Пройдя через дверь и поднимаясь по ступенькам наверх, я увидела в нескольких футах от лестницы Джулиуса, и, сузив глаза, уставилась ему в спину, потому что Джулиус никуда не спешил.
И тут я услышала, как он сказал:
— Позже ты поймешь, что это был единственный сценарий, который мне пришлось разыграть.
Я добралась до верхней ступеньки лестницы, сделала три шага и замерла, когда мои глаза наткнулись на Тая, стоящего в пяти футах перед Джулиусом.
Сквозь туман я заметила, что он тоже замер; он смотрел на меня так же, как я на него.
Ну, может, не совсем так же, потому что я была уверена, что мои глаза говорили о полном, абсолютном, сотрясающем тело шоке от того, что он стоял, дышал, в целости и сохранности, одетый в выцветшие джинсы, обтягивающую белую футболку, выглядя таким же великолепным, как всегда, и очень, очень, очень здоровым.
Здоровый.
Живой.
На ногах.
Великолепный.
В целости и сохранности.
Дышащий.
Tай.
— И, куколка, — услышала я голос Джулиуса, но не отрывала глаз от Тая, — дай мне время, красавица, и ты тоже поймешь, что это был мой единственный сценарий.
Ошеломленная, я неподвижно смотрела, как Тай переводит взгляд с меня на Джулиуса.
— Что за чертов сценарий? — прогромыхал его голос, такой глубокий, такой низкий, что эхом отдавался у меня в груди.
Здоровый.
Живой.
На ногах.
Великолепный.
В целости и сохранности.
Дышащий.
Говорящий (или громыхающий).
Tай.
— Я сказал Лекси, что ты попал в аварию и умираешь, и ей нужно вернуться домой и попрощаться. Она все бросила, Уок, и вот она здесь. Может, я и е*анутый на всю голову, но для меня эта херня говорит сама за себя. — Пауза, пока я продолжала пристально смотреть на мужа, а затем: — О, да, брат, вижу, ты злишься, но это была единственный сценарий, на который вы двое вынудили меня пойти.
Я не двигалась, не говорила, просто продолжала смотреть на Тая, даже после того, как его сердитый взгляд упал на меня и превратился из злого в нечто совсем другое.
— Лекси? — позвал он, но я не двигалась, не говорила, просто продолжала смотреть. — Лекс.
Я уставилась на Тая и стала считать.
Одиннадцать.
Одиннадцать часов.
Одиннадцать часов я думала, что мужчина, стоящий передо мной, мужчина, которого я любила, умирает, и в конце концов… он все равно будет мертв.
Мертв.
Но это было не так.
Он двинулся ко мне, я очнулась, попятилась, а он остановился и прорычал:
— Джулиус, она направляется к лестнице.
Я остановилась.
Вытаращив глаза.
Здоровый.
Живой.
На ногах.
Великолепный.
В целости и сохранности.
Дышащий.
Tай.
Я рухнула на пол и тут же зарыдала.
— Бл*ть, — услышала я голос Тая, а потом меня подняли, обхватив сильными руками, и я услышала, а также почувствовала грохот: — Убирайся из моего гребаного дома.
— Брат…
— Сейчас же!
Это был рык.
Потом моя задница оказалась у него на коленях, он обнял меня, я уткнулась лицом ему в шею, крепко держась за его плечи, так крепко, что никогда, никогда, никогда, черт возьми, никогда не отпустила бы, и зарыдала.
Прижавшись губами к моему уху, он прошептал:
— Детка, успокойся.
Я не успокоилась.
Одиннадцать часов я жила с мыслью о его потери.
Это было уже слишком.
Я никак не могла успокоиться.
Одна его рука напряглась, а другая погладила меня по спине.
— Лекси, детка, — прошептал он, не отрывая губ от моего уха, — успокойся.
— О… о… одиннадцать часов, — всхлипывала я ему в шею.
— Что?
— Одиннадцать часов я думала, что потеряла тебя.
Тай перестал меня гладить и крепко обхватил обеими руками.
— По… по… последнее, что я тебе сказала, чт.… что мы были кошмаром.
— Мамочка, дыши, — прошептал он.
