собираюсь импровизировать?
Он хохочет, и его глаза слегка расширяются.
– Что ж, тогда я скажу, что ожидал этого.
Внезапно дверь распахивается, и Ройс резко останавливается на пороге.
– Воу, воу, воу, малышка! – Голова Ройса слегка запрокидывается, он прикусывает губу. – Просто… да. – Он театрально хлопает себя по груди.
Я закатываю глаза, потянувшись к ручке, но он быстро входит, захлопывая дверь за собой.
– Я же сказала тебе оставаться снаружи! – огрызается Хлоя.
Мой взгляд устремляется на нее, но Ройс заговаривает раньше:
– Извини, подражатель Рэйвен, скорее я запру свой член на замок, чем начну тебя слушаться, а теперь вернемся к важному. – Ройс встает передо мной, оглядывая меня с ног до головы, прежде чем мои серые глаза встречаются с его темно-карими. – Ты сделала, сделала это, Рэй-Рэй.
– Сделала что?
– Превратилась в идеальную Джил для моего Джека.
– О боже мой, – ворчит Виктория позади меня.
Однако я начинаю заливаться смехом, и Ройс смеется вместе со мной. Он шутит, но, может быть, я единственная, кто понял, и, честно говоря, мне это нравится.
Он ухмыляется, подходит, чтобы обнять меня, шепча:
– Я понимаю, Рэй-Рэй. Это ты.
– Сынок, если ты не уйдешь, они все войдут, и мы никогда не выдвинемся.
– О, я знаю. – Ройс отступает с ухмылкой, разглаживая руками черную рубашку. – Но я нарушитель спокойствия, никогда не слушаю всякую чушь. Нужно поддерживать репутацию. – Он пожимает плечами, подмигивает и выбегает обратно за дверь.
Покачав головой и широко раскрыв смущенные глаза, Хлоя тянется к ручке, но вскрикивает, когда Ройс засовывает голову обратно.
– Возможно, стоит подождать минуты три, прежде чем ты выйдешь. Эти ублюдки не спешат. – Его глаза игриво перемещаются на Хлою. – Я быстрый, но могу и остаться подольше, если понимаешь, о чем я, спросите вон ту Вик-Ви, но она скупа на похвалу.
– Ради всего святого, – бормочет Виктория, закрывая лицо руками.
– Вау. – Хлоя поджимает губы.
Ройс подмигивает.
– Господи.
Мы трое смотрим на Ролланда, который, нахмурившись, пытается скрыть румянец, и мы смеемся.
Я хлопаю его по плечу, и его глаза скользят ко мне.
– Привыкай. Все будет только хуже.
– И все же ты улыбаешься, когда говоришь это. – Он слегка наклоняет голову.
Я прочищаю горло и смотрю на Ройса, который берет мою руку, чтобы пожать.
Сегодня он ведет себя как обычно, улыбается, дразнит. Это хороший знак.
– Почему все просто смеются, шутят и ведут себя как обычно? – спрашивает Хлоя. – Разве вы не идете в логово безжалостных существ?
– Так и есть. – Я смотрю на нее. – Но у нас есть волки. – Я улыбаюсь Ройсу, протягивая руку Виктории.
Она хлопает своей ладонью по моей, на ее губах появляется улыбка.
– И Ворон.
Глаза Ройса расширяются, он поворачивается к Мейбл.
Я смотрю на них обоих, замечая, как она едва заметно подмигивает.
Ройс вздыхает, слегка кивает, его глаза сияют перед всеми нами, когда он едва слышно шепчет:
– Итак, Ворон повела своих волков… – Он медленно улыбается. – Теперь все это имеет смысл. Другого конца после такого начала и быть не могло.
Мое замешательство нельзя не заметить, но Ройс только подмигивает, хлопает дверью, и мы остаемся впятером.
– Иногда я не понимаю эту семью и их загадки. – Хлоя качает головой и открывает дверь.
Взгляд Мэддока прожигает меня, будто я топливо для пламени.
Дверца машины открыта, он занес уже одну ногу над порогом – и замирает.
Его напряжение поражает меня, как ударная волна.
Прежде чем кто-либо из нас успевает пошевелиться, Кэптен закрывает его от моего взгляда. Ройс встает за его спиной, Мак в нескольких футах от него, а Бас прислоняется к бамперу, смотря на все это.
– Что, черт возьми, они делают? – Виктория спрашивает, еще не совсем на нашей волне, и непонятно, поймает ли она ее когда-нибудь.
Хлоя вздыхает, ухмыляясь этой сцене, как будто она поняла:
– Укрощение зверя.
– Нет, они умнее этого.
Я не хочу, чтобы он был ручным.
Мне он нравится диким.
Мне нужно, чтобы он вел себя вызывающе.
Я люблю его безгранично.
Они оба поворачиваются ко мне, но я не отвожу взгляда.
Изменение в их позах, изменение в их энергии. Отблеск огня, когда он загорается у них под кожей.
Волосы у меня на затылке встают дыбом.
Усмешка перерастает в широкую улыбку, когда я выхожу на крыльцо, на меня опускается спокойствие.
Это они.
Мои мальчики.
Мэддок
Кэптен закрывает обзор, когда Ройс заходит мне за спину, я хмурюсь.
Она меньше чем в пятнадцати футах от меня. Добраться до нее займет всего десять секунд.
Они действительно думают, что смогут удержать меня, если я пойду к ней?
Весь день я держался. Никогда в жизни я так не сдерживался и уже готов сказать: к черту все, к черту их, к черту всех, пока я не получу то, что хочу, пока не доберусь до губ моей малышки.
Медленно я ставлю ногу обратно на землю и поворачиваюсь к братьям, которые сделали шаг ко мне, но гнев медленно стирается с их лиц. Одновременно они смотрят на лимузин, ожидающий девочек, и нашего отца, затем снова на меня.
Скажи мне, что ты это чувствуешь, брат.
– Неправильно, – первым подает голос Ройс, почесывая затылок.
– Нет, – добавляет Кэп с легким кивком. – Три ноги дают устойчивость.
Я смотрю на него, становясь выше ростом.
– А четыре – уверенность.
Все делают еще один шаг, и наш круг превращается в линию.
Мы устремляем наши взгляды на нее.
Медленная улыбка появляется на ее губах, когда она выходит на крыльцо и, выпрямляясь, словно запускает цепную реакцию по нам.
Моя малышка.
С высоко поднятой головой, как всегда, Рэйвен проходит мимо лимузина, движущегося прямо к нам, и наконец я позволяю своим глазам оторваться от нее.
Я был с Хлоей, ждал ее отца, чтобы поговорить с ним, когда ей позвонили наши, и я был не очень согласен с выбором Рэйвен образа.
Ей не нужно менять свою внешность, ни для кого, независимо от причины, но, когда я гляжу на нее сейчас, у меня сжимается грудь. Никогда еще она не была так похожа на мою Рэйвен.
Яростная и непоколебимая, дерзкая и сильная.
Ее длинные черные волосы блестят как шелк, гладкие, прямые и ровно ниспадающие на спину. Белый топ с длинными рукавами облегает ее как перчатка, обхватывая шею, вокруг которой переливается серебряное ожерелье. Рубашка заправлена в черную кожаную юбку от ребер.
Мои глаза останавливаются на ее плоском животе, и я думаю о том, что скрыто за ним.
