— Не волнует? — резко переспросила Эдна. — Это не может тебя не волновать. Каждый хочет получить такое задание, а получила его ты. Ты понимаешь, что это означает?
Талли нахмурилась, стараясь не поддаться овладевшей ею тревоге, она чувствовала, что сейчас ей надо сделать решающий выбор: дружба или карьера.
— Я не знаю.
— Значит, ты не та, за кого я тебя принимала. Что мешает тебе сделать эксклюзивный репортаж и одновременно утешить свою подругу?
Талли на секунду задумалась.
— Ну, если вы так ставите вопрос…
— А как еще его можно поставить? Ты можешь взять интервью, которое не получит никто другой. Такой репортаж поднимет тебя на новый уровень. Может, после него для тебя найдется местечко в мире новостей.
Талли не могла противостоять такому искушению. Получить это самое «местечко в мире новостей» означало войти в команду утренней программы, где освещаются самые важные новости дня. Назначение в эту группу означало бы высокий коэффициент узнаваемости — ее будет ежедневно видеть вся страна. Некоторым даже удавалось перепрыгнуть из новостной программы сразу в ведущие собственного шоу.
— И я смогу защитить Кейт.
— Вот именно. — Эдна снова взяла телефон и набрала номер. — Харт добудет нам эксклюзивный репортаж, Маури. Это все равно что уже сделано. Я за нее ручаюсь.
Всю обратную дорогу в офис Талли убеждала себя, что поступает правильно. Подойдя к своему столу, она бросила куртку на спинку стула и набрала номер Кейт. В ответ длинные гудки. Наконец включился автоответчик.
«Вы позвонили в дом Райанов. Ни Джонни, ни Кейт не могут сейчас подойти к телефону, но если вы оставите сообщение, мы перезвоним вам, как только сможем».
После сигнала Талли сказала:
— Привет, Кейти, это я. Я только что узнала…
Кейт схватила трубку и отключила автоответчик.
— Привет, — сказала она, и голос у нее был абсолютно безжизненным. — Ты получила мое сообщение. Извини за автоответчик. Чертовы репортеры никак не оставят меня в покое.
— Кейти, как…
— Он в госпитале в Германии. Я вылетаю через два часа на военном самолете. Позвоню тебе, как только приземлюсь.
— Вряд ли. Я буду ждать тебя в госпитале.
— В Германии?
— Конечно, я не допущу, чтобы ты проходила через все это одна. Мара с твоей мамой, да?
— Да. Ты серьезно, Талли? — Голос Кейт будто ожил. В нем послышалась надежда.
— Лучшие подруги навсегда, помнишь?
— Несмотря ни на что, — при этих словах голос Кейт дрогнул.
Талли хотела сказать: «А для чего же еще существуют друзья», но слова застряли у нее в горле. Она могла думать сейчас только об эксклюзивном репортаже, который обещала Эдне.
Вот уже шестнадцать часов к Кейт то возвращалась надежда, то ее снова охватывало отчаяние. Сначала она попыталась сосредоточиться на делах. Надо было позвонить родителям, собрать вещи Мары, заполнить бумаги. Дела стали для нее настоящим спасением. Не будь их, Кейт ничего не оставалось бы, как изводить себя, сгорая от тревоги. В самолете Кейти впервые в жизни приняла снотворное, и хотя сон ее был неровным, полным кошмаров, это, несомненно, было лучше, чем бодрствовать.
Кейти привезли в госпиталь. Подходя к зданию, она увидела толпящихся у дверей репортеров. Кто-то в толпе, должно быть, узнал ее, потому что все они одновременно повернулись, как звери, которых вспугнули, и кинулись в атаку.
— Миссис Райан, какой информацией о состоянии мужа вы располагаете?
— У него черепно-мозговая травма?
— Он говорит?
— Он открыл глаза?
Кейт шла, не замедляя шаг. Если она и знала что-то наверняка, будучи женой продюсера, так это как пробираться сквозь представителей прессы. Журналисты вели себя вполне прилично, насколько это возможно в такой профессии. Хотя Джонни был одним из них и все понимали, что и с ними в один прекрасный день может произойти то же самое, репортаж оставался репортажем.
— Без комментариев, — повторяла Кейт, протискиваясь сквозь толпу и входя в госпиталь.
Все здесь было как и во всех медицинских учреждениях — голые стены, практичное покрытие пола, люди в белых халатах, снующие туда-сюда по широким коридорам.
Их явно предупредили о ее прибытии. Навстречу Кейт кинулась приземистая женщина в белом халате и накрахмаленной медицинской шапочке. Женщина приветливо улыбалась.
— Вы, должно быть, миссис Райан? — с сильным акцентом произнесла она по-английски.
— Да, это я.
— Пойдемте, я отведу вас в палату к мужу. Скоро приедет доктор, он хотел бы с вами поговорить.
Кейт кивнула.
Слава богу, женщина не пыталась развлечь ее беседой, когда они шли по коридору и ехали в лифте.
На третьем этаже, пройдя мимо поста медсестер, они оказались наконец в палате Джонни.
Джонни неподвижно лежал в кровати. Он был похож на маленького ребенка, улегшегося в постель к родителям. Кейт остановилась, вдруг осознав, что, пытаясь представить себе встречу с Джонни, она оказалась совершенно не готова к представшей перед ней реальности. Лежавший перед Кейт человек лишь отдаленно напоминал ее веселого красавца мужа.
Голова Джонни была забинтована. Левая сторона лица распухла, кожа была очень бледной, глаза скрывала повязка.
Вокруг стояли какие-то аппараты и приборы, от них тянулись провода к Джонни.
Медсестра потрепала ее по плечу и тихонько подтолкнула к кровати.
— Он жив, — сказала она. — И именно это вы должны видеть, когда смотрите на него.
Кейт сделала самый трудный шаг в своей жизни. Она даже не сознавала, что неподвижно застыла на месте, переступив порог палаты Джонни.
— Он всегда был сильный, — пробормотала она.
— А сейчас ему нужно, чтобы сильной были вы.
Это были именно те слова, которые необходимо было услышать Кейти. У нее здесь работа, которую надо сделать, а горевать, переживать и плакать она будет, когда выйдет из палаты и останется одна.
— Спасибо вам, — поблагодарила Кейт медсестру и подошла к кровати мужа.
Дверь тихо закрылась за ее спиной. Они были здесь одни — она и этот мужчина, который и был, и не был ее Джонни.
— Мы так не договаривались, — сказала она тихо. — Я помню: ты обещал, что все будет хорошо. Так что позволь я и дальше буду думать, что ты сдержишь слово.
Кейт вытерла глаза и, нагнувшись, поцеловала Джонни в распухшую щеку.
— Мама и папа шлют тебе свои молитвы. Мара сейчас у них. А Талли летит сюда, чтобы в трудную минуту быть с нами. И ты, я думаю, понимаешь, как она рассердится, если не уделить ей должного внимания. Лучше тебе очнуться сейчас, пока она не затормошит тебя до смерти.