Я втянула воздух, и он проник в меня с таким болезненным звуком, от которого яростно содрогнулось все тело, что Тай зарычал мне в ухо:
— Я убью Джулиуса, мать его.
Я снова вздрогнула, шумно задышав, и прижалась ближе к Таю.
Тай повалился на бок, а я так крепко держалась за него, что упала с ним. Я лежала на спине на диване и чувствовала, как длинное тело Тая вытянулось рядом, его тяжелая нога переплелась с моими в тот момент, когда я их выпрямила, и почувствовала, как Тай тесно прижался к моему боку, частично нависая надо мной, и я ослабила свою хватку достаточно, чтобы он отстранился. Опустив голову на диван, я посмотрела на него мокрыми от слез глазами.
У меня перехватило дыхание, и я снова вздрогнула.
— Бл*ть, — рявкнул Тай, потянувшись рукой к моему лицу, убирая влажные волосы, прилипшие к мокрым щекам. — Лекси, детка, тебя разыграли. Я жив.
Я кивнула.
— Я знаю.
Тай убрал с моего лица последние влажные пряди, и его большая теплая ладонь обхватила мою голову справой стороны, большой палец скользнул по щеке, смахивая влагу, его лицо приблизилось, и я посмотрела в его глаза, самые красивые, какие я видела в своей жизни.
— Так что, — прошептал он, — возьми себя в руки.
Так я и сделала.
Точнее сделала это с ним. Обеими руками обхватила его голову и притянула к себе.
Потом я его поцеловала.
А он поцеловал меня.
О, да. Так-то лучше.
Я стянула с него футболку. Он стянул футболку с меня.
Я дернула его за пояс. Он отстранился, но только для того, чтобы расстегнуть и стащить с меня джинсы, вместе с которыми исчезли и мои босоножки.
За ними последовали трусики.
Тай перекатился на меня, я раздвинула ноги, его бедра скользнули между ними, как и его рука, заканчивая работу, которую я начала, в то время как его рот обрушился на мои губы, язык проник внутрь, и я снова пробовала его на вкус, боже, боже, этот великолепный, прекрасный вкус.
Мой.
Затем его бедра отстранились, после чего подались вперед, и он оказался внутри меня.
Я оторвалась от его губ и выгнула шею.
Боже, боже. Великолепный. Прекрасный.
Мой.
Он объезжал меня быстро, жестко, и я приветствовала это, обхватив ногами его бедра, блуждая по нему жаждущими руками, не отрывая от него голодного рта, я поглощала его, а когда больше уже не могла, наши губы едва касались друг друга, наше тяжелое дыхание смешалось, так происходило всегда, когда мы оказывались близко к всепоглощающему чувству, потом Тай изменил угол удара, коснувшись заветного местечка, и я закричала, всеми четырьмя конечностями прижимая его к себе, когда кончила.
У Тая на это ушло еще две минуты, во время первой я была не в состоянии что-либо видеть, а на протяжении второй я наблюдала за ним с жадностью.
После этого его голова упала вперед, а лицо исчезло у моей шеи.
Его член оставался глубоко внутри меня. Я всеми конечностями все еще крепко обхватывала его тело.
Здоровый.
Живой.
Великолепный.
Дышаший.
В целости и сохранности.
Глубоко во мне.
Tай.
Я закрыла глаза и вздохнула.
— Один из способов заставить тебя перестать плакать и успокоиться, — сказал он мне в шею, и я замерла. Он поднял голову, посмотрел на меня сверху вниз и ухмыльнулся. — Бумаги о разводе лежат на столе, мамочка. Хочешь, схожу за ними, чтобы ты могла их подписать?
Я решила, что разозлюсь позже на запоздалое, но крайне неуместное представление о том, что у него очень хорошее чувство юмора.
Вместо этого я заявила:
— Если встанешь и пойдешь куда-нибудь, я тебя уложу.
Его тело затряслось, а ухмылка превратилась в улыбку.
— Ты действительно думаешь, что сможешь справиться со мной?
— Я не говорила, что это будет удачный удар.
И тут мой муж расхохотался.
А я наблюдала.
Он не часто это делал, но я всегда наблюдала. На этот раз это было намного лучше, потому что он хохотал, все еще находясь внутри меня.
