Боже мой, а сколько на лице ужаса и отчаяния. Только не упала на колени и не рыдает. Вертится вокруг себя. Вот оно — поколение гаджетов. Ни дня без интернета…
Низкая дверь скрипнула, прерывая мои ворчливые мысли. А может, блондинистая права, и я уже вышел в тираж?.. Пора паковать пульт от телевизора в целлофан и убирать новую посуду в сервант?
— Внуча, ты? Я думала, ты у Васеньки останешься… заходи давай, ты что такая напуганная?
Стоя в тени дерева, я опять чуть не выругался, только уже вслух. Какие интересные размышления у старушки. Другая бы вой подняла, если бы девица домой не вернулась, да еще и осталась у малознакомого мужика на ночь, а тут разочарование в голосе. Это прям звоночек. Тревожный такой. Очень тревожный. Удивит меня еще блондинистая… Точно удивит! А если так, то Пупков простым спасибо не отделается. Определенно выторгую хорошую скидку на аренду в торговом центре. Процентов двадцать, не меньше.
Дальше я уже не слушал разговор старушки и внучки. Вернулся домой, и ноги сами понесли на кухню к столу, где я оставил бутылку и стопку.
Не стоит злоупотреблять… ох, не стоит… Голова болела и без того. Но вот организм просил. Возможно, после шум и боль поутихнут, да и мышцы перестанут тянуть. По-хорошему бы просто лечь спать. Но я достал из холодильника отварное мясо, лучка зеленого, кусок темного хлеба и налил третью порцию. Представляю, какое сейчас было бы лицо у блондинистой, увидь она мой ужин. Скривила бы красивые губки, нахмурила гладкий лоб, точно бы фыркнула… или нет?.. Не могут же все женщины реагировать на простую пищу одинаково. Как Ирка. Почему я ее вспомнил? Год мыслями к ней не возвращался, а если и вспоминал, то больше не тянуло в груди. Не пекло противно. Как будто думал о чужом человеке. А Алиса чем-то напоминала её… Я опрокинул стопку и тут же налил следующую. Да, напоминала. Такая же холеная, красивая и пахла охрененно. Легкий аромат сразу в сознание въелся. И сейчас казалось, что блондинистая рядом — войдет в комнату и начнет изливать незатуманенные разумом речи.
Кажется, лечить головную боль горячительным было плохой идеей, раз я дочь Пупкова с бывшей сравнивать начал.
Но точно знал я одно: и той, и другой не место в деревне. Им нужен город. Огни, сирены… движение. Дорогие бутики, в которых можно прогуляться, салоны, рестораны с легкими блюдами, а не мясо на корке темного хлеба вприкуску с луком. Определенно не это.
Я выпил, хорошенько закусив бутербродом. М-да. Вкусно, но грустно…
А еще грустнее будет утром, ведь я не убрал бутылку в холодильник, а продолжал методично наполнять стопку и заливать порции прямо в горло. Одну, вторую, третью… минут через сорок я сбился со счета, вытряс последние капли, выпил и побрел в спальню. Если утром не сдохну — будет просто чудо.
Чуда не произошло. Будильник мерзко пиликал, как бесперспективная ученица скрипки, методично и не затыкаясь.
— М-м-м, — со стоном я разлепил глаза и сел, хлопая ладонью по смартфону. Какая собака только придумала такие маленькие значки на экране. Руки бы оторвал. И засунул поглубже…
Причмокнул, облизал пересохшие губы. Не удивлюсь, если все кошки округи в течение ночи справляли свои потребности у меня во рту.
— Марат, — прохрипел я в трубку, набрав номер одного из работников, — гони ко мне. Я сегодня не сяду за руль. Жду минут через тридцать.
С получасом на сборы я погорячился, конечно. Минут пятнадцать я только смотрел в угол комнаты, собирая в кучу мысли. Еще десять стоял под холодным душем, потом одевался, спустился на кухню и чуть не сдох.
«Бздынь!» — по плитке покатилась эмалированная кастрюля.
— Теть Тань, ты меня убить решила? — спросил я, обхватив голову двумя руками и морщась от пульсирующей боли.
Сегодня вторник, а значит, у меня в доме будет пахнуть свежеприготовленной едой, на полки вернутся раскиданные мной вещи, а на полу перестанет хрустеть под ногами песок.
— Так ты и сам справляешься, — громко ответила женщина. — Выжрал же в одну морду, — она потрясла перед моим лицом пустой бутылкой.
