— Я сам, нах, разберусь! — Дима процедил каждое слово с таким раздражением и холодной угрозой, что даже у этой стальной леди глазки забегали. — И на этом разговор закончен. В задницу себе засунь свои благие намеренья. И больше чтобы я тут тебя не видел. Не обижайся, если в следующий раз охрана не пропустит. Повторяю, встретимся в суде.
— Как хочешь, — пожала плечами та, едва скрывая досаду. — Только привыкай тогда к другой жизни, родной. Ты кукле своей рассказывал, сколько официальная зарплата у депутата? Вот будете в общаге вместе жить, а по праздникам макароны сухие жевать.
— Вон, Галь! Иначе прибью тебя сейчас!
Слова Димы взбодрили почему-то именно меня. Сердце в груди трепетало от волнения и адреналина. Вбежав в спальню обратно, я скинула с себя одежду, оставаясь в нижнем белье и снова легла на постель. Дима не должен был узнать, что я слышала это разговор.
Когда шаги мужчины приблизились к спальне, я демонстративно якобы перерезала веревку у него перед глазами и откинула ее в сторону. Дима замер в проходе, с прищуром разглядывая то меня, то освобожденную ногу.
— Кто приезжал? — невинно спросила. Как мне показалось, максимально правдоподобно. — Игнат?
Немного помолчав, тот потер подбородок и вопросительно поднял одну бровь:
— Подслушивала? А-яй-яй! Любопытной Варваре на базаре нос оторвали.
И сказано это было так, будто сомнений у него никаких не возникало. От его самоуверенности я покрылась густым румянцем. Увы, с этой частью физиологии сделать ничего не могла.
— Гхм… Ничего я не подслушивала! — и пальцем даже ткнула в ножницы. — Ты же видел!
Дима многозначительно обвел пальцем дом вокруг себя:
— Тут везде камеры, Машунь. Руку на отсечение даешь?
— Твою? Да хоть две! — выпалила поспешно и Дима закатив глаза, хмыкнул. Мол, чего еще следовала от нее ожидать? — И, вообще… Ты мне что ли не доверяешь?
— Я тебя слишком хорошо знаю, пчелка. Ты свое прозвище на все тысячу процентов отрабатываешь…
Глупо было заострять эту шаткую тему и биться до последнего. Какой смысл? Врать я не умела и давалось это с моральным трудом. Тем более, имелось нечто более важное, о чем нетерпелось проговорить. Похлопав кровать рядом с собой, как можно серьезнее попросила:
— Сядь, Дим. Прошу тебя…
— Мне уже страшно, — наигранно возмутился он, поднимая руки. — Сдаюсь!
И, все-таки, выполнил мою просьбу. Устроившись на коленях у Димы лицом к лицу, внимательно уставилась ему в глаза кусая губы. Его руки поползли по моей талии вниз, пока не сжали ягодицы.
— Ну? — спросил он первым.
Только в тот момент я поняла, как сильно он нервничает, хоть и не хочет этого показывать. Хмурился с каждым мгновением все больше и больше, а я все никак не могла собраться с мыслями.
— Твоя жизнь – это гребанная жесть. Никакого порядка. Понимаю, раньше тебе было в этом комфортно, но сейчас… — неожиданно даже для меня самой, на лбу выступила испарина пота. Я потянулась, чтобы стереть ее, но Дима сделал его раньше. Его шершавые пальцы коснулись моей кожи, вызывая уже знакомую химическую реакцию, не на долго сбивая с хода мыслей. — Сейчас это создает трудности нам обоим.
— Машунь, — выдохнул он обреченно, — я разберусь. Не парься.
— Но… — слова застряли в горле, мне просто морально не верилось в то, что я собираюсь ему сказать. Просто какой-то бред. Мы сошли с ума вдвоем… Эта Галя была не так далека от реальности. — Я не хочу, чтобы ты разбирался.
Лицо мужчины вытянулось, похолодело. Видимо, он пришел к единственному логичному выходу, который придет в голову любой здравомыслящей девушки: бежать с тонущего корабля, пока он не затянул тебя на дно вслед за собой.
— Дай угадаю, — не весело хмыкнул он, — еще одна святая благодетельница решила поступить, как правильно? «Давай расстанемся, чтобы ты ничего не потерял?» — Дима до легкого жжения сжал попку, уткнулся лбом в мой лоб и процедил сквозь зубы. — Только я сам разберусь со своими проблемами, понятно? И тебя не отпущу, это тоже уясни наконец.
