— И не подумаю! Я проиграла ладью и не собираюсь брать ее обратно!
Папа вздохнул и отложил ладью в сторону.
— Не говори потом, что я тебе не помогал.
— Мне твоя помощь не нужна. Такого доброжелателя, как ты, врагу не пожелаешь.
— Но, дорогая…
— Ну хватит, папа, дай мне сосредоточиться. Ты специально отвлекаешь меня от игры.
Я проснулась с мыслью, что Скотт в Нью-Йорке. Вскочив с кровати, я первым делом подбежала к окну и, когда раздвинула шторы, в комнату ворвался солнечный свет, наполняя ее весной. На небе ни единого облачка. «Карлайл» был в пяти минутах ходьбы от моей квартиры.
Я тщательно оделась. Вдруг он зайдет, не позвонив, как после похорон Кеннеди. И когда дети ушли в школу, я бросилась вниз в свою квартиру и стала ждать звонка.
Я решила для себя, что не проведу с ним эту ночь. Он должен понять, что не так-то просто вновь войти в мою жизнь. Мы пообедаем, конечно, вместе, за одним столом. И он будет сидеть в нескольких дюймах от меня, и я забуду шесть мучительных месяцев ожидания. Я вспомнила, как тайком плакала в своей комнате, чего мне стоили нечеловеческие усилия, чтобы казаться веселой, общаясь с детьми, жалость кузин, обиду Алисии, моих дурацких друзей, которые звонили по пустякам, даже не подозревая, что мне приходилось выносить; но потом я отбросила эти мысли. Я увижу Скотта! И все будет по-другому.
Давно уже стало понятным, что я была слишком неприступна, и непреклонна, прервав все контакты с ним, когда он был в Европе. Было бы намного разумнее изредка напоминать ему о себе. Женщины никогда не бросали его, судя по тому, что я не могла забыть его, как ни пыталась. И если он однажды нашел женщину, которая полностью его устраивала, это не значило, что он не может с таким же успехом найти другую. Тем более, что Скотт был уверен, что я им не интересуюсь. Вдруг мне пришло в голову, что не нужно было так резко прерывать отношения, если я рассчитывала когда-нибудь выйти замуж за Скотта. Конечно же, я не собираюсь периодически наведываться в Лондон. Но могла бы поселиться в «Карлайле», чтобы видеть его, когда он приезжает в командировку в Нью-Йорк.
Я сидела возле телефона.
Казалось, дню не будет конца. Тогда мне пришло в голову, что у него слишком много дел в офисе и нет времени на личные звонки. И я решила, что он сможет позвонить только вечером.
Потом я поднялась наверх, чтобы посмотреть, как там дети, а потом мое дежурство около телефона возобновилось. Настало время обеда, но я не могла даже думать о еде. Мне не хотелось и мартини. Приходилось всем говорить, что у меня мигрень. Час за часом я ждала в своей квартире, бесконечная ночь перешла в такой же бесконечный день, а он все не звонил.
На следующее утро я позвонила сама в «Карлайл», но он уже уехал в офис.
— Хотите оставить сообщение? — спросил клерк.
— Нет. Спасибо.
Я позвонила в банк на углу Уиллоу-стрит и Уолл-стрит.
— Ван Зейл и компания, — отчеканила телефонистка. — Здравствуйте, могу чем-нибудь помочь?
После долгой паузы я выдавила из себя: «Простите, ошиблась номером», — и повесила трубку. Меня трясло как в лихорадке. Я ведь поклялась себе, что не стану сразу бросаться ему на шею, тогда он слишком быстро получит прощение, которое не заслужил. Я должна была показать себя достойной и сдержанной, а не безумной и взбалмошной, которую он, возможно, презирал.
Мое дежурство продолжалось. Может быть, он не звонил, потому что боялся быть отвергнутым? Но нет. Люди, подобные Скотту Салливену никогда этого не боялись, потому что женщины всегда готовы выполнить любые их желания. Я подумала о бедной Джуди, чье место я заняла, переспав со Скоттом во время круиза. Как гордо и достойно она выглядела, когда он изменил ей. И как ее, должно быть, огорчила его измена и вынужденное расставание. Я взглянула на свое отражение в зеркале. В конце концов: чем я лучше Джуди? Возможно, Скотту точно также нет дела до меня, как и до нее.
Через несколько часов эта мысль уже не давала мне покоя. Скотт уже не позвонит. Нужно посмотреть правде в глаза. Ничего не изменилось с прошлого ноября, когда мы расстались. Разве только он решил полностью исключить меня из своей жизни. Папа был прав, когда говорил, что я поставила на плохую лошадь на скачках. И теперь, когда прошли финиш лучшие лошади, я поняла свою ошибку.
Закрыв лицо руками, я с ужасом подумала, как мне удастся оправиться от моих потерь.
— Ну, как тебе нравится этот негодяй? — говорила я отцу, сидя за шахматами, первый раз за две недели. — Он так и не позвонил!
— Да, он дал понять, что между вами все кончено. Прости, но у меня как камень с души свалился.
— Какая же я была дурочка! Хорошо хоть я вовремя остановилась и не стала говорить с ним и просить о встрече. Правда? Ну расскажи, как прошла ваша встреча. Вы вновь лучшие друзья, все прощено и забыто?
— Так хотел все обыграть он. И я не стал разуверять его.
— Как отвратительно! Слава Богу, мы разошлись! А как он выглядит? Похоже, он превратился в прежнего Скотта, Скотта до того приступа отчаяния в прошлом ноябре.
Отец слабо улыбнулся.
— Возможно. Вот только одна беда — он стал пить.
— Пить? Я не могу в это поверить! Но с ним все в порядке? Он может себя контролировать?
— Наверное. Я никогда не видел, чтобы он выпивал больше двух скотчей за вечер, и конечно же никогда не видел его пьяным. Но в общем, я заметил, что алкоголь ему идет — он становится более спокойным и занимательным.
— Да-да. Видимо, он хорошо контролирует себя после своего временного помешательства. Как замечательно! Я завидую ему. Можно немного мартини?
— Вики, — сказал отец, — мне кажется, что настало время, когда пора прекратить пить мартини и играть в шахматы со мной. Почему бы тебе…
— Почему ты опять взялся за свое. Думаешь, я не смогу ответить?
— …займись хоть чем-нибудь, найди что-нибудь новое: новую работу, в конце концов трахнись с кем-нибудь!..
— Папа! — Я была поражена.
— Выберись из этого дерьма, ради Бога. Ты шесть месяцев жила в настоящем аду, не думай, что я так глуп, что не понимаю этого. Теперь тебе просто надо собраться с мыслями… нет, я не «взялся за свое»! И вовсе не хочу, чтобы ты связывалась с кем-нибудь. Я просто пытаюсь помочь тебе, чтобы ты была счастлива. Послушай, я навел справки, в «Новой школе» есть хорошие курсы экономики…
— Забудь об этом.
— Хорошо. А как насчет философии?
— Это же курс в летней школе. Наверное, я уже прошла этот материал.
— Ладно, тогда можно пройти полный курс в колледже.
— Папа, это твоя мечта. Ты даже не понимаешь, как это сложно… Я чувствую, что не смогу выдержать и летний курс. Даже двухдневный семинар. Я слишком стара, слишком разочарована. Это уже было. Я давно оставила мысль об академической карьере, зачем мучить себя и проходить курсы, которые будут больно напоминать мне о моей несостоявшейся карьере.
