я сожалею о том, что сказала, и о своем поведении по отношению к тебе внизу.
— Тебе не нужно извиняться. Ты была расстроена. Мы оба иногда будем расстраиваться. Это часть… — я чуть не говорю “любви к кому-то”, но останавливаю себя. Я не хочу, чтобы мои первые слова показались ей реакцией на этого мерзавца. — Это часть того, чтобы быть с кем-то.
У неё вырывается что-то вроде всхлипывания, и Луна прячет лицо у меня на груди. Я прижимаю её к себе.
— Я была расстроена. Я хотела надрать задницу ему и тебе за то, что ты был с ним. Я уверена, что есть гораздо более приятные парни, с которыми можно быть вместе, — поспешно признается она, и тот факт, что она чувствует себя в достаточной безопасности, чтобы поделиться своими мыслями, наполняет моё сердце надеждой.
Я улыбаюсь ей, но она опускает взгляд. Несколько слезинок стекают по её щекам.
— Эй, всё в порядке, — я крепче обнимаю её, мои руки скользят по её теплой, мягкой коже. Я целую её обнаженное плечо. — то не всегда легко — быть способной выразить словами то, что ты не готова говорить.
— Не думаю, что сейчас я готова к чему-то ещё, — шепчет она дрожащим голосом.
— Тебе нужно, чтобы я ушел? — спрашиваю я.
Я ненавижу, что она так себя чувствует. Я бы хотел, чтобы она могла заглянуть в моё сердце, потому что она там единственная. Я бы хотел показать ей свои мысли — все они сосредоточены вокруг неё. Однако я пока отложил в сторону свои собственные чувства, чтобы убедиться, что любая боль, любое огорчение, любое горе, с которыми она имеет дело, скоро пройдут.
— Я буду внизу, — говорю я, целую её в лоб, прежде чем выскользнуть из постели.
— Нет, пожалуйста.
— Луна, всё в порядке, если ты хочешь побыть одна прямо сейчас.
— Но… — она тянется к моей руке и произносит слова, застрявшие у неё в горле, изо всех сил стараясь удержаться. — Не уходи.
Моё сердце снова бьется, и воздух врывается в легкие.
— Я не уйду.
Луна поднимает свой пристальный взгляд, чтобы встретиться с моим.
— Можешь… — она нервно прикусывает губу.
— Если я смогу, я сделаю это, — заверяю я её, снова садясь рядом. — А если не смогу, я найду другой способ.
— Можем ли мы просто…лечь рядом друг с другом? Пожалуйста.
Каждую ночь, думаю я.
— Конечно.
Я ложусь на кровать, увлекая Луну за собой. Я обнимаю её обеими руками, используя своё тело как одеяло, чтобы согреть её, как щит, отгоняющий всё плохие мысли.
— Так нормально? — спрашиваю я.
— Так идеально.
ЛУНА
Утром, до того, как взошло солнце, до того, как зазвонил будильник, я встаю, одеваюсь и ухожу. И всё это, пока Генри ещё спит.
Я не могу перестать прокручивать в голове своё поведение, не съеживаясь. Позволить Генри увидеть меня в самом слабом виде, мою неуверенность, выставленную напоказ подобным образом? Я не знаю, что чувствую сильнее — стыд, смущение или злость.
Но…он не…Генри не отмахнулся от меня или моих чувств.
Я здесь ради тебя, казалось, говорили его глаза.
Его улыбка была успокаивающей. Ты можешь доверять мне, это успокоило меня.
Переживая всё заново, я чувствую себя опустошенной и измученной, как будто мне нужно поспать несколько дней, чтобы восстановить силы. Прошлой ночью я хотела поблагодарить его за то, что дал мне время всё обдумать, но если бы я это сделала, я знала, что не смогла бы удержаться от слез. И всё же я, чёрт возьми, продолжала плакать.
Я стараюсь не думать об этом, но, конечно, это всё, о чём я могу думать. Это и его глупый бывший парень.
Было ещё очень рано, когда Генри вошел в конференц-зал. Хотя формально я работаю над своим вторым романом, на самом деле я ещё и прячусь. Я знаю это, и он это знает.
Обычно в этом месте полно народу. Это милое уединенное местечко вдали от съемочной площадки. Но, конечно, сегодня здесь пусто, что каким-то образом усугубляет тот факт, что я игнорировала его сообщения и звонки.
— Привет, как проходит твоё утро?
Даже если бы я не слышала и не видела, как он вошел, я бы все равно знала, что это он. Я бы узнала сексуальную хрипловатую интонацию его голоса где угодно. Я бы заметила этот его неповторимый аромат — чего-то чистого и свежего с оттенком сандалового дерева.
Мои глаза медленно добираются до его лица. Как будто это имеет значение.
— Привет, — выдыхаю я, поначалу нервничая, но улыбка, которая появляется на моем лице, вполне искренняя. Потому что смотреть на него — всё равно что стать свидетелем чуда и впервые увидеть захватывающий вид, причем совершенно неожиданно.
— Ты ушла до того, как я успел приготовить тебе завтрак, — игриво отчитывает Генри, ставя горячий латте и пакетик Pan Dulce (мексиканский сладкий хлеб) на стол рядом с моим ноутбуком. — Купил это в той маленькой пекарне, которая тебе нравится.
Почему ты такой милый? Он всегда такой милый, и я чувствую себя ещё более виноватой.
— Ты не должен был этого делать, — ворчу я.
— Но я сделал, — он усмехается, игнорируя мой угрюмый тон. Генри присаживается на край стола, нежно касается моего подбородка и, наклонившись, шепчет:
— К тому же, это был идеальный повод увидеться с тобой.
Я упиваюсь его видом. Неужели так будет всегда? Интересно. Словно электрический ток течет между нами, который становится всё сильнее, когда мы ближе мы друг к другу? Он вторгается в моё личное пространство, делает его нашим, наполняет моё тело таким количеством энергии, что я едва могу её сдерживать? Я надеюсь, что так будет всегда.
— Спасибо, — я прочищаю горло, отводя от него взгляд. Это всё, что я говорю. Что-нибудь еще могло бы спровоцировать дальнейший разговор, и я боюсь разговора о прошлой ночи. — Хотя тебе не стоило беспокоиться об этом. Я знаю, что ты занят.
— Это не проблема, — его голос легок, но когда я поднимаю глаза, то вижу, что его хорошее настроение уступает место неуверенности в себе. — Кроме того, ты не ответила на мои сообщения. У меня начинает складываться ощущение, что ты избегаешь меня.
Хотя он и посмеивается, я слышу неуверенность в его словах.
— Прости, что я ушла, не разбудив тебя…
— Всё в порядке. Я подумал, что ты рано начала свой рабочий день, о чем
