Обещаю, что превращу твою жизнь в ад.
Я сдержал дьявольскую улыбку. Показная покорность резко сменяющаяся дерзостью меня заводили. Будет приятно следить за ее очищением и преображением.
— Круги уже смыкаются. Но не вокруг меня, Екатерина, — одернул я гордячку, но она тут же захлопнула дверь перед моим носом.
Я не успел отойти от комнаты, когда дверь снова распахнулась.
— Я буду жить не одна?
Пришлось повернуться, чтобы еще раз полюбоваться рассерженным и растерянным лицом Снежиной.
— Нет, с тобой живет Дарья. — Пока она снова не закрыла дверь, обратил внимание на вторую дверь внутри их комнаты. — Ванная одна на комнату.
Екатерина сделала шаг назад, при мне распахнула дверь в санузел и включила свет.
Она вытянула шею, вглядываясь в спартанское убранство. Две односпальные кровати, письменный стол и прикроватная тумбочка. В ванной только душевая кабина, умывальник, полка для гигиенических принадлежностей и унитаз.
— Тут все просматривается? — повернула голову Екатерина на камеру, висящую под потолком в коридоре.
— В личных комнатах нет камер, — я все еще стоял в дверях. — И нет замков.
Теперь Снежина не торопилась прерывать разговор, и я добавил:
— Справочник для студентов лежит на столе. Прочти перед сном. В нем ты найдешь правила и основную информацию, например, о дресс-коде. Общий сбор в семь утра. Будь внизу ровно в шесть сорок пять.
Она осмотрела комнату рассеянным взглядом, все еще не двигаясь с места. Затем вздохнула и посмотрела на меня иначе. Вздрогнула и произнесла, мило покраснев:
— Прошу прощения за высказанное неуважение. Я не специально. Это все от страха.
Даже руки на груди сложила и ресницами хлопнула.
Я молчал, ожидая, чем закончится это представление.
— А теперь можно мне вернуть телефон, пожалуйста? — она снова взмахнула ресницами, и я уверен в прежней жизни ей это всегда помогало.
— Можно.
О, как же она обрадовалась!
— Но не сегодня, — подчеркнул я. — Теперь ты можешь закрыть дверь с той стороны. Сегодня ты останешься там до утра.
Ее челюсти сжались.
— Это значит сейчас, — я использовал тот едкий тон, который раньше очищал конференц-зал менее чем за три секунды.
То же самое произошло и с Екатериной: все ее тело пришло в движение прежде, чем я прорычал последний слог.
Я постоял еще с минуту, ожидая, что Снежина снова откроет дверь и выдаст новую порцию вопросов. Но нет.
Зато с лестницы раздался гул голосов возвращающихся из столовой студентов.
Я чертыхнулся и быстро пошел в противоположную сторону по коридору, к тайной лестнице, которой пользовался только я и моя служба безопасности в лице Александра.
К счастью, здесь меня защищать не требовалось. А от взбалмошных и избалованных девчонок я отбивался без посторонней помощи.
Но уже скрываясь за панелью на дополнительной лестнице, я не мог унять какое-то неприятное беспокойство.
С чем оно связано?
Я спускался по лестнице, засунул палец под воротник узкой рубашки и оторвал его от горла, дергая, дергая, пытаясь дышать спокойно.
Что, черт возьми, произошло?
Я позволил студентке зацепить меня. Впервые за долгое время. Но теперь все в порядке. Уже все под контролем. Екатерина ничего не заметила, а я не переступил черту.
Я не интересовался ею на физическом, сексуальном уровне… Только как любой другой студенткой. На профессиональном уровне. Вот правильное слово.
Но перед глазами все равно вставал ее будоражащий фантазию образ, с гордо выпрямленной спиной, насмешливыми глазами и торчащими вишенками сосков под тонким шелковым топиком.
Я прерывисто выдохнул и остановился.
Нет, я никогда не сойду с выбранного пути. Я знаю, чем заканчивается потакание собственным слабостям. И Снежина не единственная, кто пытался расшатать мои принципы.
Но я дал обеты. И они нерушимы.
Уж точно не ради очередной испорченной студентки.
ШЕРЕМЕТЬЕВ
Я вышел из темного коридора и сразу наткнулся на стайку студенток.
— Доброго вечера, Игорь Александрович!
Я повернул в другую сторону от них, не отвечая, а они пошли дальше, привыкшие к моей угрюмости.
Я вышел из академии и обогнул главное здание. В отличие от нанятых преподавателей, я не жил в основном здании академии.
Гравий хрустел под моими туфлями, ночной воздух охладил мою кожу. Чистый, свежий, горный. Так непохоже на вонь выхлопов и тяжкой жары асфальта столицы. Мне нравилось это спокойствие.
Свернув с тропы, я пересек ухоженную лужайку и последовал к каменной стене, огораживающей территорию академии. Над ней шла колючая проволока с током, о чем каждые два метра висели предупреждающие знаки.
Прикосновение к проволоке не убьет человека, но может сбить с толка и деморализовать.
Каждый год это проверял на себе как минимум один идиот.
Я подошел к воротам — единственному входу и выходу с задней стороны академии — и ввел свой код на клавиатуре. Замок зажужжал, и я покинул территорию.
Трехминутная прогулка по тихой тропинке вниз принесла меня к знакомому дому. Большинство служащих жили в здании академии. Я тоже держал там за собой комнату, но Алексу требовалось выделенное пространство. К тому же моему другу я мог предоставить все, что он пожелал. Поэтому этот дом мы делили на двоих.
Я на секунду замер перед дверью, вспоминая события сегодняшнего дня, ярко-голубые глаза Екатерины, отчего-то по-прежнему тревожащих даже при воспоминании.
Все, пора идти.
Я отложил свои мысли и сосредоточился на повестке дня завтрашнего дня — планировании учебной программы, беседе с психологом и тестах Екатерины.
Дверь скрипнула, когда я вошел в одноэтажный дом. Большая комната была совмещена с мини-кухней и составляла гостиную. Короткий коридор вел в спальни и ванные комнаты.
На голых стенах висел портрет девушки, о которой я ничего не знал. Узнал бы, если бы захотел. Но я не хотел нарушать личное пространство Алекса.
На окнах — темные шторы. Потертый кожаный диван. Дровяной камин. И ничего больше.
Скромно. Непритязательно.
Незаменимо.
Здесь я ночую чаще, чем в личной комнате в академии. С Алексом меня не достают мои черти.
В Академии я делаю то, что приносит мне искупление. Но прегрешения прошлого так просто не отпускают из своих загребущих лап.
Я вынул из кармана телефон и уставился на него. Я не собирался его проверять. Отчет моего безопасника предоставил все, что мне нужно знать о Снежиной.
Я уже знал, что они сколотили свое состояние в те времена, когда рейдерские захваты считались законными, когда воровство было нормой, а
