– Что же нам теперь, опять туда ехать? В третий раз нас точно убьют, – говорю обреченно, и Максим, видя мое уныние, подходит и кладет руку на плечо.
– Ты можешь не ехать со мной, если боишься. Останься на яхте, японцы за тобой присмотрят.
– Полтора.
– Что полтора?
– Полтора японца, – шучу я.
– Зря ты так. И Сэдэо, и Горо доказали, на что способны. Думаю, они даже в полуживом состоянии способны отбиваться. Настоящие самураи, – серьезно говорит Максим. Потом пристально смотрит мне в глаза и добавляет. – Только ты же всё равно потянешься за мной хвостиком, верно?
– Да, – киваю я.
Мажорка наклоняется и, гладя меня по голове, целует в губы. Я чуть приподнимаюсь в кресле навстречу, и мы замираем в нежном прикосновении. Мне становится спокойно и легко. Максим уверена в себе, а это значит, у нас всё получится. Если только будем осторожны, конечно.
– Когда выдвигаемся, командирша? – шутливо спрашиваю после поцелуя, оставившего на губах привкус неутоленного желания. Но этот сосуд мы обязательно наполним. Чуть позже.
– Прямо сейчас, естественно, – улыбается Максим. – Только на этот раз мы пойдем на яхте. А то у меня от вёсел мозоли. Боюсь, придется слишком долго грести.
– Могли и в прошлый раз, – замечаю я.
– Куда бы мы пришли ночью?
– Можно было днём.
– Мы разве не торопимся? – удивляется Максим.
– Да, но…
– Чем быстрее мы разрешим эту ситуацию, тем лучше. И чем дольше она станет развиваться, тем меньше у нас шансов на выживание. Прежде киллеры опережали нас, теперь настала наша очередь делать удары на упреждение. Возможно, эта поездка ничего не даст, но попробовать стоит, – убежденно говорит мажорка. Я согласен.
– Куда же мы пойдем?
– Есть тут неподалеку, в десяти километрах, село Фёдоровское. Доберемся до него, бросим якорь на траверзе, на большой воде…
– На чем?
– Траверз – линия, перпендикулярная курсу судна. Напротив, проще говоря, – терпеливо восполняет Максим пробелы в моем образовании. – До села доплывем на лодке, а оттуда на такси или попутке до Москвы, ну а дальше до пункта назначения.
– А если отчим твой там уже побывал, увидел следы пуль, стреляные гильзы и вызвал полицию?
– Едва ли он так поступит, – загадочно произносит мажорка. – У него не слишком гладкие отношения с правоохранительной системой. Я не знаю подробностей, но могу только сказать: копы – последние, кого позовет Альберт Романович, даже если у него над головой снаряды начнут рваться.
Максим идет на капитанский мостик, занимает своё место у штурвала. Я отправляюсь к японцам – сообщить нашу новую идею. По большому счету, этого можно и не делать. Они свою работу почти выполнили, а здесь, на водохранилище, нам телохранители, по большому счету, не нужны. Я обнаруживаю их увлеченно читающими что-то в интернете. По-японски я ни слова, потому интересуюсь по-русски, что такого они увидели.
– Это информация о состоянии здоровья вашего отца, Кирилла Андреевича, – говорит Сэдэо.
– Что с ним?!
– Тут написано, вышел из комы, поправляется, – отвечает японец. Я выдыхаю с облегчением. Хоть одна хорошая новость. Поспешу сказать об этом Максим, но прежде сообщаю японцам о нашем плане. Всё тот же Сэдэо говорит, что поедет с нами.
– А как же ваш коллега?
– С ним всё в порядке. Кризис миновал, он поправляется. Присмотрит за яхтой, – слышу в ответ.
– Да, я сделаю, – хрипло говорит Горо. Мертвенная бледность с его лица спала, он хотя и слаб по-прежнему, но антибиотики делают свою работу, телохранителю заметно лучше. Благо, пуля прошла навылет и не задела ни кость, ни крупных сосудов или нервных окончаний.
– Хорошо, но сначала я спрошу Максим, – говорю и возвращаюсь к капитану. Сообщаю ей новость об отце, мажорка улыбается.
– Замечательно!
– Ещё Сэдэо хочет поехать с нами, – добавляю.
– В принципе, третий лишний. Но не в этом случае. Хорошо.
