садился, поэтому составлял мне компанию на заднем сиденье.
Я млела от запаха его парфюма и не могла заставить себя перестать прижиматься носом к мужской шее.
Дубравин поглаживал меня по спине и дышал, словно настоящий марафонец.
– Как же ты так умудрилась, милая? – все сокрушался он. – Так и знал, что твое махание лопатой просто так не пройдет.
– Это все ты виноват.
Он даже отрицать не стал.
– Да, я должен был вмешаться, но…
– Боялся получить лопатой в лоб? – хихикнула я. – Я могу.
Дубравин рассмеялся.
– Я знаю, Васен, – сказал он. – Ты все можешь. И даже без меня. Это только я никогда не обладал такой способностью.
Отвечать я не собиралась, мысли были тяжелыми и долго в голове не задерживались. Гораздо приятнее оказалось опереться на Дубравина, спрятать лицо у него на груди и попытаться заснуть. Пусть даже этот сон опутывал меня горячими липкими щупальцами.
Вместо дома мы приехали в больницу, какую-то частную клинику, где меня тщательно осмотрел дежурный врач. Так старался, будто я оказалась самым важным пациентом для него. Я подозревала, что для такого отношения Дубравин сыграл не последнюю роль.
– И зачем это все? Обычная простуда, просто надо отлежаться – и само пройдет, – проворчала я, когда мы вновь оказались в салоне автомобиля.
– Нужно было удостовериться, – сказал Дубравин. – К тому же я прекрасно помню, как у тебя проходит обычная, по твоим словам, простуда.
И правда, я всегда болела редко, но… метко, как говорится. Со всеми вытекающими осложнениями, высокой температурой, почти до потери сознания, и остальным букетом неприятностей.
– Какая у тебя хорошая память, – протянула я, стараясь держаться на расстоянии.
После жаропонижающего укола ко мне вернулись здравомыслие и… стыд. Теперь я горела не от поднятия температуры, а из-за свежих воспоминаний, как липла и вешалась на бывшего мужа.
Только ведь жар в голову ударил, как я ее сразу и потеряла… А ведь обещала себе никогда больше не подпускать этого мужчину близко, но не получалось. Совершенно не получалось. И кто тому был виной?
Ответа на этот вопрос у меня не оказалось, как ни искала.
– Ко всему, что относится к тебе, да, – кивнул Дубравин, заставив мое сердце ускорить бег. Хотя… оно и так хорошенько частило. Я продолжала списывать это на простуду и принятие лекарств. Эти причины казались мне более удобными, чем принятие правды.
– Ты всегда умел красиво говорить, – фыркнула я. – Но это не отменяет того факта, что ты, Кеша, являешься патологическим лгуном. И сейчас…
– И сейчас точно не вру, – перебил он.
– Мне нужно поверить тебе на слово?
– Ты ко мне слишком строга, Вася, – покачал головой бывший муж. – Даже после стольких лет?
– А разве у предательства есть срок годности? – выпалила я, даже не задумываясь.
– А у любви? У любви, Вася, есть срок годности?
На это мне ответить было нечего. Я лишь нижнюю губу закусила и отвернулась. Слезы к глазам подступили, и ком в горле встал.
Не Дубравину было о любви рассуждать. Не мне было его слушать. Но…
– Хорошо, что не безразличие, – выдохнул он. – С остальным можно работать.
Кеша смотрел в окно, как мимо проносились машины и мелькали огни витрин. Я тоже сосредоточилась на видах ночного города: все лучше было, чем обсуждать то, что давно осталось в прошлом.
По крайней мере, должно было оставаться там, а не маячить призраком перед глазами и бередить душу.
– Хочу домой, я так устала быть лягушкой-путешественницей, – выдохнула в какой-то момент я. – Подбрось меня, будь добр, раз не разрешил взять такси.
Дубравин кивнул, и я назвала адрес. Когда же уснула, убаюканная ездой и фолком по радио, так и не поняла. Проснулась на руках бывшего мужа.
– Что? Куда? – спросонья не поняла я. – Поставь, сама пойду.
– Не дергайся, – скомандовал Дубравин, и я как-то резко присмирела.
Он занес меня в дом.
– Это не моя квартира, – заметила я, оглядываясь по сторонам. – Где я?
После того как заметила Матвея у подножия лестницы, вопрос отпал сам собой. Мальчик был в милой пижаме, явно сонный и растерянный. Но от его пронизывающего, совсем не детского взгляда мне откровенно стало не по себе.
Я заерзала в попытке освободиться, но бывший держал крепко.
– У меня, – все же ответил Дубравин.
– И зачем? – удивилась я, но мужчина меня проигнорировал, поэтому я зашла с другой стороны: – Я здесь не останусь. И поставь меня на ноги. Я сама…
И договорить не успела, как бывший вдруг выполнил мою просьбу. От резкой смены положения я пошатнулась – ноги плохо держали, – но не упала, у Дубравина все было под контролем.
– Сама, говоришь? – хмыкнул он. Мне даже показалось, что эта демонстрация моей временной слабости была проделана специально, чтобы таким образом щелкнуть меня по носу. – Давай рассуждать здраво, Вась, ты больна.
– Ну спасибо, – фыркнула я. – Это не отменяет того факта, что у меня есть дом.
– И куда ты в таком состоянии поедешь? К своим? Не боишься их заразить?
Я закусила нижнюю губу. Руслана хватала все вирусные болячки прямо на подлете, да и Муся не отличалась сильным иммунитетом, а в ее возрасте любая болезнь могла привести к серьезным последствиям. Нет, в родительский дом мне дорога сейчас была закрыта.
– У меня есть квартира в городе.
– И кто за тобой будет ухаживать? – сложил руки на груди Дубравин.
– Сама справлюсь, – сказала я.
– Ты едва на ногах держишься, – хмыкнул он. – И все равно сама, да?
