— Это не подтверждено официально.
— Черт побери, Талли, ты ставишь меня в жуткое положение. Начальство в бешенстве. Сегодня утром обсуждалось, не снять ли тебя вообще с этого задания. Дик хочет послать…
— Я добуду что-нибудь.
— Добудь мне эту историю сегодня, Талли. И на следующей неделе я включу тебя в штат группы теленовостей.
Талли на секунду показалось, что ей послышалось.
— Ты это серьезно?
— У тебя двадцать четыре часа, Талли. К концу суток ты станешь всем или никем. Зависит от тебя.
И Маури швырнул трубку на рычаг. Через стеклянное окно пустого вестибюля она видела столпившихся вдоль тротуара репортеров. Вот уже три дня они ожидали официального сообщения о состоянии Джонни. А пока что передавали в эфир известные им факты о событиях, которые привели к бомбардировке, сообщения с места взрыва о полученных Джонни Райаном ранах и его работе в Центральной Америке. Они использовали все это как подводки к другим историям, имеющим косвенное отношение к Джонни — о том, какие опасности подстерегают журналистов, ведущих репортажи из горячих точек, о конкретных проблемах операции «Буря в пустыне» и о ранениях, которые получают вследствие бомбардировок.
Талли стояла посреди вестибюля, пытаясь сообразить, как же ей добиться своего, сделать так, чтобы и Маури, и Кейт получили то, что им надо.
Все сейчас зависело от Талли, и если она поведет себя правильно, то ее будущее круто изменится. Она скорее умрет, чем подведет Эдну, а Эдна сказала, что она может сделать свою работу и одновременно защитить Кейт. Она должна сделать этот репортаж. Но главное: как она его сделает.
Аккуратно, тактично. Никаких упоминаний о черепно-мозговой травме и возможной слепоте. Тогда каждый получит то, что ему нужно.
Она — место в штате службы новостей.
Талли мечтала об этой работе всю свою жизнь, представляла ее как начало всего самого прекрасного. Она просто не могла отказаться от возможности ее получить. И Кейт наверняка поймет, как это для нее важно.
Обязательно поймет.
Улыбнувшись, Талли отправилась искать своего оператора. Они начнут с нескольких установочных кадров — фоновые снимки, больница снаружи и внутри и всякое такое. Они будут прятать камеру до последнего. К счастью, все знали, что Кейт предоставила Талли полный доступ в палату Джонни.
Талли подошла к двери и вышла под холодное серое небо. Ее оператор стоял сбоку, отдельно от остальных репортеров. По сигналу Талли парень спрятал камеру под стеганый пуховик и направился к ней.
Кейт сидела в кабинете доктора Шмидта и слушала врача.
— Итак, отек пока не спадает, — сказала она, еле сдерживаясь, чтобы не сцепить вспотевшие пальцы рук. Она так устала, что даже просто держать глаза открытыми стоило ей большого труда.
— Не так быстро, как нам бы хотелось. Если в ближайшие часы не наступит улучшение, думаю, понадобится еще одна операция.
Кейти кивнула.
— Пока что не стоит волноваться, миссис Райан. Ваш муж очень сильный. Мы видим, что он борется.
— Как вы можете это видеть?
— Ну, я заключил это хотя бы потому, что он до сих пор жив. Более слабый человек уже покинул бы этот мир.
Кейт попыталась поверить в эти слова, надеясь, что они придадут ей сил, но надеяться на лучшее становилось все труднее. Каждый проходящий день лишал ее сил, ослаблял ее оборону, делал бессильной против страха, заставлял считать его правдой.
Доктор Шмидт встал.
— Я должен осмотреть пациента. Пойдемте, провожу вас немного к палате мистера Райана.
Кейт, кивнув, направилась за ним. На какую-то секунду, слушая его мягкий и в то же время такой внушительный голос, Кейт вдруг почувствовала, что сейчас ей не хватает рядом отца.
— Ну что ж, всего доброго, отсюда мне в другую сторону, — сказал доктор Шмидт, указывая на расположенное вниз по коридору отделение радиологии.
Кейт молча кивнула, понимая, что должна выдавить из себя хотя бы обычные слова прощания, но она не доверяла сейчас своему голосу, и последнее, чего бы ей хотелось, — это продемонстрировать свою слабость.
Она стояла в коридоре, глядя вслед удаляющемуся доктору. Вот она уже перестала видеть его фигуру в толпе спешащих в обе стороны людей в белых халатах.
Кейт поспешила в палату к Джонни. Может быть, Талли уже там. Присутствие подруги очень помогало Кейт. Если честно, она вообще не знала, как бы справилась эти дни без Талли. Они все время были рядом с Джонни, рассказывали друг другу разные истории и даже спели вместе несколько старых песен в надежде, что Джонни очнется и велит им замолчать. Прошлой ночью Талли нашла по телевизору серию «Семьи Партридж», правда на немецком языке, и налетела на Кейт с придуманным ею самой диалогом, изображавшим, как Дэвид Кэссиди ссорится со своей телевизионной сестрой. Медсестре даже пришлось прийти с поста, чтобы попросить их успокоиться.
Кейт завернула за угол и увидела высокого длинноволосого мужчину в дутой куртке и джинсах у двери в палату Джонни. На плече его была видеокамера. Судя по красному огоньку на ней, мерзавец как раз вел съемку.
Кейт подбежала к нему, схватила за рукав куртки и развернула его к себе.
— Что, черт побери, вы делаете?
Она толкнула оператора с такой силой, что тот попятился назад и чуть не упал. Кейт пожалела, что не ударила его по лицу.
— Падальщик! — прошипела она сквозь зубы, выключая одним тычком пальца его камеру.
И тут она увидела Талли. Ее лучшая подруга стояла в ногах кровати Джонни, одетая в красный свитер и черные джинсы, с макияжем под камеру и микрофоном в руке.
— О боже! — прошептала изумленная Кейт.
— Это не то, что ты подумала.
— То есть ты не делаешь репортаж о состоянии Джонни?
— Да, делаю, ты сама видишь, что делаю, но я собиралась с тобой поговорить. Все тебе объяснить. Я пришла спросить тебя…
— С оператором? — спросила Кейт, делая шаг назад.
Талли подбежала к ней и затараторила умоляющим голосом:
— Звонил мой босс. Меня уволят, если я не добуду этот репортаж. Я была уверена, что ты поймешь, если я просто скажу тебе правду. Ты ведь знаешь, что такое мир новостей, и прекрасно понимаешь, как много он для меня значит. Но я никогда не сделаю ничего, что может повредить тебе или Джонни.
— Как ты смеешь! И ты еще столько лет считалась моей подругой…
— Я и есть твоя подруга. — В голосе Талли послышалась паника. В глазах ее застыло незнакомое выражение, и Кейт потребовалось несколько секунд, чтобы распознать в нем страх. — Мне не стоило начинать съемку, признаю, но я не думала, что тебя это так взволнует. Джонни точно не возражал бы. Он — человек новостей, как и я. Как и ты была когда-то. Он знает, что репортаж…
