Вивьен тут же метнулась в сторону, но задержала на мне взгляд. С особым любопытством я разглядывал ребенка. Он спал сладко и выглядел чудесно: вздернутый носик, как у его мамы, пухлые губки, глазки с пушистыми ресничками. Даже и не думал, что возможно существование детей ангельской внешности, пока сам не увидел.
— Ты причиняешь только боль.
Послышался рядом ее голос.
— Ты сделала еще больнее. Исчезла.
— Все что я хотела, это проживать спокойную жизнь. Уйти, сбежать, было единственной целью, с помощью которой спасла бы не только себя, но и тебя, твою судьбу. Не ту, которую довелось тебе проживать.
В горле образовался комок, я попытался подавить душащие слезы. В данный момент каждый думал о себе, но выговориться было самым лучшим решением.
— Твой верный друг, — последнее слово она произнесла с особой ненавистью, — и твое желание убить меня напоследок, сыграло во всем этом определяющую роль. Ты позволил ему унизить, как позволял всем своим дружкам.
Я тяжело вздохнул, признавал боль поражения. В памяти мало, что отложилось после произошедшего: одному выбил челюсть, другому раздавил яйца, третьему прострелил ногу. Однако Маршалла к ней не посылал. И знать не знал, что убийца прикасался к Вивьен своими лапищами.
— Я уже сказал, что ни при чем.
— Ты был пьян как обычно. До беспамятства.
«Сначала избить несчастную девушку, затем подвергнуть ее насилию, с помощью таких же ублюдков, как ты…» — нашептывал воспоминание голос хозяина этого домишки.
Не нужно было обращаться за помощью к гадалке. Как только я узрел Маршалла, сразу догадался, кто стоял за всем этим. Младший выродок никогда не забывал заметать свои следы.
Вивьен заходила по комнате, ее нервозность передавалась мне во сто крат сильнее. Я опередил ее мельтешение, ухватив за локоть. Быстро вывел из комнаты и закрыл дверь, что она даже пикнуть не успела.
Когда она была так близко. Когда ее глаза, расширенные от ужаса, смотрели прямо в мои — голодные и истосковавшиеся. Когда ее кожа обжигала пальцы моих рук, пухлые губы так и манили вкусить этот непослушный дерзкий рот.
— Флойд…
Мое имя, сорвавшееся со сладких уст, прозвучало молитвой.
Вивьен упрямилась, отпихивала, била меня руками, мычала, пока я крепко держал ее в своих объятиях, прильнув к губам, и срывался в пропасть.
Пара шагов и ее спина уперлась не то в стену, не то в дверь. Руки шарили по телу, забрались под футболку, нащупали упругую налитую молоком грудь. Член отреагировал мгновенно. Хотел ее до боли, до безумия.
— Я ни при чем.
Опять завладел ртом, поглощая ее крики.
— Я бы никогда так не поступил с тобой, — отстранился, чтобы прошептать в губы, а на деле — заработал пощечину.
— Не прикасайся ко мне!
Инстинктивно моя ладонь сжала ее подбородок. Я глядел на нее и хотел все сильнее. И наплевать на все. Набросился с новой силой, поедал сладкий рот, облизывал язык, но Вивьен продолжала сопротивляться.
— Пожалуйста, не отталкивай, выслушай.
Я встряхнул ее за плечи, чтобы немного взбодрить и отвлечь от противостояния.
— Прости меня, — проговорил, привлекая к себе. — Моя вина лишь в том, что меня не было рядом. Но теперь я здесь. И всегда буду с тобой. Я люблю тебя, я сдохну без тебя, едва не сделал этого, пока находился…
Мой рот захлопнулся. Вивьен глубоко дышала, чуть всхлипывала от моего напора чувств, но ждала, когда же продолжу.
— Пока ты скрывалась здесь, я был в клинике. Грег кинул меня в нее, словно бездомную собаку в приют. Оставил там подыхать. Но я выжил, каждый день шептал твое имя.
— Я была на волоске от гибели, — тихим голосом ответила она.
— Я знаю, — пальцы гладили ее скулы, смахивали скатывающиеся по щекам слезы. — Теперь знаю. И просто так этого не оставлю. Я так скучал по тебе, Ви.
Прильнув к ней ближе, потянулся к ее губам, но она отвернулась. Все же успел запечатлеть поцелуй на мокрой щеке от слез.
— Уолтер оставил завещание.
