Я протягиваю руку к телефону Мали и открываю фотографию из Instagram с надписью: «Единственная детская фотография, которая у меня есть, но, по крайней мере, я знаю, что была очаровательной». На своем я открываю фотографию ребенка Терезы. Держу их рядом, и сходство просто поразительное.
— Скажи мне, что эти двое не похожи на одного и того же ребенка.
Хейс на секунду бросает на них взгляд, но все равно не подает виду, что его что-то смущает. — Это ребенок, Лей. Все дети похожи на других детей.
Это начинает раздражать. — Почему ты так упорно защищаешь ее?
— Нет, но я также не собираюсь обвинять нашего единственного сотрудника в том, что она — псих-преследователь, который живет, чтобы мучить нас, на основании чего-то, что может быть просто совпадением, — говорит он.
— Ты хочешь поговорить о совпадениях? — возражаю я. — Это не просто совпадение, что где-то там есть сводная сестра Монти. Этого не может быть.
— Скорее всего, он даже не знал о ней, — рассуждает Хейс. — Господь свидетель, этот парень был воплощением синдрома единственного ребенка.
Отойдя на секунду, я поворачиваюсь и поправляю волосы. Я понимаю, о чем он говорит. Им потребовалось время, чтобы найти кого-то, кого они хотели бы нанять, а Райли прекрасно справляется со своей работой на данный момент. И по большей части она их очень поддерживает. Она всегда приходит на работу и оказывает им дополнительную помощь, когда это необходимо. Она может быть занозой в моем боку, но не для них. Но все же я не могу избавиться от ощущения, что не должна этого допустить.
Я делаю несколько глубоких вдохов и поворачиваюсь лицом к Хейсу, зная, что у меня больше шансов убедить его, чем Кэма.
— Детка, послушай, — говорю я спокойно. — Мне нужно, чтобы ты мне доверял. Мы оказались в этой ситуации, потому что я не поверила тебе, когда у тебя возникло плохое предчувствие. Я должна была с самого начала прислушаться к твоим словам о Монти, но я этого не сделала. Из-за этого мы оказались здесь, и это чуть не разрушило нас.
Я делаю шаг к нему и обхватываю его шею руками, глядя ему в глаза, чтобы он понял, как это важно для меня.
— Пожалуйста, не совершай ту же ошибку, что и я.
27
Стресс имеет свойство настигать вас. Когда вы так долго переживаете что-то, это лишь вопрос времени, когда это начнет вас ломать. И, скажем так, звонок от врача, который сказал, что нужно увеличить дозу обезболивающих препаратов для моей мамы, не улучшил ситуацию.
Я волнуюсь за нее.
Я волнуюсь за нас.
И нет ничего хорошего в том, чтобы идти по улице и гадать, не является ли каждый, кто смотрит в твою сторону, человеком, вызывающим у тебя такое душевное смятение.
Я прислоняюсь к углу бара, откидываю голову назад и закрываю глаза. Какая-то часть меня задается вопросом, будет ли преследовать меня дерьмо, если я попытаюсь уехать в отпуск. Появится ли записка в моем гостиничном номере? Не окажется ли моя арендованная машина настроенной на самоуничтожение?
Как будто это вообще возможно. Я никогда не брошу маму. Даже Девин трудно с этим смириться. Она звонит мне при каждом удобном случае, но этого недостаточно. А ежедневные видеозвонки с мамой — это не то.
Это еще одна причина, по которой я так стараюсь разобраться с этим дерьмом — чтобы мама и сестра могли проводить больше времени вместе. Меня убьет, если мне придется держать ее на расстоянии до конца жизни моей мамы. Конечно, я просто пытаюсь обезопасить Девин, но это несправедливо по отношению к ним обеим.
— Все в порядке?
Я подпрыгиваю от звука ее голоса и, открыв глаза, вижу стоящую передо мной Райли. — Черт, ты меня напугала.
Она тихонько смеется. — Извини. Просто ты выглядишь немного напряженным.
— Да, — признаю я.
Она выглядит обеспокоенной. Она искренне беспокоится о моем благополучии. — Я могу чем-нибудь помочь?
Я качаю головой. — Нет, но спасибо. Просто личное дерьмо.
