будет направлена на невинного человека.
Мои пальцы сжимаются в кулаки.
Чувство вины вонзается мне в грудь.
— Короли, группа, Redwood... Было время, когда я хотела быть ближе к этому свету. Я никогда не говорила ей, но я завидовала Кейди. Пойти в школу с вами четырьмя стало моей мечтой.
Выражение ее лица ожесточается.
— Но иногда мечты должны оставаться там, где они есть. Если они присоединяются к тебе в реальном мире, ты понимаешь, что при свете они уродливы и презренны.
— Ты знаешь, где Кейди или нет? — Выдавил я из себя.
— Зачем она тебе, Датч? Чтобы ты мог управлять ею?
Мои глаза метнулись к Бриз.
— Думаешь, раз она бедная, раз здесь... — Бриз жестом показывает на заборы с цепями, граффити, камеры, — то есть там, откуда она родом, она должна быть тебе благодарна, даже если ты причинишь ей боль?
— Я никогда не причиню ей вреда. — Я сделал паузу и добавил: — Больше нет.
— Ты не можешь давать такие обещания, потому что даже не знаешь, что такое любовь. Кто сказал, что она тебе не надоест? Может быть, через несколько недель она перестанет быть интересной, и ты найдешь другую бедную, беспомощную студентку, с которой будешь играть.
— Веришь ты мне или нет, но моя любовь к Каденс настоящая. И она не изменится. Мне нужно знать, где она.
— Чтобы ты мог мучить ее еще больше? Ты думаешь, что управлять ею и одержим ею... ты думаешь, что все это — любовь? Нет. Это заблуждение. Это контроль. Это зло.
Мои губы нахмурились, и я огрызнулся:
— Если ты не собираешься мне сказать, то мне больше ничего от тебя не нужно.
Я кручусь на месте, мой гнев клокочет под кожей и просится наружу. Обвинения Бриз, словно когти, рвут ткань моего сознания.
Неужели она права? Неужели моя любовь причинила Кейди боль, а не сделала ее жизнь лучше?
— Я рада, что она сбежала от тебя.
Все мое тело замирает. Я кручусь. Бросаюсь вперед. И в мгновение ока оказываюсь перед Бриз.
Нависая над ней, я рычу:
— Что ты имеешь в виду, говоря, что она убежала от меня? Ты хочешь сказать, что Кейди никто не похищал. Она сама решила уйти?
Бриз насмехается:
— Почему бы тебе не спросить своего отца?
Я вваливаюсь в двери отцовской студии, не обращая внимания на то, как Люсьен смотрит на меня, а Рон пытается меня остановить.
— Мистер Кросс, вы не можете...
Мой кулак сталкивается с лицом Рона, прежде чем он успевает схватить меня за руку. Я сминаю кожу, кость и плоть и слышу, как что-то трескается.
Волна удовлетворения захлестывает меня.
Люсьен рычит. Он бросается на меня, ничего не сдерживая, глаза горят так, будто он всю жизнь мечтал об этом моменте. Рон поднимается с того места, где он, пошатываясь, стоял у отцовского стола. Вместе они с силой сгибают мои руки за спиной и опускают меня на колени.
Я улыбаюсь, несмотря на боль. Я знал, что успею нанести только один удар, и рад, что успел его засчитать. У Рона кровь идет сильнее, чем у меня.
Жаль только, что я не успел поприветствовать Люсьена.
Может быть, в следующий раз.
— Что все это значит?
В комнату входит отец, одетый в водолазку, джинсы и с самодовольным выражением лица. Он окидывает взглядом своих телохранителей, оба тяжело дышат.
— Привет, папа. — Мрачно говорю я.
— Разве ты не должен быть в школе...
— Где. Она?
— Кто?
Одно слово. Один взмах бровью. Но я вижу правду так, словно она вошла в комнату вместе с нами.
Отец забрал Кейди — независимо от того, добровольно она уехала или нет.
Это он стоит за всем этим.
— Я покончу с тобой. — Рычу я. — Где она, черт возьми?
— Ты должен быть более конкретным, сынок.
Отец подначивает меня, в его тоне сквозит веселье.
Мой отец не может скрыть, когда видит чужую боль. Он питается ею. Как призрак. Как демон.
Я ношу свои эмоции на рукавах, не в силах скрыть отчаяние, а он поглощает их, как жадный ублюдок.
— Я спрошу об этом еще раз. — Рычу я, поднимаясь на ноги. — Где она?
Отец натягивает на лицо безучастное выражение. Медленно подойдя ко мне, он опускается на одно колено. Голосом, похожим на рептилийское шипение, он шепчет:
— Я же говорил тебе не играть со мной в эту игру, Датч. Ты слишком молод и слишком импульсивен, чтобы видеть общую картину.
— Где! — Рычу я.
Мое тело дергается, когда я борюсь со своими человеческими ограничениями, но Люсьен и Рон держат меня в своей хватке.
Отец бьёт меня по ушибленной щеке. Он бьет по ней снова, сильнее. В комнате раздается звук соприкосновения кожи с кожей.
— Теперь ты в высшей лиге, Датч. Это не Redwood Prep. Это реальный мир, и здесь ты просто ребенок без власти.
Мои глаза сужаются.
— Теперь ты понимаешь, почему тебе не стоит идти против своего отца? — Он говорит строгим тоном. — Теперь мне придется выглядеть плохим парнем.
— Ты думаешь, я бессилен? — Я медленно поднимаю голову. — Я собираюсь разрушить твое королевство, кирпичик за кирпичиком.
Он вздергивает обе брови, все еще выглядя забавным.
— Если ты прикоснешься к ней...
— Не трать мое время на угрозы.
Он выпрямляется и идет к мини-бару, уверенной походкой.
Высокомерный.
Всегда чертовски высокомерен.
Как будто ничто в этом мире не может его расстроить.
И даже если бы это случилось, он бы никому не позволил этого увидеть.
— Хочешь верь, хочешь нет, но это она пришла ко мне, сынок.
— Быт...
— Я уверен, что она сама обо всем договорилась, даже если уехала в спешке.
У меня в голове все крутится. Вай сказала, что Каденс велела ей остаться в доме подруги. Она намекнула, что уезжает Бриз.
Если ее похитят против воли, успеет ли она подготовить свой круг?
— Вот почему ты никогда не влюбляешься, Датч. — Отец наливает себе виски. Он колеблется, а потом наливает и мне. — Это делает тебя слабым. Делает тебя уязвимым. И чем сильнее ты пытаешься защитить эту любовь, — он подносит чашку ко мне, — чем крепче ты пытаешься ее удержать, тем сильнее она
