дом и моя безграничная любовь.
– Что это? – изумленно на стену рядом с дверью посмотрела. Кто-то приделал к ней миленький почтовый ящик: белый с розовыми и зелеными нарисованными бантами и сердечками. Чтобы наверняка, ведь на такое язык не повернется ругаться. Неужели дочка придумала? А Елена Ивановна как согласилась?! Такое на клей не приделаешь. Им помогал кто? Здесь еще какая-то кнопочка в виде маленького цветка с сердцевиной, изображавшей подушечку пальца. Все-таки инновации везде! Я нажала и открылась подножка с письмом.
– Ничего себе! – я забрала его, и она сама захлопнулась. Пожелтевшая, состаренная бумага, с запахом чернил и сирени, скрепленная красной восковой печатью. Я ничего не понимала!
– Ника! – позвала, войдя в дом. – Никусь!
– Привет! – она выбежала и подставила макушку для поцелуя. – Как дела? – как-то подозрительно невинно поинтересовалась.
– Ты знаешь, что это? – я показала ей письмо.
– Не-ет! – и глаза так выразительно округлила.
– Елена Ивановна, а вы знаете? – я пристально на няню посмотрела.
Она губы поджала, видно, боролось с собой.
– Катерина, сама посмотри.
– Ладно, – я пальто скинула и прошла в спальню, печать сломала стремительно. Я знала, чьи это проделки: няня наша только перед Вадимом робела. Он для нее большой человек, из династической семьи политиков и чиновников. Она за его отца голосовала, когда много лет назад его мэром выбрали. Полонский для нее как человек из телевизора. Я вздохнула тяжело и взглядом по бумаге пробежала.
Письмо было написано от руки, и я безошибочно узнала почерк. Резкий, в разлет, с крутым наклоном.
Любимая, я знаю, что ты не хочешь меня слушать и не хочешь говорить со мной. Я попробую тебе писать.
Писать? Вадим тратить драгоценное время на письма от руки?! Удивительно.
Я не буду утомлять тебя нытьём…
Я хмыкнула. Стиль Вадима чувствовался. Что он мне хочет рассказать? О своих похождениях? Об этом мне знать совершенно не хотелось.
Я хочу рассказать тебе историю любви и спасения…
Жил-был эгоистичный и капризный мальчишка. С детства не знавший отказа: родители потакали и ублажали, взращивали в нем гордыню и чувство собственной исключительности (наверное, поэтому их никогда не было дома: боялись маленького монстра:).
Вадим нарисовал улыбочку, но мне смешно не было. Ирина Владимировна и Александр Иванович строили головокружительную карьеру и пополняли свой бюджет огромными ресурсами государства. Им не до сына было.
Этому мальчику никогда ничего не нужно было добиваться – все само в руки плыло. Он никогда не интересовался: что такое хорошо, а что такое плохо? Хорошо – ему. Плохо – плевать кому. Границы дозволенного неумолимо стирались, а детские игрушки сменились взрослыми. Особенно интересно было играть с людьми. Это было легко: когда не ценишь – не потеряешь.
Ему было пятнадцать, когда в первый раз получил сдачи за жестокую шутку. Тогда он в первый раз почувствовал боль, а вместе с ней жгучий интерес. У него появился первый настоящий друг и радость, которую не могли подарить деньги – спорт.
Капризный мальчишка узнал, что такое труд, упорство, настоящая цель. Пот, злые слезы, сбитые в кровь кулаки. Дружба, верность и наставник. Взрослый, которому важно сделать тебя человеком, бойцом, мужчиной. Он указал капризному мальчишке путь, а как по нему идти – личный выбор: расталкивать кулаками или уступать дорогу…
Мальчик стал юношей. Обласканный победами, вниманием, обожанием. Он четко понял, что деньги – ресурс, который нужно грамотно использовать. Потому что все покупается и продается. Но самая главная инвестиция – он сам.
Он повзрослел и принял правила игры, которые работали в его мире. Капризы сменились эгоизмом. Идеалы – скептицизмом, а гуманизм – цинизмом. Привитые наставником понятия чести и достоинства вместе с уходом из спорта, трансформировались под цели и задачи необходимые для достижения конкретных благ. А мораль стала серой…
Власть, успех, деньги – главное. Все остальное – приложение к нему. Страсть, секс, вожделения – большего было не нужно. Любовь – что-то призрачное и совершенно бесполезное. У него была идеальная, рационально выверенная и спланированная жизнь прямой дорогой на вершину могущественного Олимпа. Он так бы и прожил ненастоящим человеком, если бы холодной ночью его не столкнули лицом к лицу с земным ангелом…
На этом текст обрывался. Я сложила письмо, убрала подальше и ушла в ванную. Включила воду и насыпала ароматной соли.
Я многое знала о Вадиме, не все, конечно, но достаточно. А читать это вот так – словно в душу заглядывать. Я не понимала, что чувствую. Не знала, как к этому относиться.
Вадим не был злым, жестоким и бесчувственным. Он неплохой человек. Но когда мы познакомились, первые ассоциации: поверхностный, жесткосердечный, обесценивающий все, что не вписывалось в его картину мира. Сейчас он другой. Даже после его предательства я не могла сказать, что капризный мальчишка в его голове правит балом, но иногда садится за пульт… Вадиму полезно будет укротить эту часть себя до размера воспоминания. На этот раз без меня.
Я разделась и в зеркало посмотрела, порывисто вытерла набежавшие слезы и легла в теплую воду. Без меня.
Катя
Неделю назад мы с моим смм-менеджером запустили на страничке «Baba Masha» предложение встретиться с главным лицом бренда на кулинарном мастер-классе. Я, погрузившись в создание привлекательного инвестиционного проекта, не особо вникала и следила за регистрацией желающих, а когда увидела отчеты по охватам и внушительный список оплативших мастер-класс – схватилась за голову! Их много! Намного больше, чем ожидалось. Баба Маша активно переписывалась в комментариях с нашими подписчиками: иногда прикладывала так, что администратору модерировать приходилось. И они хотели увидеть ее в живую, испечь фирменный хлеб, выпить и потусоваться.
– Бабуля моя дорогая, собирайся поехали в магазин. Обновлять гардероб будем.
– Вот еще! – фыркнула она. – У меня и так шмотья полно, – и распахнула передо мной дверь встроенного шкафа. – Во!
Ну да. Халаты всех фактур и расцветок.
– Баб!
– Катька, не гунди! Мои подписчики хотят видеть меня, настоящую российскую бабушку! А не фильдеперсовую кралю, – и изобразила мою походку с сумочкой на запястье.
Я глубоко вдохнула, досчитала до десяти, выдохнула. Что же, сдаюсь.
– Ты готова к субботе?
– А как же! Халат поглажу и вперед.
– Ты выдержишь? – я обняла ее за плечи. Она веселая и сильная, готова поддержать любую мою инициативу, но она уже не так молода. Я ведь знала, сколько лекарств она принимает. Именно поэтому остановила набор на мастер-класс. У нас расписаны каждый вечер среды и пятницы плюс по дублю на