Она прислонилась боком к стойке, выглядя так, будто хочет, чтобы я ей доверился. Я думаю о том, что сказала Лейкин — как она считает, что Райли может стоять за анонимными сообщениями и всеми этими мучениями, но я все еще не вижу этого. Я знаю ее уже больше года, и она никогда не давала мне повода не доверять ей. Я никогда не стану тем, кем она хочет меня видеть, но она отличный сотрудник, и я даже считаю ее другом.
Но Лейкин тоже считала Монти своим другом.
— Знаешь, я неплохо разбираюсь в личном дерьме, если ты дашь мне шанс, — говорит она мне.
Я усмехаюсь. — Это правда?
— Да, — улыбается она. — Я серьезно. Положись на меня.
Честно говоря, я даже не знаю, с чего начать. Я не могу рассказать ей о том, что происходило, так что, наверное, буду просто придерживаться более безопасной темы.
— Ну, моя мама умирает от рака, — говорю я. — Так что это отстой.
Она смотрит на меня с сочувствием в глазах. — Хейс, это ужасно. Мне очень жаль.
Я пожимаю плечами. — Это не твоя вина. Просто, наверное, много всего навалилось.
Ее нижняя губа выпячивается, и она капризничает. — Разве Лейкин не заботится о тебе? Ты выглядишь так, будто тебе не помешало бы обняться.
Да, я определенно не собираюсь идти по этому пути. — Заботится. Но это тяжело. Человек может сделать лишь очень немногое, понимаешь?
— Определенно, — говорит она, кивая. — Боже, я так ужасно за тебя переживаю. Хотела бы я что-нибудь сделать.
— Я ценю это. Но, правда, я в порядке.
Райли делает шаг ко мне. — Могу я хотя бы обнять тебя? Ты действительно выглядишь так, как будто тебе это нужно.
Я смеюсь. — Честно говоря, я не очень люблю обниматься.
— Да ну? — поддразнивает она. — Тогда к какому ты типу относишься?
За все время, что я ее знаю, я никогда не видел, чтобы она была такой дерзкой. Она не то чтобы тонко чувствует, но никогда так сильно на меня не наседала. И когда открывается дверь и входит Лейкин, я понимаю, что она стоит слишком близко, чтобы это выглядело невинно.
— Какого хрена ты делаешь? — рычит Лейкин. — Отойди от него.
Райли закатывает глаза, отступая назад. — Я была рядом с ним. Знаешь, как друг.
— Он тебе не друг. Он твой босс. И тебе не мешало бы помнить об этом.
— Лей, — говорю я, пытаясь остановить ее.
Но она смерила меня грозным взглядом. — Не смей защищать ее сейчас.
Черт возьми, какая ненависть. — Я не защищаю ее, но не кажется ли тебе, что ты немного перегибаешь палку? Мы просто разговаривали.
— Просто разговаривали, конечно, — огрызнулась она. — Она уже несколько месяцев ждет, когда ты попадешь в ее грязные руки. Я просто не думала, что она попытается это сделать, зная, что ты женат.
Райли насмехается. — Женат. Точно. Потому что все жены бросают своих мужей посреди ночи и исчезают. Вот такой, блин, брак.
— Прошу прощения? — кричит Лейкин, делая шаг к ней. — Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о моем браке.
— Я знаю, что ты его не заслуживаешь, — говорит она. — Я не знаю, почему он вообще уделяет тебе время, если честно. Насколько я понимаю, ты просто бывшая, которая не знает, когда нужно отпустить.
Лейкин становится красной от гнева, и прежде чем я успеваю подумать о том, чтобы остановить ее, она бросается на Райли. Рука хватает ее за волосы и прижимает к земле. Они обе замахиваются друг на друга, и Лейкин до крови царапает руки Райли. Но Райли упорно сопротивляется.
— Прекратите, блядь! — кричу я, но никто из них не слушает.
Только когда Лейкин забирается на Райли и замахивается на нее со всей силы, мне удается взять ее под контроль. Я обхватываю ее за талию и поднимаю, но она продолжает крепко держаться за волосы Райли.
— Лейкин, отпусти! — кричу я.
Она вырывает часть волос Райли, и это окончательно высвобождает мою барменшу, которая падает на пол и смотрит на Лейкин. Я поворачиваюсь и пихаю ее в сторону.
