поверить.
— И что еще я должен сделать, чтобы ты мне поверила? Живот себе вспороть?
— Нет.
— Тогда что?! — разгоряченно вскрикивает он, слегка ударяя лбом по моей голове.
Уж лучше бы удар был сильнее. Жмусь к Дарию, желая стать ближе, и отвечаю обессиленно:
— Не знаю.
Дарий разжимает пальцы, порывисто шагая назад, и говорит, глядя сквозь меня:
— Буду у бара. Навеселишься - отвезу домой.
Хватаю его за запястье, не позволяя отойти:
— Дар, я предупреждала, что…
— На память не жалуюсь! — рявкает он, вырывая руку.
Дарий разворачивается и шагает к бару, на его пути появляется парень, забывшийся в танце, и они цепляются плечами. Парень миролюбиво поднимает ладони, а я втягиваю голову в плечи, ожидая удара, но... Дарий уверенно движется дальше, сжав кулаки. Шею обхватывает когтистая лапа стыда. Когда разумность и уравновешенность вдруг стали чем-то постыдным? Что, черт возьми, я натворила? Какое доказательство хотела получить на этот раз?
— Так вот он какой, твой парень. — Рина щипает меня за плечо. — Симпатичный.
Дарий пристраивается у барной стойки, упираясь в нее локтями, и опускает подбородок. Мелькающие образы танцующих постепенно закрывают его от меня, и я ощущаю нестерпимую горечью на языке.
— Теперь он уже точно не мой парень. И никогда им не станет.
— Из-за меня? — насмешливо спрашивает Рина. — Брось, мужики слишком глупы, чтобы ревновать к девушкам. Их это даже заводит.
Дарий не глуп. Он, возможно, самый умный из всех, кого я знаю. Медленно поворачиваю голову и грозно выдыхаю:
— Ты меня подставила.
— Да не парься, милая. Мы же пьяны, а значит, все простительно.
Где-то я уже такое слышала. Ах да, это же Рома, только с сиськами! Отворачиваюсь, Дарий все еще стоит у бара. Волосы взъерошены, словно он только что встал с постели, цветные кубики света скользят по его темной толстовке и спортивным штанам, которые он, вероятно, натянул впопыхах. В его руках прозрачный бокал с белой жидкостью, а во мне тысяча и одно сомнение. Зачем я все это устроила? Зачем опять прыгнула на эмоциональные качели? Да, Дарий подыгрывал мне, но что если он делал это не для собственного развлечения, а просто… для меня?
— Хочешь знать, насколько он серьезен? — щебечет Рина, голос которой теперь кажется не просто сладким, а раздражающе приторным. — Когда вы идете рядом, он обычно держит тебя за талию или за руку?
— За сумасшедшую, — бросаю я и шагаю вперед.
Нетвердой походкой добираюсь до бара и останавливаюсь напротив Дария, заламывая пальцы. Извинения вертятся на языке, чувствую себя избалованным ребенком, испортившим праздничный торт.
— Прости, — говорю я и смиренно ожидаю реакции.
Дарий молча протягивает мне стакан, который я без раздумий принимаю. Холодная минералка приятно остужает горло, хоровод безумных мыслей замедляется. Подхожу еще ближе и с раскаянием вглядываюсь в опустошенные зеленые глаза:
— Тебе нужно меньше жалеть меня.
— Что если я хочу жалеть тебя, если в этом есть необходимость? — печально ухмыляется он.
Пелена слез застилает взгляд, и я торопливо прижимаюсь к груди Дария, упираясь лбом ему в плечо. Может быть, это глупо. Может, я слишком пьяна, но его слова становятся для меня почти признанием, и не просто в симпатии. Дарий обнимает меня так крепко, что трудно дышать. Льну к нему теснее, словно это единственное, что мне нужно, единственное, что важно. К черту все, я уже попалась, и чем больше сопротивляюсь, тем больше путаюсь в сетях.
— Мир? — тихо спрашиваю я, дотянувшись до его уха.
— Сначала скажи, что это за барышня, с которой ты танцевала? С девушками я еще не конкурировал, но не удивлюсь, если ты потребуешь и этого.
— Ей с тобой не тягаться.
— Лесть тебе не поможет, — холодно произносит Дарий, но его объятия... теплые, нежные, искренние.
Замираем на несколько минут, высокий женский голос недурно тянет строчки душещипательной песни, от которой мурашки бегут по рукам.
Ohh I'm sorry for blaming you
For everything I just couldn't do
(«Ооо, прости меня за то, что обвиняла тебя
За всё, что я просто не смогла сделать»).
Hurt, Christina Aguilera
Широкие ладони гладят по спине, дыхание выравнивается, и каждый новый вдох приносит душевный покой. Немного отстраняюсь, на губах Дария появляется уже любимая мной добродушная улыбка. Никто бы не выдержал подобной выходки. Герой романа наверняка разнес бы ползала, а героиня рыдала, пока...
— Я знаю этот взгляд, — усмехается Дарий. — Ну и как же ведут себя герои романа после ссоры? Бегут в туалет, чтобы по очереди извиниться?
— К сожалению, здесь очень маленькие кабинки, — хихикаю я. — Вообще-то, раз уж мы в караоке, то по законам жанра кому-то из героев положено спеть.
— Заказываю «Короля и Шута». «Кукла колдуна» или «Мертвый анархист», на твой выбор.
— Боюсь, я уже не в состоянии прочесть текст с экрана.
— Хочешь, чтобы спел я? Ты только что орала, что я слишком уж тебе подыгрываю, а теперь… снова переобулась?
Кусаю губы, ритм сердца ускоряется.
— Я все еще не до конца понимаю, зачем ты это делаешь.
— Ох… — Дарий запрокидывает голову и беззвучно ругается. — Окей, Катюш. Я спою. Но если и после этого останутся вопросы, тебе же хуже.
— Не надо меня пугать.
— А то что? Еще кого-нибудь поцелуешь?
Открываю рот, чтобы ответить, но Дарий меня опережает.
— Стой тут. Пока мою песню не объявят, ни шагу. Понятно? Спокойствия у меня осталось немного, и, если ты не хочешь провести ночь в полиции, то лучше обойдемся без книжных выкидонов. Мне нефиг делать разнести здесь все и сжечь к чертям, — с злобной хрипотцой говорит Дарий. — Ты и представить себе не можешь, чего мне стоит этот самый контроль, который ты зовешь безэмоциональностью.
— Боже, храни психотерапию, — вздыхаю я.
— Именно, — коротко кивает Дарий и оставляет меня у бара одну.
Допиваю минералку и встречаюсь взглядом с Риной, которая целенаправленно движется в мою сторону. Решительно мотаю головой, заставляя ее остановится, она высокомерно дергает подбородком и меняет направление. Ставлю пустой стакан на барную стойку и всматриваюсь в толпу. А вдруг Дарий все-таки кинул меня? Я так сильно его достала? Внутренний редактор сейчас точно посмеялся бы надо мной, заявив: «Ты и мертвого бы достала. Копи деньги на кошачий корм». Хорошо, что