— Нет. Я охренеть какая не святая! — вырвалось откуда-то из самого нутра более эмоционально, чем хотелось бы. Даже слезы на глаза выступили, а кожа покрылась мелкими мурашками. — И я не хочу, чтобы ты разбирался, не для того чтобы с тобой расстаться, а просто чтобы выдохнул. Потом, когда-нибудь будет подходящее время и можно будет вернуться к теме развода. Но сейчас не стоит. В чем-то твоя… гхм… ж-жена права: такое скоропостижное решение ничего, кроме страха за тебя не вызывает. И ты не должен лишаться всего из-за развода. Это идиотизм! Действительно попахивает клиникой. — эта была лишь часть тех ужасных выводов, которые я для себя приняла. Они дались мне не легко, но вариата было лишь два: действительно бросить Диму... Только в этот раз навсегда. Окончательно. Либо второй. Невозможно сложный морально. — Но, это не все. Я не святая, Дим, потому что не хочу с тобой расставаться даже несмотря на то, что ты женат. И если выбирать из двух доступных вариантов, то я выбираю быть с тобой рядом до конца. Пока тебе не надоест. Потому что я люблю тебя до безумия и уже не смогу остаться одна. Это меня убьет. Даже если тот ребенок окажется твоим. Даже если ты никогда не разведешься… Для меня ничего не поменяется…
— Маш, — ошарашенно распахнул рот мужчина, — ты же говорила, что это не по твоим понятиям.
— Так и есть, — шмыгнув носом, я кратко кивнула. — Но ты мне важен намного больше, чем всякие пунктики в голове.
— Пчелка, — столько удивления было в его голосе, столько измученности, восхищения, растерянности. Дима будто не мог найти слов, благо я пока могла.
— Мне достаточно знания того, — и все же голос предательски задрожал, — что ты хотел развестись, Дим. С самого Нового Года. Это самое ценное, что ты когда-либо для меня делал.
Порой приходится принимать решение: чего ты хочешь больше? Быть правой или счастливой? Я точно знала, что все трудности будут так же остро трогать меня за душу, как и раньше. Зато Дима будет рядом. А я однажды научусь справляться. Броня же вырастает с опытом?
— Ты такая взрослая, когда говоришь все это, малыш, — его руки закрыли мои щеки и я закрыла глаза, вспоминая о планомерном дыхании. Бархатный голос Димы разливался по телу пьянящим свинцом, приятным, нежным. Было так сильно хорошо рядом с ним, что даже больно. — Мне досталась лучшая женщина на свете. Не знаю, что я такого сделал, что мне так повезло?
— А я знаю, почему, ведмежонок, — смахну в себя флер тяжелого разговора, я старательно пыталась улыбнуться, — Все потому, что ты на мои сообщения сразу отвечаешь. Такие люди попадают в рай вне очереди.
— Хочешь сказать, я уже в раю? — я неуверенно пожала плечами. Потому что если это и был рай, то для каких-то извращенных мазохистов, кафующих от вечной боли. Судя по всему, Дима не гласно примкнул к их рядам, уверенно заявив: — Ты права, Машунь. И, послушай вот сейчас меня внимательно. Я не любитель вот этих разговоров не о чем. Тему нужно обсуждать по факту завершения сделки… Я решу все проблемы, и ты больше не будешь об этом беспокоится, идет?
— Но… — сердце в груди забилось быстрее от волнения. — Я не хочу, чтобы из-за меня ты чего-то лишался.
Дима закрыл мне рот ладонью, недовольно покачав головой.
— Напоминаю, мне не три года. И как-то же я дожил до своих лет. Да, золотце? Разберусь. — я хмуро поджала губы, отворачиваясь в сторону. Мозг разрывался от мыслей: а правильно ли я поступила? Дима вернул мое внимание себе, повернув голову за подбородок. — Все же твои слова значат для меня гораздо больше, чем я могу передать. Ты чудо, Машунь. С тобой хоть в горящую избу. Помнишь, я говорил, мол ты, как колокольчик? Это потому, что ты постоянно звенишь в самом лучшем понимании этого слова. Рядом с тобой все будто оживает и приобретает какой-то смысл. Ты права про порядок в жизни. Ты заставила меня задуматься об многих вещах.