— Ну ты палку-то не перегибай, — ответил я. — Я тебе все же не сын.
Женщина фыркнула и осмотрела меня грозным взглядом.
— Пей, — поставила передо мной банку с рассолом. — И таблетку на, — швырнула серебристый блистер. — Больше ничего не дам, переведешь продукты, и все.
— А я и не прошу, — огрызнулся я.
— Так тебе никто и не даст, — женщина подняла с пола кастрюлю, осмотрела ее внимательно. — Ирка, что ли, твоя звонила?..
Неужели я так предсказуем?.. Хотя почему только я, все мы — мужики. Как что, хвататься за горло бутылки.
— Отмечал транзит Юпитера в Овне. Говорят, такая комбинация к удаче, — выдал и сам от себя обалдел. Не зря по дороге в поле слушал каждое утро гороскоп.
Тетя Таня покачала головой.
— Ясно. Остальное спрячу. Учти, не найдешь, — припечатала она.
— Прячь. Только супа какого-нибудь свари. Век благодарен буду, — попросил я, допивая рассол. Прохладный, пряный, м-м-м… амброзия. — А лучше окрошки сделай.
— Сделаю, куда ж я денусь. Там Марат тебя ждет, — она мотнула головой.
Выходить на улицу не хотелось. Солнце уже обещало выжечь глаза.
— Доброе утро, Василий Егорович, — затараторил парень, едва заметив меня.
— Марат, убавь громкость, — шикнул я, кидая ключи от машины. — Выгоняй из гаража, я сейчас.
Надо признать, уснул я с мыслями об Алисе и проснулся с ними. Заноза в заднице для любого. А в настоящее время — для меня.
Я вернулся в дом, поднялся в спальню и достал из ящика комода свой старый телефон и зарядку. Несколько месяцев я им не пользовался, как оператор расширил зону покрытия, так и перешел на один номер. Отпала надобность в двух гаджетах.
— Ты только заверни к Марь Иванне, — попросил я Марата, выставляя на кондиционере минимальную температуру и надвигая кепку на глаза. Ощущал себя вампиром, хотелось найти прохладный темный склеп и остаться в нем навсегда. Спасибо, не мутило.
Когда автомобиль остановился у одноэтажного домика, я забыл, зачем приехал.
— Ты видишь то же, что и я? — спросил, сдвигая кепку на затылок и растирая лицо.
— Не знаю, — ответил Марат, ложась на руль и, я надеюсь, пытаясь рассмотреть за капотом зефирно-розовую овцу.
Я нервно рассмеялся.
— Ты меня пугаешь, — признался честно.
— Бэ-э-э, — выдала овца, обойдя автомобиль и заглядывая в мою приоткрытую дверь.
Если это не знак полностью отказаться от алкоголя, то тогда я не знаю что.
— А вы что видите? — спросил Марат, отправляя меня в молчаливый нокаут.
Надеюсь, то же, что и ты… иначе у меня плохие новости… для себя. Кабздец какие плохие. Кто-то допивается до белочки, а я до розовой овцы. Ядовито-розовой. С выбритой шеей, в розовом топе из собственной шерсти, розовых чулочках и с пышной укладкой на вытянутой морде. Тоже, к слову, розовой.
— Овцу, — выдал я сиплым голосом. — Розовую, — добавил, смещаясь вглубь салона.
— И я, — сказал Марат.
Да ты ж мой хороший! Это не “белочка”! Коллективных “белочек” не бывает, у каждого своя — личная.
— О, а вон еще одна, — парень ткнул пальцем мне за спину.
— Хых, — вырвалось у меня из груди. Я даже как-то забыл о головной боли и охоте умереть где-то под кустом, желательно в тени.
— Это же этот… — Марат щелкал пальцами, силясь вспомнить.
— Артемон… ага, — подсказал я, наблюдая за бараном. Черным и подстриженным под пуделя.
Он мирно ходил у дома, пощипывая траву и ни на что не обращая внимания. Ну после того, что с ним сделала блондинистая, он явно выработал иммунитет к неожиданным поворотам судьбы. А то, что это дело рук Алисы, у меня и сомнений не было.
— Х-х-ху… мер, — хмыкнул я.
Я чуть шире приоткрыл дверь, осмотрелся, щуря глаза на солнце. Больше ничего примечательного не отметил. Все как и вчера. Кроме вот этих двух овец.
— Доброе утро, — звонкий женский голосок, раздавшийся со спины, оглушил меня.