Я снова курсирую между мостиком и каютой, потом обратно. Через минут сорок яхта останавливается напротив села, мы втроем перемещаемся в лодку и спешим к берегу. За веслами Сэдэо, он управляет очень уверенно, словно занимался гребным спортом. Универсальный человек! И стрелять, и охранять, и на веслах. Настоящая находка. Жаль только, постоянно серьезный очень, никогда не улыбается. Но они оба такие. Молчуны. Самураи, что с них взять. Зато с нами теперь вооруженный человек.
Что полиция остановит и проверять станет, мы не боимся. У нас с Максим ничего нет, а японец – иностранный гражданин, его без дипломатического работника обыскивать нельзя. То есть попробовать можно, конечно, но едва ли какой-нибудь постовой захочет стать причиной международного скандала. Зато нам с мажоркой спокойнее: на случай, если вдруг в загородном доме нас ждут охотники за головами, будет чем отбиваться.
Дальнейшее путешествие проходит быстро, и вот мы уже неподалеку от дома, который дважды для нас едва не превратился в братскую могилу. Зато здесь вечный покой нашли двое нападавших. Вот там они, в овраге, присыпанные ветками и листьями. Если ещё никто их не нашел, конечно. Мало ли тут зверья всякого по округе шастает по ночам. Да туда им и дорога, преступникам этим. Знали, на что идут.
Максим хочет пойти на разведку, но Сэдэо её останавливает. «Я сам», – говорит он, и это не предложение, а четко взвешенное решение. Остается лишь согласиться, и японец растворяется среди деревьев. Двигается он удивительно плавно, ни веточка под ногами не хрустнет, ни литья не зашуршат. «Ниндзя», – улыбаюсь ему в след. «Точно», – кивает Максим. Мы уверены: такой не пропадет. И точно: проходит минут пятнадцать, и позади нас бесшумно возникает Сэдэо. От неожиданности – как сумел подкрасться незамеченным? Ни звука не издал! – мы резко оборачиваемся.
– Всё тихо, в доме и поблизости никого, – докладывает японец.
– Ну что, пошли? – говорит Максим. Я киваю. Сердце выбивает дробь, ладони влажные и холодные, меня трясет озноб. Но знаю: это адреналин, мне страшно. Как-то глупо снова возвращаться в то место, где нас дважды едва не расстреляли. Выглядит по-идиотски. Но что поделаешь? Нам нужна хоть малейшая зацепка! Хотя бы за что-то ухватиться, чтобы распутать этот криминальный клубок, из которого некто плетет сеть, чтобы нас с мажором поймать в неё и уничтожить.
Мы проникаем в дом, где с момента нашего бегства ничего не изменилось. Дыры в стенах, разбитые предметы интерьера, осколки и пустые гильзы на полу. Крадемся в кабинет хозяина, Максим смотрит на люстру. Забирается на стул. Достает перочинный нож и достает видеокамеру из гнезда.
– Дайте посмотреть, – предлагает Сэдэо. Мажорка уступает ему место. Японец внимательно изучает приборчик, затем кивает головой. – Я знаю эту модель. Одна южнокорейская компания их производит. К ней тянется патч-корд, значит, где-то должен быть коммутатор и сервер, записывающий трансляцию.
– Что такое патч-корд? – спрашиваю тихонько, чтобы в глазах Сэдэо не казаться полной деревенщиной, спрашиваю у Максим.
– Сетевой кабель, – отвечает он. – Для передачи данных по интернету.
– Понял, – киваю, хотя на самом деле не очень. Ну, да ладно. Куда важнее сейчас отыскать этот пресловутый сервер. Кажется, так называют очень мощный компьютер с множеством жёстких дисков – чтобы мог запоминать как можно больше.
Глава 73
Мы разбредаемся по дому в поисках серверной. Вряд ли это будет один какой-нибудь одинокий компьютер. Здесь слишком шикарно, чтобы всё организовывать так просто. Кроме того, такой технике необходима прохлада. Значит, наверняка есть отдельная комната, где поддерживается определенная (довольно низкая притом, чтобы оборудование не перегревалось, поскольку работает круглосуточно) температура. А это – стопроцентное наличие воздуховода. Ведь откуда-то климатическая система должна получать свежий воздух, необходимый ей для работы? Заодно выводить конденсат, а это – еще одна трубка.
