– Мне это непонятно, – сказала Розмари, – если ты любишь его, а он любит тебя… он-то тебя любит?
– Да, думаю, что да. Но он тоже очень осторожен. Он уже был женат однажды; я дважды. Думаю, нам следует двигаться медленно и, быть может, на цыпочках, так ведь? – она едва заметно улыбнулась. – А я не привыкла, знаю, я привыкла бросаться сломя голову и думать, что смогу справиться с любыми проблемами, которые могут возникнуть. Привыкла ничего не бояться. А сейчас…
– Разве ты чего-нибудь боишься? Ты удивительно смелая. Знаешь, после того, что ты сделала, когда разбился самолет Карла…
– То было лишь однажды, – медленно проговорила Валери, – один невероятный раз в моей жизни, когда я была сильнее, чем могла себе представить. Что-то не вижу подтверждения тому, что смогла бы повторить подобное еще раз.
– Но ведь ты с тех пор сделала так много! Ты работаешь, ухаживаешь за мной… Уж кто-кто, а ты-то должна верить в себя. Ты и Ник тоже. Думаю, что вы уже многому научились, во всяком случае достаточно, чтобы знать, чего хотите, и когда желаемое оказывается перед вами, узнавать его, а если нужно, то и следовать за ним.
Валери улыбнулась.
– На словах все звучит так просто. Может быть, на днях мы преодолеем наши опасения…
– А я о чем говорю! Вы не должны ничего бояться! Худшее с тобой уже произошло: ты потеряла все свои деньги. Чего еще бояться после этого?
Валери рассмеялась. Наклонившись, она поцеловала Розмари в щеку:
– Разорения, – спокойно сказала она, – и оскорбления. Думаю, этого я боюсь больше всего на свете.
Розмари продолжала допытываться:
– Поэтому ты хочешь любить его и чтобы он любил тебя?
Валери вздохнула.
– Да, – сказала она.
Она повернулась, желая переменить тему разговора, и присела на стул рядом с матерью. Взяв стопку бумаг, спросила:
– Откуда все это?
– Из дубового секретера.
– Это бумаги Карла, – сказала Валери.
– Он стоял у него в кабинете. Наверное, нам следует сохранить их все, по крайней мере на некоторое время. Если что-нибудь получится…
Валери взяла одну пачку, потом другую.
– Похоже, он ничего не выбрасывал. Этим рецептам не меньше десяти лет; никогда их не видела.
Она продолжала листать бумаги:
– Вот прошлогодние… ремонт на ферме… счета за отопление в доме на Адирондаке… расходы на содержание самолета… горючее… все наши полеты, я и не думала, что их было так много.
Она отложила бумаги в сторону и задумалась:
– Странно.
– Что? – спросила Розмари.
– Мне показалось, я видела… – она вновь пролистала кучу документов, остановившись посредине, – счета за горючее из аэропорта Лэйк Плейсида за апрель, май, июнь, датированные за год до катастрофы и затем позже – октябрем, ноябрем. Но этого не может быть; мы никогда не летали туда в эти месяцы. Она перелистала счета еще раз.
– Апрель, – прошептала она, – май, июнь… Даже если я могла забыть один, ну, два полета, ведь не могла же я забыть их все. Нет, мы тогда не летали.
– Вероятно, он летал один, – сказала Розмари.
– Нет, единственное место, куда он летал – это Нью-Йорк; в том году было много деловых поездок, – она взглянула на бумаги, которые держала в руке, потом на Розмари. – О Боже, как же я могла быть такой слепой!
– Хочешь сказать, он лгал, говоря, что летал в Нью-Йорк?
– Нет, не лгал. Он сказал, что летал в Нью-Йорк, а я подумала, что речь идет о Нью-Йорк-Сити.
– С какой стати ему было ездить в Лэйк Плейсид? Одному там делать нечего… Ох! – она взглянула на Валери, – он был не один.
Валери кивнула:
– Готова поспорить!
– Знаешь, кто она?
– Нет, я была уверена, что тогда у него был роман, но он отрицал, а я не настаивала. Я считала, что мы или все утрясем между собой или нет; другая женщина не могла быть причиной наших размолвок; она была только признаком того, что наши отношения не были более блестящими. Но теперь мне хотелось бы все знать!
– Да зачем? Прошло полтора года, к чему ворошить прошлое? Оставь это!
Валери опустила квитанцию за горючее обратно в конверт.
– Не могу. Я много думала об этом. Не могу ничего поделать, все это постоянно сидит у меня в мозгу. Я слишком многого не знаю.
– О чем?
– Обо всем. О романе или романах Карла. Сколько их у него было? Что он сделал с нашими деньгами? Что он хотел сказать перед смертью? Возможно, тут нет связи, но меня это тоже беспокоит. Слишком много загадок. Если нельзя найти ответа на все вопросы, то почему не поискать ответа хотя бы на часть из них? – она подошла к телефону. – Я еду в Лэйк Плейсид. Если Карл там был, то Майя наверняка знает.
– Майя? А, экономка. Но ведь следователь уже беседовал с ней.
– Конечно. Очевидно, она не сказала им, что весной и осенью Карл был там без меня. Придется порасспросить ее и об этом.
Валери позвонила в авиакомпанию и заказала билет; потом – Софии и объяснила, что не выйдет на работу завтра; затем Нику домой и оставила Елене послание для него: «Ник, извини, я уехала в Лэйк Плейсид. Вернусь во вторник. Есть обстоятельства, требующие уточнения».
Рано утром в понедельник она вылетела в Лэйк Плейсид.
Майя Вильямсон жила в городе, в доме, где провела всю свою жизнь. Позвонив и убедившись, что она дома, Валери взяла напрокат машину и поехала к ней.
– Как я рада видеть тебя, – воскликнула Майя, крепко обнимая Валери.
Она была высокой и худощавой, с узким лицом, длинным носом, проницательными глазами и теплой улыбкой для немногих людей, кто заслуживал ее одобрения.
– Ты даже представить не можешь, как я скучала; я всплакнула по тебе, когда погиб мистер Стерлинг. «Бедная миссис Стерлинг, – сказала я себе, – она теперь будет одна».
Она села в качалку, стоявшую на террасе, и пригласила Валери сесть рядом.
– Через несколько минут мы позавтракаем, я кое-что приготовила, но сначала расскажи, как поживаешь и чем занимаешься.
– Я предпочла бы перекусить, – солгала Валери, зная, что с ее стороны было бы неблагодарно лишать Майю удовольствия накормить ее. – Затем мне придется уехать; я теперь работаю.
– Ты!? О Боже праведный! Мы слышали, что твои деньги пропали. Я сказала себе: «плохи дела у миссис Стерлинг», я знала, что так и будет!
– Ну, не так уж все и плохо, – сказала Валери, – я держусь. Майя, я пытаюсь выяснить кое-что о мистере Стерлинге. Понимаю, что все было давно, но у тебя всегда была удивительная память, и если бы ты могла мне помочь, я была бы очень признательна.
Майя посмотрела на нее меланхоличным взглядом:
– Память у меня уже не та, что раньше, она скачет, как козел, бывают провалы, но я расскажу все, что помню, если ты уверена, что хочешь знать.
Валери улыбнулась:
