– Всё сделали, шеф, – бодро отозвался Саша, и даже честь любимому начальнику отдал. – Правда, Алёна Викторовна, щедрая душа, пообещала Прохорову неустойку выплатить.
– При чём тут моя щедрость? – удивилась Алёна. – Это прописано в договоре, и платить всё равно пришлось бы. Зачем отказываться и из-за этого воевать?
– Отнеси договор юристам, пусть они думают, что мы и кому должны.
Двери лифта призывно открылись, Михаил вошёл в кабину, но в последний момент успел схватить Алёну за руку и втянуть её вслед за собой. Саша остался на этаже, двери закрылись, а Алёна устремила на Барчука укоряющий взгляд.
– Я же просила так не делать, – сказала она. – Полный коридор народа.
Михаил спорить не стал, даже отодвинулся. Привалился спиной к стенке кабины, а на Алёну с насмешкой поглядывал. Лифт спускался вниз, и Алёна знала, что когда он остановится на первом этаже, перед дверями окажутся люди, сотрудники, возвращающиеся с обеденного перерыва. Поэтому стоит держать дистанцию и сохранять нейтралитет.
– Как настроение? – спросил её Михаил.
К чему он клонит, было совершенно ясно. Барчук ещё так смотрел, не просто с намёком, а с ехидством, и Алёна невольно приняла оборонительную стойку, сложила руки на груди.
Ответила:
– Отличное.
– Как всё прошло?
– Саша же тебе сказал.
– Что мне Саша?..
– А от меня ты что хочешь услышать? Вадим, явно не был счастлив: ни увидеть меня, ни услышать неутешительные новости.
– Он удивился?
– Конечно, – не стала она отрицать. – Явно не ожидал, что ты возьмёшь меня на работу.
– Что ещё раз говорит о его глупости.
– Он далеко не глуп, Миша. Глупо так думать.
– Ну, недальновиден.
Алёна ему улыбнулась.
– Так что ты хотел мне сказать?
Барчук вроде как недоумённо вздёрнул брови, от стены отлепился и даже шагнул вперёд – то ли к Алёне, то ли ближе к двери. Алёна на всякий случай посторонилась. А Михаил смотрел прямо перед собой.
– Поужинаем в ресторане? – спросил он.
Алёна согласно кивнула.
– Конечно. Если ты хочешь.
Двери открылись, за ними оказались сотрудники, которые тут же расступились, давая дорогу начальнику, а Алёна отступила назад, равнодушно встретила чужие любопытные взгляды. Интересно, кто-то слышал, как они с Мишей договаривались об ужине?
Наплевать.
Наверное, последствия расторжения контракта для Вадима, оказались довольно серьёзными. Ничего конкретного Алёна не знала, если честно, ей даже позвонить было некому, чтобы узнать новости, ни одного человека, которому она могла бы доверять, в бывшем офисе у неё не осталось. Но уже через день в офис Барчука прибыли юристы, и Алёна узнала в одном из них личного представителя генерального директора московского офиса, так что, проблема, вполне ожидаемо вышла на уровень московского руководства. Столичный юрист Алёну тоже узнал, они столкнулись в коридоре, пришлось поздороваться, а её смерили подозрительным взглядом, будто перебежчика. А ведь это от неё избавились, её уволили. А теперь подозревают в злонамеренном предательстве.
– Как ты сказала? – переспросил Михаил и рассмеялся. Развалился на своём рабочем кресле, закинув руки за голову, и на Алёну поглядывал. Повторил, словно смакуя: – Злонамеренное предательство.
– Не смешно, – одёрнула его Алёна. – Видел, как они на меня смотрят?
– Какое нам дело, как они на тебя смотрят? Это их проблемы.
– Значит, у них проблемы, а у тебя всё хорошо?
– Конечно. У меня всегда всё хорошо.
– А то, что ты попал на большую сумму денег? – Алёна остановилась перед ним, упёрла руку в бок.
А Барчук лишь пожал плечами.
– Я знал, на что иду, предлагая тебе работу. Знал, что придётся расторгать контракт, придётся раскошелиться. Но я также знаю, что это будет для меня гораздо выгоднее. Платить зарплату тебе, чем содержать половину штата их фирмы. Если, по факту, мне нужна одна ты, и это было понятно с самого начала.
Надо сказать, что слышать подобные признания было приятно. Алёна невольно хмыкнула, поглядывая на Михаила с благосклонностью. А его это рассмешило.
– Нравится, да?
– Конечно, нравится, – не стала она спорить. – Я ценный работник, это здорово.
Барчук неожиданно вздохнул.
– Вот если бы ты научилась борщ варить, стала бы самим совершенством.
Алёна лишь руками развела, а Михаила утешила.
– Так не бывает. Не может быть в одном человеке собрано столько достоинств сразу. Ты бы умер от счастья.
Он хмыкнул, скорчил расстроенную гримасу. А Алёна, уже направившаяся к выходу, остановилась, осенённая внезапной мыслью. К Барчуку обернулась.
– Миш, ты, вообще, никого в доме видеть не хочешь?
– Тебя хочу, – отозвался он на автомате, хотя уже не смотрел на Алёну, раскладывал перед собой какие-то бумаги и сосредотачиваясь на них.
– Спасибо, конечно, мне приятно, – с лёгкой иронией отозвалась она. Приблизилась к его столу и наклонилась к Барчуку. – У Вадима есть домработница, Варвара Павловна. Замечательная женщина. Спокойная, незаметная, а главное, прекрасно готовит. Мы с ней очень подружились за то время, что я жила с Вадимом.
Барчук всё же поднял голову и устремил на Алёну выразительный взгляд. Та под этим взглядом вздохнула.
– Я могу больше не упоминать его имени, если тебе так больше нравится. Я говорю тебе о Варваре Павловне. Я знаю, что у неё проблемы с жильём, и работа с проживанием её вполне бы устроила. Как ты смотришь на то, чтобы с ней познакомиться?
– Алёна, я не люблю чужих людей.
– А вкусно покушать ты любишь? Знаю, что любишь. А блины, омлет и один рецепт пасты, что я выучила в Милане – предел моих кулинарных способностей. К тому же, я уверена, что Варвара Павловна тебе понравится. А я не буду переживать из-за того, что оставила её Зое на съедение.
Барчук выразительно шмыгнул носом. Всем своим видом показывал, что знакомиться ни с кем желанием не горит, но, в конце концов, кивнул.
– Хорошо. Давай познакомимся с Варварой Павловной. Чёрт, я сломаю себе язык.
Алёна улыбнулась ему.
– Ничего, привыкнешь.
Выходя из кабинета Барчука, чувствовала, что настроение заметно поднялось. Что ж, счёт 2:0 в её пользу. Вадим пока проигрывает.
Но больше она у него ничего забирать не собирается, честно. И мстить не будет. Интуиция подсказывает, что жизнь сделает это за неё.
А так же знала, что придёт день, когда подробности её личной жизни в последние недели станут всем известны. Правда, они с Мишей ничего особо не скрывали, и ни от кого не прятались. Просто Барчук вёл жизнь полу-отшельника. Каждое утро он появлялся на работе, надев костюм и взяв в руки смартфон, и на самом деле становился похож на прогрессивного, современного человека, бизнесмена. Но стоило рабочим планам на этот день закончиться, как он садился в машину, и отчаливал в свою другую жизнь, в которую редко кого допускал. Сам называл себя отшельником, хотя, Алёна про себя всегда усмехалась, раздумывая о том, как легко быть отшельником и одиночкой, живя в таком доме, в такой красоте вокруг.
Михаил порой любил помолчать, или поработать в тишине. Уходил в себя, в свои мысли, и Алёна уже знала, что в такие моменты ему мешать не стоит. Лучше дать ему побыть одному. В первые дни, что она провела с Барчуком в его доме, он предупреждал её о своих, порой странных, как могло показаться, пристрастиях, наверное, намекал, что у неё могут появиться претензии к нему, что ей может стать невыносимо скучно, но, как ни странно, Алёна всегда находила, чем себя занять. И уж точно не скучала. Ей нравилась тишина, покой, нравилось посидеть на берегу реки или на маленькой пристани с книжкой, болтая ногами в прохладной воде. Нравилось лежать на траве и думать. В том числе, о своей жизни. И во время одного из таких раздумий, приятных пауз в бурном течении её жизни, Алёна вдруг осознала, что за всю жизнь не знала такого покоя. Ей всегда нужно было куда-то бежать, что-то делать, за что-то бороться. Среди толпы людей, ритмичного образа жизни больших городов. Стараясь не запутаться в своих словах, речах и обещаниях. За много-много лет, наверное, ещё с юности, у неё не выдавалось такого момента, чтобы просто остановиться, или выйти босыми ногами на траву, откинуть все тревоги и просто подумать о своей жизни. О том, что она с ней делает. И сейчас было непривычно, а порой и страшно становилось от всех этих мыслей, и хотелось удержаться на плаву, найти тот берег, к которому захочется пристать.
