их таланта, становясь главной историей, главным фокусом.
— Наверное, ты прав, — соглашается Дюк, а затем возвращается к первоначальной теме. — Продолжай.
— Я встретил Райан в то время, когда Элиас хотел, чтобы меня увидели с кем-то, кого большинство людей считают благоразумным, за неимением лучшего термина.
— И ты? — Он переводит взгляд на Райан, которая моргает.
Указывает на свою грудь.
— Я?
— Да, ты. Ты благоразумна?
— Господи, Дюк, — рычу я. — Я могу продолжать говорить или ты собираешься продолжать перебивать меня глупыми вопросами?
— Это не глупые вопросы — они уместны.
А вот и нет.
— Неважно. Дай мне закончить мою историю.
Он скрещивает руки и откидывается назад в мягкое кресло.
— Хорошо.
Как будто мне нужно его разрешение — хотя этот дом принадлежит ему. Мы просто живем здесь по его милости, и он может списать это из своих налогов.
— Итак, я встретил Райан, и по какой-то причине мы просто… сошлись.
Когда Райан фыркает, мы оба смотрим на нее.
— Извини, но мы не просто сошлись. Я тебя терпеть не могла, помнишь?
Я ухмыляюсь.
— О, да, совсем забыл об этом. — Я смотрю на брата. — Она терпеть меня не могла, что в принципе означало, что она идеальна. Поэтому я попросил ее помочь мне и оказать услугу, и она согласилась.
Дюк молчит, когда я заканчиваю свою речь.
— Почему ты согласилась, если ты его терпеть не могла? Какая в этом выгода для тебя?
Я сжимаю ее руку.
— Никакой, но в то время я думала, что он засранец и ему нужно преподать урок. Прошло совсем немного времени, и я поняла, что все это неправда. Так что… — Она пожимает плечами. — Я помогла ему, потому что он стал моим другом.
— Твоим другом, — задумчиво произносит Дюк.
— Верно. Потом, когда между нами все стало серьезно, разразилась та история и чуть все не испортила.
— Значит, между тобой и блондинкой с фотографий ничего не было?
— Нет, Дюк, ты что, не видел сюжет в перерыве?
— Я смотрел его во время полета, но мы оба знаем, что даже видео может быть обманчивым.
В этом он прав.
Люди — знаменитости и спортсмены — постоянно устраивают пиар-трюки, чтобы их имя попало в новости, и даже плохая реклама — это реклама. Чего я терпеть не могу.
— Так что я хотел приехать и посмотреть сам.
В этот момент Дрейк и Дрю врываются обратно в гостиную, не выдержав напряжения.
— Даллас сказал тебе, что я вошел, когда они трахались? — Дрейк ест чипсы из миски, которую несет мне, после того как, вероятно, уже съел большую часть их на кухне из пакета, и выхватывает еще один, протягивая миску мне.
— О, боже, — шепчет Райан рядом со мной. — Пристрелите меня сейчас же.
Я чувствую, как она съеживается, пока я отбиваю руку брата, когда тот тянется за еще одним чипсом.
— Какого хрена ты это сказал? — рычу я на брата. — Райан сидит прямо здесь, придурок. Не груби.
— Да, он сказал, что вы наверху, когда я пришел.
Если кто и умеет держать лицо, так это Дюк; годы вранья отцу, чтобы не дать надрать нам задницы, пригодились нам как в детстве, так и сейчас.
Райан
«Представлять тебя голой — это самое продуктивное, что я сделал за весь день».
— Даллас
— Даллас сказал тебе, что я вошел, когда они трахались?
Почему эти парни такие?
Мне хочется съежиться и раствориться в диване или погрузиться в черную дыру.
— Какого хрена, кто это сказал. Райан сидит прямо здесь, придурок. Не груби.
Я отдаю ему должное за то, что вступился за меня или, по крайней мере, дал понять брату, что его комментарий был грубым. Он не должен выбалтывать первое, что приходит ему в голову.
Или, не знаю, хотя бы не делать этого при мне?
Ребята продолжают говорить о драме с Тиффани; Дюк делится несколькими близкими встречами с девушками-фанатками, сталкерами и мега-фанатами без границ. Он делится историей о Поузи и о том, как столкнулся с одним из таких на парковке до того, как они начали встречаться.
Я узнаю, что у них один и тот же агент, Элиас Коэн, и что близнецы еще не подписали контракт ни с кем. Они болтают об Элиасе и его девушке, их круг доверия кажется невероятно узким.
Дюк задает мне вопросы о себе: откуда я родом (Иллинойс), что думают обо всем этом мои родители (папа в восторге, мама в ужасе), какая у меня специальность (массовые коммуникации).
Он не теплый и пушистый, но и не полный засранец.
И…
Сходство между четырьмя братьями просто поразительное. Я бы догадалась, что они братья, даже если бы никогда не видела их вместе в одной комнате и никто не сказал бы мне, что они родственники.
Большие.
Задумчивые (за исключением Дрю, который оптимистичен и жизнерадостен).
Густые брови. Толстые шеи.
Толстые мышцы.
Загорелая кожа.
Дюк выглядит дорого, как человек, который может зайти в элитный универмаг и купить все, что захочет, потому что может.
Дорогие кроссовки.
Джоггеры, которые, вероятно, стоят больше, чем весь мой наряд.
Толстовка с капюшоном из дорогой на вид ткани.
Его лицо не брито, но я вижу, что его волосы свежеподстрижены.
Они короче, чем у его братьев, но такого же цвета, как у них, и мне интересно, похожи ли они на свою мать, отца или обоих.
Когда парни смеются, то одинаково улыбаются. И звучат одинаково.
Одинаковые акценты.
Когда ухмыляются, я не могу не заметить, что у них у всех одинаковые ровные белые зубы.
Тошнотворно, насколько хороши собой эти мужчины, и на краткий миг я не виню Тиффани за то, что она сделала свой ход, несмотря на ужасное время.
Я сказала «краткий миг».
Очень краткий.
Мне все труднее концентрироваться на словах, исходящих из их уст, поскольку я все больше зацикливаюсь на их общих чертах и дьявольски привлекательной внешности. Невозможно поверить, что у Дюка и Далласа не было опыта свиданий до того, как появились мы с Поузи, но не похоже, что они трахали всех подряд.
Прежде чем уходит, Дюк спрашивает, не хочет ли кто-нибудь из нас сходить поужинать; никто из мальчиков не в настроении выходить на публику, вымотанные игрой, хотя я думаю, что Даллас был единственным, у кого было игровое время.
— Ты останешься на ночь? — спрашивает Дрейк их старшего брата, когда тот поднимается. Потягивается то в одну, то в другую сторону, поднимает руки над головой.
Дюк