— Он умер? — выскользнув из объятий, она отстранилась от меня. Сразу же ощутилась пустота.
— Да.
— Прими мои соболезнования.
— Я в них не нуждаюсь, ты же знаешь.
— Он был единственным человеком, кто беспокоился обо мне по-настоящему, — уязвлено промолвила Вивьен.
— Скажи еще, что Грег — милашка, — я усмехнулся.
— Теперь я не доверяю ни одному из вас, — проговорила быстро в ответ.
— В завещании говорится о твоем наследстве, — поспешил ее удивить.
— Что?
— Речь идет о деньгах. Уолтер завещал тебе достаточно внушительную сумму.
— Мне не нужны ваши деньги, — девушка решительно дернулась в сторону, собираясь уйти, но я остановил ее.
— Не наши — его.
— Все равно. Мне ничего не нужно от вашей семейки, отпусти.
— Но они твои. Они могут пригодится тебе, — я взял ее ладони и приложил к своей груди в милейшем жесте. — Давай сбежим. Будем только ты и я, и малыш.
Моя улыбка и слова заставили ее вздрогнуть, а затем взглянуть на меня с отвращением.
— Я замужем и счастлива. И не позволю какому-то самовлюбленному психопату, вроде тебя, все это разрушить.
— Ты все выдумала. Не можешь быть счастлива ни с кем, кроме меня.
Нет.
Я качал головой. Она нарочно говорила так, как по заказу вешала мне очередную лапшу на уши.
— Перестань тешить себя мнимыми надеждами, Флойд.
— То есть, ты предпочитаешь жить вот так? Здесь?! — уже не выдержал я.
— Да! И тебя это не касается!
— Еще как касается. Прежде всего, я не позволю находиться здесь ребенку.
Это был конец моему терпению, я завелся не на шутку.
— Кто отец ребенка, отвечай! — заорал дико.
— Прекрати, ты сломаешь мне руки.
Я стискивал кисти ее рук, не замечал, что делал больно.
— Он ведь мой!
— Нет! — кричала обезумевшая Вивьен, вырываясь из моей хватки. — И никогда твоим не будет!
Я мало слушал ее, старался глубоко дышать. Перед глазами — отказ, не подчинение, а в руках непослушные плети, которые так и хотелось раздавить. Может быть, тогда бы она стала покорной.
— Ты сама заставляешь меня причинять тебе боль!
— Флойд! — продолжала скулить Вивьен, когда на фоне я вновь услышал жалобный детский плач. Идея о том, что она пойдет за ним, вспыхнула в моей голове.
Ринувшись в комнату, откуда доносился крик, я открыл дверь и увидел, как ребенок стоял в кроватке, держась за перекладину, и громко плакал.
— Иди ко мне, мой хороший, — сказал ему ласково, чтобы не испугать.
Когда я протянул к нему руки, он охотно принял их. Его пухленькие ручки обняли меня за шею, а головка легла на грудь.
— Тс-с-с, не плачь. Сейчас мама успокоится, соберет твои вещи, и мы уедем отсюда далеко-далеко.
Меня переполняли неведомые до того эмоции, когда я осознанно держал своего сына в руках.
— Не трогай его! — верещала рядом Вивьен.
Она звучала угрожающе твердо, опасаясь того, что я мог причинить ему вред.
— Убери от него свои мерзкие лапы!
— Собирайся, мы уезжаем, — резко отрезал на ее крик, держа малыша на руках.
— Я убью тебя, если он пострадает, слышишь? — чувствовал барабанящие кулаки Вивьен по спине, и как выхватила из-за пояса моих брюк пистолет Маршалла. — Ненавижу тебя, мразь!
Женский визг, переходящий в безнадежный вопль, раздавался по всему дому, когда меня настигло полное безразличие к окружающему. В этот момент существовали только я и этот ребенок. Часть меня. Моя кровь. Мой сын. Все, чего я желал, — запомнить мгновение… Каково было держать своего ребенка на руках? Не передать словами.
Я гладил его по спинке, в то время как раскалывалась от криков голова. Боль отдавалась в висках, затем сконцентрировалась в районе затылка.
Я находился у разбитого корыта поневоле. Меня ожидала нелюбовь, предательство собственного брата и жалкое существование, возможно, даже тюрьма. Все было сделано таким образом, чтобы почувствовал и считал себя д*рьмом, а, может быть, и хуже. Нажатия на курок было бы достаточно, чтобы я сдался, но внутреннее эго оказалось сильнее остатков разума.
