class="p1">Она широко ставит ноги, и мой взгляд падает на ее обувь.
Черные ботинки, мало чем отличающиеся от ее обычных, застегнуты на лодыжках, шнурки не завязаны, но они новые и делают Рэйвен выше.
Должно быть, я шагнул вперед, потому что, когда поднимаю глаза, они оказываются напротив ее губ.
Полные и мягкие, как всегда, но покрытые помадой. Яркого красного цвета, заметного за милю. Она слегка открывает рот, и я ловлю ее взгляд.
Черная густая подводка делает серый цвет ее глаз почти серебристым.
Последнее, что я хочу сейчас сделать, – это уехать отсюда. Мне нужно поговорить с ней, поссориться с ней, что-нибудь, чтобы огонь в ее глазах не утих. Он не исчезнет и не должен исчезнуть.
Она хочет напирать. Мы будем движущей силой, стоящей за ней.
Она хочет руководить. Куда бы она ни пошла, мы последуем за ней.
Она хочет управлять. Мы позаботимся о том, чтобы она это получила.
Всегда.
Она моргает, возвращая меня в реальность.
Кэп делает шаг вперед, и она переводит взгляд на него, и, черт возьми, от этого у меня сводит живот.
– Глупо было думать, что все может для нас измениться, – говорит она, качая головой, ее глаза возвращаются ко мне. – Я не хочу, чтобы все менялось. Все прочь, ничто не имеет смысла, когда мы не вместе.
Ее глаза обращаются к нему, ко мне, к Ройсу, затем снова к Кэпу.
Бас обходит ее сзади. Он перекидывает ключи через ее плечо, ее рука поднимается, пальцы обхватывают холодный металл, не глядя.
Она вытягивает руку, позволяя брелоку свисать с пальца.
С медленной ухмылкой Кэп разжимает руку, позволяя ей положить их ему на ладонь.
Он встречается глазами с Ройсом, который выпрямляется во весь рост, на его лице такая же ухмылка.
Кэп выходит из-за капота, и Ройс садится на пассажирское сиденье.
Глаза Рэйвен встречаются с моими, и она подходит ближе, мой пульс учащается с каждым ее движением, но она не прикасается ко мне так, как мне нужно. Она проскальзывает мимо и садится в машину.
Когда она поворачивается ко мне, уголки ее губ слегка приподнимаются, но теперь она смотрит только на меня, и ее глаза кричат громче.
Гнев и извинение, решимость.
Она видит это – моя уверенность ускользает – и быстро качает головой.
– Скорей, здоровяк. – Она начинает говорить мягко, но заканчивает жестко. – Садись в машину. Сейчас же.
Я сажусь в машину рядом с ней.
Мы не ждем, чтобы убедиться, что остальные готовы, а сразу отъезжаем.
Ройс включает какую-то музыку, и все сосредотачиваются на своих мыслях, а я на Рэйвен.
Мой взгляд путешествует по ее ногам и бедрам и, двигаясь оттуда вверх, останавливается на ее лице.
Ее глаза сфокусированы, остры, как лазер, и прикованы к краю окна. Ее дыхание спокойное, тело расслаблено. Она на своей территории, и ничто ей не мешает.
С тех пор как она попала сюда, мы постоянно пытались взять на себя ответственность, принимать окончательные решения и требовать, чтобы нас допустили до ее следующего шага до того, как он будет сделан.
Не сегодня.
Сегодня мы ее укрепляем, мы ее доспехи. Любое ее движение – мы умножим в десять раз. Однажды мы недооценили ее и быстро поняли, насколько неправильным был этот шаг. Никогда больше.
Она храбрая, смелая. Красивая. Бесстрашная и способная. Она самая свирепая гребаная тварь, которую когда-либо видел этот город, и это именно то, что ему нужно. То, что нам нужно.
То, что нужно мне.
Мы подъезжаем к зданию слишком быстро, черт возьми, и у меня внутри все сжимается от беспокойства.
Последнее, что я хочу сделать, – это позволить ей войти в огонь, но Рэйвен не просит разрешения. Все, что мы можем, – это стоять рядом с ней, прикрывать ее спину.
Она выходит из машины еще до того, как замолкает двигатель, и мы вылетаем за ней.
Она поворачивается, ее глаза устремлены на остальных, подъезжающих прямо за нами.
Бас, Виктория и наш отец выходят.
– Я думала, Мак тоже едет? – спрашивает Рэйвен.
Глаза Виктории скользят к Кэптену, потом возвращаются к Рэйвен.
– Он скоро будет, высадит Хлою по пути.
Рэйвен разворачивается, и, не говоря ни слова, охрана у дверей отходит в сторону.
Она идет прямо, ведя нас – я за ее спиной, Кэп и Ройс рядом со мной, наш отец, Бишоп и Виктория позади.
– Донли, – ласково произносит она еще до того, как наши ноги касаются пола, и все головы поворачиваются в нашу сторону.
Он хочет подняться, но успокаивает себя и вместо этого откидывается на спинку стула.
– Рэйвен. – Его глаза перемещаются на меня за ее спиной и сужаются, прежде чем переключиться на Кэптена. – Кэптен, рад тебя видеть, сынок.
– Я тебе не сынок.
Его лицо становится напряженным.
– Мне сообщили, что ты ранен, и я пришел, чтобы сообщить всем, что мы по-прежнему сильны и что я буду здесь, если потребуется.
Мужчины в этой комнате умны, и я ловлю вопрос в их взглядах, но Рэйвен не дает им времени решить, о чем спрашивать.
– Меня зовут Рэйвен Брейшо.
Глаза сужаются, некоторые наклоняются на своих сиденьях, Ройс и Кэп смотрят неуверенно, и губы Ролланда сжимаются. Все знают, кто она такая, но любопытство держит их рты закрытыми, а глаза напряженными.
– Как и у Кэптена, у меня отняли выбор.
Донли хмурится, пытаясь оценить ее. Конечно, он недостаточно умен, чтобы молчать.
– Никто не ставит под сомнение твой статус, Рэйвен. Мы в курсе, и я позаботился о том, чтобы все активы, которые вам причитались, были переданы.
– Так и есть, – соглашается она. – В финансовом отношении.
Отец внимательно смотрит.
Глаза Донли сужаются.
– Что именно это значит?
– Это значит, что ты сидишь на месте, которое тебе не принадлежит.
– Это место, – возражает он, – согласно нашему договору, принадлежит Грейвенам. Я – Грейвен.
– А я нет? – мгновенно парирует она.
Он упирается.
– Нет, пока ты не отдашь мне видео.
Мы с Кэпом обмениваемся быстрым взглядом. Я произношу:
– Скажи мне, Донли, она кричала?
В его глазах вспыхивает то, что я интерпретирую как понимание, он крепче сжимает красную замшу.
– Что? – тихо спрашивает глава семьи Грейсонов.
Рэйвен игнорирует его, снова обращаясь непосредственно к Донли.
– Встань, Грейвен.
– Это кресло принадлежит главе…
– А я глава двух семей, – отрезает она Ромеро Хасиенду. – Это больше, чем любой из вас может сказать.
Они сверлят ее взглядом, но не спорят.
Ее взгляд возвращается к Донли, но она обращается ко всем.
– Девятнадцать лет назад моя мать была обещана Феликсу
